Защищая горизонт. Том 2

– В мире тотальной лжи, войн, нищеты и голода люди настолько запуганы, развращены пропагандой ненависти к своему ближнему, звериной конкуренцией и борьбой за жизнь, что их интересует только собственное благополучие, работа, возможность прокормить свои семьи. Любое своеволие или неповиновение может обернуться голодной смертью. Поэтому все закрывали глаза на происходящее, пока их собственные жизни находились вне капсул.

Суровые времена всегда рождают отчаянных людей, как одного из молодых учёных, работающего в то время в Куполе и кого мы называем Унис. Никто не знает его настоящего имени или его прошлого, и нам сложно оценить такую неоднозначную фигуру, сделавшую столь многое для жителей Системы и сыгравшую свою роль, чьи последствия скажутся на судьбе виртуального мира только через много местных лет. Как и многие в его юном возрасте, Унис пылал непреодолимой тягой к справедливости, подпитываемой бойким и неукротимым нравом. Он тайно проник в одну из комнат извлечения капсул, а оттуда в Систему, желая спасти нас всех, отключить от враждебной, как ему казалось, машины. Скорее всего, он даже не представлял, что хочет сделать и как осуществить свой дерзкий план. Он просто шёл напролом с толикой беспечности в глазах и одержимостью своей идеей. Унис свято верил, что людям в капсулах угрожает смертельная опасность, что ещё немного – и Система поглотит всех и каждого.

– Ты, наверное, сам в курсе его истории?

– Немного. Кира казнила его раньше, чем я успел всё узнать.

– Но что-то он успел вам рассказать?

– Что-то… странные, запутанные, пугающие идеи. Он уверял, что Система живая, что она словно вирус пожирает людей. Что-то ещё про звёзды…

– Звёзды?

– Да, про их рождение, про «Белый шум» в том виде, в каком он его понимал, про систему… в Системе. Сложно было что-то уловить в хаосе его мыслей.

– Понятно.

– Сол, скажи, это правда?

– Что именно?

– Всё это! Разумность Системы, уничтожение людей? Порой его слова казались мне столь пугающе логичными, несмотря на общий сумбур мыслей, что это пугает меня, вгоняет в ступор. Сол, я хочу всё знать, хочу верить, что прошёл весь этот долгий путь не зря.

– Что же, как я сказал ранее, Унис был в чём-то прав, а в чём-то бесконечно ошибался. Он даже не подозревал насколько глубока кроличья нора.

Унис, как и многие личности, вершащие историю, оказался в нужное время и в нужном месте. Он подключился к Системе, питая только чистые помыслы, желая избавить всех людей от мира грёз. Благо, что работников его уровня вынужденно снабжали дорогими нейроинтерфейсами, доступными вне Купола только весьма обеспеченным людям. С их помощью обслуживающий персонал иногда подключался к Системе через терминалы временного доступа, где проводил необходимые опыты или исследования. К сожалению, до этого Унису не приходилось полноценно подключаться к Системе и его поверхностные представления о ней мало походили на реальность. Но, оказавшись там, посреди оживлённой улицы, он даже не подозревал, насколько огромен и прекрасен созданный мир, который он видел до этого лишь в виде множества серых всполохов на экране рабочего монитора. Он стоял и смотрел на величественную башню Стражей, что пронзает небо, и к нему пришло неминуемое осознание того, что его задача нисколько не облегчилась, когда он попал в Систему, а скорее наоборот. Уже потом, когда мы проводили долгие часы за разговорами, он признался, что сожалеет о своём импульсивном и непродуманном поступке, что в роли обслуги Купола он мог достичь больших результатов. Например, попробовать договориться с другими рабочими, проникнуть или даже пробиться к главному центру управления и запустить массовое отключение капсул, но тогда, в его маленькой комнатке, где он наблюдал за потоками чужих мыслей, это казалось ему невозможным, а мир Системы, наоборот, очень простым и понятным. Но, оказавшись внутри, он осознал свою недальновидную поспешность. Он сам запер себя внутри иллюзии, где его тем более никто не будет слушать и где нет волшебной кнопки, способной ему помочь. Теперь между ним и выходом из Системы стоял весь корпус Стражей и десятки этажей зловещей башни. Тогда в его голове созрел план, что лучший способ подобраться к комнате выброса – это самому стать Стражем и заручиться поддержкой других коллег. В те времена школа Стражей была открыта для всех желающих, и Унис долго и терпеливо проходил все круги ада, учился, слушал, изучал и исследовал мир Системы. Но немного непослушный, дерзкий и импульсивный Унис не добился больших успехов на этом поприще и по окончании учёбы не смог сдать выпускной экзамен, и остался в роли претендента с возможностью через год снова попытать удачу. Для него это стало настоящим ударом. Разъедаемый собственными мыслями, он не мог смириться с подобной участью и не стал опускать руки. Он считал, что времени на новые попытки уже не осталось, слишком многое было поставлено на кон и слишком многим он уже пожертвовал ради своих, возможно глупых и несколько наивных, устремлений.

– Ты сказал, претендент? Странно, Шолохов рассказывал мне об Унисе как о могучем враге, о Страже, что стал грозой Системы, но не о претенденте с паранойей.

– Формально они тоже считались Стражами, ведь получили все необходимые знания и умения, порой даже доступ в башню. Ну а Шолохов… Знаешь, люди склонны преувеличивать угрозы, героизировать злодеев, восхвалять их силу и достоинства, так их поражение уже не выглядит таким позорным. Тем более то, что теперь называют Инцидент Ноль, стало самым большим и первым в череде последующих поражений службы Стражей, давно утратившей всякую бдительность и страдающей чрезмерной уверенностью в своей исключительной важности и силе. Несомненно, Унис многому научился в школе Стражей: пользоваться оружием, сражаться, быть смелым и сильным, но главным его достоинством стало не это, а союзник, Страж по имени Шквал…

Союзники, друзья, соратники – это то, что делает нас сильнее, придаёт уверенности в собственных силах и возможностях, что порой гораздо ценнее всего остального, и Унис знал это. Он искал сильного союзника из числа самых умелых Стражей, кто сможет понять и принять его идеи, помочь добраться до комнаты выброса, где он предполагал найти ключ к всеобщему спасению. Унис следил за всеми Стражами, изучал их, пытался понять каждого и вскоре обратил внимание на молодого и перспективного парня, что выделялся из числа прочих холодных и безэмоциональных коллег. Шквал…

– Как же давно я не слышал это имя. К сожалению, воспоминания о нём и эмоции почти не сохранились в моей памяти, они растаяли вместе со смертью Сола: духовной и физической. А ведь когда-то я был похож на тебя, Стил.

– Совсем не похож.

– Ещё как, даже в таком настырном отрицании. Такой же импульсивный, эмоциональный, с чувством справедливости и вечной тягой к знаниям. В этом мы все похожи: Унис, я… ты. Может, поэтому он выбрал Сола, увидел во мне нечто знакомое, своё отражение, способное понять и принять правду. А я выбрал тебя.

– Выбрал? Не думаю. Я здесь по собственной воле, потому что хочу во всём разобраться.

– Тем не менее ты здесь.

– Хорошо, пусть так. Унис хотел пробиться в комнату выброса в башне Стражей, но зачем? Что он надеялся там найти? Зачем было подключаться к Системе, чтобы потом пытаться из неё сбежать?

– Унис не хотел сбегать, он искал ответы, как и ты. Он надеялся, что там, в центре Системы, он найдёт ответы на все вопросы, поймёт, почему она пожирает людей и как помочь всем жителям. Можно по-разному относиться к Унису и к тем выборам, что он делал, можно не понимать его метущийся в агонии ум, минуты слабости и отчаяния, но не отрицать того влияния, что он оказал на всю дальнейшую судьбу нашего мира. Он был одинок в обоих мирах, один против всех с отчаянным криком на устах, который никто не желал слушать. Не стоит героизировать людей, Стил, а в особенности врагов. В конечном счёте мы все не больше, чем просто люди со своими мыслями, переживаниями и слабостями. Мы всегда что-то ищем и иногда в этом поиске принимаем не слишком верные и не очень разумные решения. Не нужно умалять роль личности в истории, но и не стоит её слишком переоценивать. В тот момент Унису показалось это единственным верным решением. Он жаждал не только спасти людей, но и видел в этом немного эгоистичного счастья познания. В конце концов, он любил свою работу и Систему в том виде из серых пятен, в котором он её запомнил.

– Многие рассказывали мне об Унисе, включая твоего напарника Шолохова, но всегда он представал в виде монстра, бешеного зверя, которого ещё не видела Система. Ярко расписывали убийства мирных людей, что он причинил. Разве это тоже можно понять и списать на минуты слабости?

– Мирные люди… Громкие, но пустые слова, удобный ярлык в жарком споре. Так же сказала твоя напарница, когда я застрелил ту женщину с соседней улицы, помнишь? Скажи мне, насколько мирной она тебе показалась и насколько человеком? Фантомы лишь яркие метастазы умирающего мира…

Унис был уникальным человеком, он не только заметил изменения в Системе, опасность, что угрожает всем её обитателям, но имел ещё одну полезную способность. За долгое время, проведённое у экрана рабочего терминала, наблюдая, как возникают и исчезают ментальные связи, как одни серые точки поедают другие, он научился отличать настоящие всполохи сознания, принадлежащие людям, от других, имеющих куда более сложную природу бытия, чем одиночный человеческий разум. Унис мог различать «Белый шум», своеобразные помехи на ткани виртуального мироздания, вирусные клетки, уничтожающие здоровые и заменяющие их.

– Вирус? Что ты имеешь в виду? Это то, из-за чего Унис считал Систему живой?

– Да, именно так он всегда говорил. Всего лишь удачная метафора, чтобы объяснить всю суть его запутанной идеи. Сложно сказать, что действительно помогало ему отличать настоящих людей от вирусов, пешек, что заполонили Систему. Может, это его дар или проклятие, а может, просто умение, отточенное за время работы или особенность его нейроинтерфейса, он так и не смог объяснить. Зато теперь я понимаю…

– А я вот не очень, Сол. Что за вирусы, фантомы, объясни наконец!

– О, Стил, мы подошли к самой сложной части нашего пути…

Унис заметил изменения, что произошли в Системе, но он не знал их истинной природы, поскольку его знания и опыт были сильно ограничены в такой сложной и запутанной сфере, как человеческое сознание. Он, несомненно, видел, как нечто, порождённое внутри Системы и не имеющее чётких источников, начало действовать осмысленно. Оно походило на вспышки сознания других людей, обретало форму серых точек и сливалось с остальными. Унис был учёным и долгое время проработал в Куполе, сидя за экраном терминала и наблюдая, как вспыхивают и гаснут чужие жизни. Для него наш мир был ещё одной виртуальной забавой для богатеев, с кем ему уже приходилось работать раньше, он воспринимал Систему как игру, порождённую беспристрастным компьютерным кодом. Поэтому все ошибки он принимал за сбой программы, а непонятную информацию, что распространялась и поглощала другую, за некий вредоносный код – «разумный вирус», как он его называл. Он считал, что сложный код ядра Системы вкупе с нейронной сетью из десятков тысяч взаимосвязанных и мощных биологических компьютеров в виде человеческого мозга смогли породить некую новую программную структуру, вирус, который впоследствии стал действовать выборочно и осознанно. Но что ещё поразительнее, вирус убивал людей, находящихся в капсуле, выжигал им мозги, а на их место приходили новые сущности, порождения самого вируса – фантомы. Он ассимилировал их, превратил в покорных рабов, в пустые оболочки бывших людей. Так он размножался и распространялся всё дальше и глубже внутрь Системы.

– Так всё-таки Унис был не прав? Вируса не существует? Система не живая?

– А что есть Система в твоём понимании, Стил? Куски программного кода?

– Ядро…

– Ядро лишь свод законов и правил этого мира, инструкция для наших действий, ничего более. Человеческий мозг тоже лишь инструмент, основа, дарующая нам возможность к разумной деятельности. Так и ядро вовсе не является Системой и никогда ею не было. Система – это люди, Стил, их разумы, мысли, образы и отношения, которые они передают друг другу и из поколения в поколение, это паутина всеобщего сознания, сливающаяся в один большой и мыслящий ком, в Систему, и в этом смысле она всегда была живой. В этом была ошибка Униса, ему не хватало знаний, чтобы смотреть шире и глубже. Ты спросишь, тогда что такое вирус, про который упоминал Унис? Его секрет кроется в самой сущности Системы.

Система – это совокупность человеческих отношений, а в данном случае – крепкая и всесторонняя связь наших разумов. Человек, прежде всего, существо мыслящее, социальное, порождённое обществом и всеми людьми вокруг него. Поэтому нужно задаться вопросом, что мы собой представляем на самом деле, кто нас созидает и кто несёт наши образы в течение всей жизни? Ответ прост – все, кто нас знает и окружает, кто нас любит и думает о нас. Когда мы общаемся с кем-либо, вступаем в различные социальные отношения, то каждое наше слово и действие влияет на другого человека, а его слова в ответ воздействуют на нас. Человек учится, меняется, перенимает опыт, и под таким прессом жизни куётся его личность, его образ, который потом влияет на остальных и отпечатывается в них навсегда. Человек как разумная единица не может существовать в одиночестве, в изоляции и отрыве от остальных людей, он их продолжение, а они его. Наши личности не принадлежат нам самим, они лишь движение всеобщей мысли, той паутины, что окутывает нас постоянно, каждую секунду нашего бытия. Мы существуем только в отражении, в разумах других людей и проявляемся как личности при общении с ними. Но в то же время мы замыкаем этот клубок внутри себя, закручиваем спираль мыслей в одну-единственную точку в глубине разума, которая затем взрывается, образуя звезду нашего сознания, где мы будет вести диалог уже с самими собой. Это похоже на петельки, плывущие в общем потоке общества, где каждая из них самостоятельна настолько, насколько она образует единую картину чего-то большего, сшитое полотно общественного сознания. И вот в какой-то момент ядро Системы стало таким связующим звеном между всеми людьми, мирно спящими внутри капсул, электронным мозгом, объединившим все нейроны каждого человека в одну глобальную сверхнейронную сеть, которая со временем начала всё больше действовать как единое целое. Она формировала ту единую неуловимую структуру, что называют общественным сознанием, только в миниатюре Купола и с некоторыми специфическими способностями, что впоследствии привели нас всех на край гибели. В ней проявился странный дефект, ставший нашим роком и одновременно единственным шансом на спасение.

– Я немного запутался, получается, Система живая, как и сказал Унис?

– Живая не более, чем каждый из нас, Стил. Ты чем слушал? Нет некой абстрактной Системы, сущности, оторванной от людей и существующей вне их. Мы и есть Система, мы заставляем её жить и одновременно являемся частичками её разума.

– Тогда что за дефект?

– Дефект – те, кого мы называем фантомами. А ещё это я… и ты.

Мы не принадлежим самим себе, как и наши жизни, они сотканы из множества других личностей, с кем мы вынуждены вступать в отношения. Разум человека как лоскутное одеяло сшит из образов множества людей: близких, знакомых и любимых. Каждый входящий в его жизнь занимает в ней своё определённое, отведённое только для него место, укромный уголок в памяти, где бережно хранится чужой образ, все мысли о нём, эмоции и чувства, что пережили вместе, а также все страхи и невзгоды. Всё это создаёт неповторимый чувственный образ о другом человеке, и закрепляется не только в нашем сознании, но и становится его неотъемлемой частью, а также частью наших личностей и нас самих. Мы сами порой не замечаем, как меняемся под влиянием чужого разума или авторитета, как перенимаем привычки, образ мыслей, интонации и частички характера, будто его личность как мягкий ласкающий поток проходит сквозь наши разумы и заставляют их раскачиваться в такт. Когда мы думаем о ком-то и улыбаемся, вспоминаем счастливые минуты, проведённые вместе, когда всей душой стремимся к этому человеку, значит, он уже вытеснил часть вашей старой личности и заменил её своей, стал с нами единым целым, соединённый через эту перемычку в нашей памяти. В такие моменты нас начинает тянуть к другому человеку, мы чувствуем, что, только нежась в чужом потоке мыслей, мы становимся единым целым и чем-то настоящим, образуются эмоциональные и разумные связи, такие как дружба и любовь, платоническая или общечеловеческая. Про такие явления в народе говорят, что эти люди – половинки единого целого.

Но что будет, если эти половинки разорвать? Если те, кого мы любим или кем бесконечно дорожим, внезапно уйдут из нашей жизни, покинут её навсегда по трагической или нелепой случайности? Что почувствует человек, потерявший самое дорогое в его жизни? Пустоту. Бездну отчаяния, разинувшую пасть в его груди. Разум в одночасье теряет то, к чему был привязан. Человек ощущает, что из него буквально вырвали тот кусок личности, связанный с потерянным человеком. В этот момент часть его самого умирает вместе с ушедшими, и его сознание кричит в агонии от нестерпимой боли, источая потоки слёз. Доведённые до отчаяния, сдавшиеся и потерянные, люди готовы на всё, чтобы вернуть погибших или утерянных друзей, матерей и сыновей, всех, кого они безгранично любили. Тогда их больной, истощённый разум начинает порождать чудовищ, фантомов ушедших людей. Они не готовы смириться с утратой и мечтают о том, чтобы обернуть время вспять, сделать то, что не успели, сказать последние слова, поцеловать возлюбленных или попросить прощения. Некоторые обращаются в религию, идут к всевозможным экстрасенсам и прочим шарлатанам, обещающим покой их душам и возможность когда-нибудь снова увидеть близких людей. А чей-то разум и вовсе ломается под тяжестью реальности, и человек сходит с ума, создаёт себе фантомы ушедших людей и продолжает видеть, разговаривать с теми, кого уже нет.

– Ты хочешь сказать…

– Да, Стил, именно это я и хочу сказать. Система – это не просто мир со своими законами и не реальность, к которой мы все привыкли. Система – это мир, созданный, прежде всего, в наших головах, наш общий сон. Мы здесь творцы и боги, мы созидатели и разрушители. Система дарует нам куда больше возможностей, чем ты можешь себе представить. А больной разум способен нанести гораздо больше урона, чем там, за границами Купола. Здесь боль одного отражается на всём обществе, меняет его, уродует.

Точно уже неизвестно, когда в Системе произошёл первый сбой. Возможно, когда люди начали массово беднеть и умирать от нищеты и голода, а может, в тот момент, когда страдания людей превысили некую критическую массу, тогда и родился первый фантом. Человеческое горе очень сильно в своей энергетической эмоциональности. Кто-то очень хотел вернуть себе близкого человека, и его боль оказалась настолько сильна, что Система содрогнулась от ужаса и дала ему такую возможность. Своим горем он породил фантом, образ утерянного человека, собранный из всех кусочков мозаики, из всех слепков его личности, оставшихся в окружавших его людях. Своеобразный монстр Франкенштейна, пусть не совсем точный, но очень похожий на умершего человека. Но тот, кто убивался горем, настолько жаждал этого события, что даже не удивился невероятному воскрешению. Его память сама перекроила себя, встроила фантом как продолжение его жизни. Он сам закрыл зияющую брешь в своём разуме, излечился подобно живому организму.

– У меня уже голова идёт кругом, Сол. Я не понимаю, как может существовать этот фантом? Ведь каждый виртуальный образ привязан к реальному телу внутри капсулы, к настоящему разуму, который является его единственным источником, разве нет?

– Всё несколько сложнее. Фантом не привязан к реальному мозгу, это правда, точнее к какому-то единому. Он не существует вне Системы, как вирус не существует вне заражённой клетки.

Фантом – порождение больного разума, он словно паразит, питающийся и живущий за счёт других. Он существует в разумах тех людей, из частей которых был создан, он цепляется к их мозгам и пускает корни в каждом из них. Фантом значительно повышает нагрузку на мозг носителя и медленно его разрушает. Чем больше таких вирусных порождений живёт в одном человеке, тем тяжелее приходится ему самому. Он быстро теряет силы, нарушается сон, его мучают частые головные боли. Тот первый фантом, что появился на свет, что-то изменил в Системе, в самом принципе её существования, будто общественное сознание внезапно прозрело, что способно на многое, и это развязало всем руки или, если быть точнее, освободило их разумы. Фантомы стали появляться один за другим, их число быстро росло, и чем дальше, тем больше их появлялось на свет, что само явление приобрело лавинообразный характер. В один момент этих порождений стало так много, что казалось, будто люди вовсе перестали умирать, а нагрузка на Систему, на мозг каждого реального человека стала так велика, что некоторые слабые и больные разумом начинали сходить с ума, а иногда мозг просто сгорал от избыточной работы. Правление «НейроТек» всего этого не замечало, да и не хотело замечать. Его заботили только доходы корпорации и результаты исследований, а другие работники Купола оказались слишком твердолобы, чтобы обнаружить среди «Белого шума» Системы незначительные изменения.

– Но Унис заметил эти изменения?