Защищая горизонт. Том 2

– К сожалению, не могу сказать того же, – ответил я.

– Печально, что всё так сложилось. Очень и очень грустно, – сказал он и с сожалением развёл руки в стороны. – Я не хочу никому причинять вред, поверь мне, юноша, я всего лишь хочу поговорить.

– А эти двое для чего? Для пущей весомости аргументов? – дерзко съязвил я.

– Эх, не разделяю я твоего враждебного настроя и не хочу, чтобы наш разговор прошёл на таких тонах. Мои Хранители в данный момент всего лишь защищают меня. Помимо тебя, Стил, здесь ещё много людей, желающих мне навредить. Во благо Системы я не могу пренебрегать своей безопасностью. Как показала практика, вся надежда на спасение города лежит только на моих плечах. Как бы прискорбно это ни звучало.

– Мне нравится ваша самоуверенность, Наставник, – с отвращением к сладостным речам усмехнулся я. – Но раз уж вы пришли говорить, то говорите, у нас не так много времени для пустого трёпа.

Верховный Страж с тяжёлым и полным грустью взглядом посмотрел на Сола, их взгляды встретились, и старик обеспокоенно покачал головой.

– Вижу, что случилось именно то, чего я боялся больше всего и о чём я тебя предупреждал… эх, Стил, что же ты наделал? Мы послали вас на такое ответственное задание, и я надеялся…

– Вы пришли сюда, чтобы обвинить меня в чём-то? – грубо прервал я монотонные речи Наставника. – Мы убили Униса, всё, как вы и хотели, задание выполнено. Только это не особо помогло Системе, как я посмотрю.

– Предположу, что это не ты устранил Униса, а твоя бедная напарница, – со вздохом произнёс Верховный Страж, бросая мимолётные взгляды по сторонам. – И, судя по тому, что её с тобой нет, предполагаю самое худшее.

– Сплошные намёки и предположения. – Я пытался сдерживать распирающие меня горе и тоску, но его обвинительный тон только больше заводил меня и разжигал пламя безрассудного гнева. – Говорите прямо, Наставник, что считаете меня Отступником, чудовищем, убившим свою напарницу и погубившим всю Систему.

Но тут не выдержал напряжения Вергилий и вмешался в мой горячий монолог. Он протянул ко мне руку, пытаясь изобразить успокаивающий жест, но ему это не сильно помогло:

– Стил, прошу, – произнёс он дрожащим и неестественно пугливым для его сурового образа голосом.

– Не нужно, Вергилий, – отмахнулся я. – Этот человек сказал, что хочет вести переговоры, но пока я слышу только бесконечные обвинения в свой адрес.

– Но это же Верховный Страж, – затихающим голосом прошипел Вергилий.

– Пойми, земля уходит из-под наших ног, судьба тысяч людей висит на волоске, сейчас не время для пиетета и коленопреклонства. Сейчас есть только те, кто хочет спасти людей, и те, кто им мешает. – Я совершенно не смущался того, что меня слышат оппоненты, более того, я к этому стремился.

– Я понимаю твой гнев, Стил, и узнаю огонь, что горит в тебе, – всё так же спокойно вмешался Наставник. – Помнишь наш разговор не так давно? Я рассказывал про него. Он бушует внутри и ведёт вперёд, подчиняет тебя и опутывает сетями безрассудства. Я тоже хочу спасти жителей Системы, но, к сожалению, мы не понимаем друг друга, ты слишком далеко зашёл в запретную чащу. Я знаю, что ты сделал, Стил, знаю про «Харон», про бывшего Стража Грома, я знаю о многом, о чём ты даже не подозреваешь. Но я вовсе не виню тебя в этом и даже понимаю. Я ценил тебя как раз за горячее и широкое сердце, за твои устремления из лучших побуждений. Ты сам творишь свою жизнь, и это прекрасно. Уверен, что у тебя были причины поступить так, а не иначе, даже с Харви и Роном, потому что знаю тебя лучше, чем ты сам. Ты добрый человек, Стил, я всегда это знал и ни секунды не сомневался в тебе. Но теперь… Теперь ты заплутал во мраке лжи, в ловко расставленных сетях Кукловодов, ты стал очередной послушной куклой, отдавшись на волю невидимых нитей. Самая великая ложь и самая большая игра от людей, желающих уничтожить наш мир.

– Что?! – Всплеск эмоций и буря негодования вырвались из моего горла. – Как вы можете такое говорить? Вы не были за границей Системы, не видели, что творится в Куполе и за его пределами, а я видел всё собственными глазами. Вы продолжаете слепо повторять свои мантры, не слушаете никого, кроме себя. – Я прикрыл ладонью глаза и склонился к земле. – Чёрт вас побери, Стражи, вершители мира, вы даже не хотите выслушать…

– Я прекрасно знаю эту историю и всё, что ты можешь мне рассказать, – по-отечески строго вдруг отрезал Наставник. – Ты думаешь, эта история нова? Про злобные корпорации и добрых самаритян, что свои жизни положили на то, чтобы спасти неизвестных им людей. Про ожившую Систему и таинственных призраков или фантомов. Я всё это знаю. Их ложь, их глупые сказки не меняются уже очень давно, ещё со времён Униса. Они рассказывают одну и ту же слезливую историю, дурачат головы пассионарной молодёжи, что жаждут крови и приключений, пользуются их детской наивностью и чистыми стремлениями к идеалу. Их истории не меняются, как и их методы.

– Вы опять не слушаете меня, я говорю, что видел всё своими глазами и это не пустые слова безумца. Я видел Купол изнутри, он оставлен, брошен. Где, по-вашему, все Стражи, что должны работать там? Их нет, и никогда не было, сплошной обман вашего мира, призванный успокоить всех, внушить иллюзию защищённости. Я также видел выжженную пустыню под контролем летающих машин корпорации, но, кроме того, за ней лежит целый мир, и он не погиб, как вы говорили. Там есть города, люди, там живут ужасной, но всё же обычной человеческой жизнью, как и сто, и двести лет назад.

– Стил, скажи мне, ты видел эти города и людей, живущих в них?

– Нет, мы не добрались до них, но я видел машины и солдат…

– Что ты видел? Что?! – Верховный Страж начал немного выходить из себя и повышать тон, с каждой секундой становясь всё более похожим на того статного и внушающего уважение Наставника, кого я запомнил из сладостных времён школы Стражей. – Очередной глупый и посредственный спектакль, устроенный Кукольником и его подручными. Ты видел только пустыню, как ты сам сказал, и людей, ничего больше. Они… преступники, убийцы, разрушившие свой мир до основания, и теперь стремятся уничтожить наш из зависти и ненависти к тому, что кто-то живёт лучше них. Они сделали это своей идеей фикс, смыслом жизни и при этом считают, что мы бросили их, и никак не хотят понять, что стоит только пустить сюда эту скверну – и вот… вот, Стил, посмотри вокруг! Вот что получится! Они настолько увлеклись этой игрой, что превратили свой мир в сплошной театр абсурда, и на всё готовы ради своей цели. Ты думаешь, их зря называют Кукловодами? Они долго и упорно вяжут свои незримые нити, цепляют доверчивых людей и управляют своими куклами из тени. Ты сам посмотри, к чему тебя привёл Кукольник. Он всё продумал заранее, каждое своё действие, каждое слово, чтобы добиться твоего расположения, заразить скверной самых лучших и умных Творцов, ведь только тогда он сможет победить и окончательно разрушить Систему. Он играл тобой, Стил, с самой первой минуты, вёл тебя к этому моменту, с каждым днём всё больше вовлекая в эту коварную игру. В этом есть и моя вина. Должен признать, что Кукольник обыграл меня. Я не смог до конца раскрыть его коварный план, но теперь… теперь уже слишком поздно.

– Допустим, всё, что вы говорите, чистая правда, но вы же не можете закрыть глаза на то, что творится вокруг? Посмотрите в небо, на обезумевших людей, неужели вы считаете, что за всё может быть ответственен один человек?

– Не просто человек, а настоящее чудовище, гений, перед кем не устояла вся служба Стражей. Неужели ты забыл, кто нанял взломщика для создания «Белого шума»? Неужели не помнишь своего друга Дмитрия и к чему приводят такие эксперименты? Ты сам посмотри в глаза людей, они все заражены, порабощены Кукольником. Он управляет ими через эту программу, это его личная армия кукол, разрушающая Систему. Помнишь его слова в башне о том, что у него есть армия? Он никогда не скрывал своих намерений, но главной цели он ещё не достиг. Ему нужно добраться до комнаты выброса, чтобы спастись самому или разрушить её, не позволив больше никому выйти из Системы.

– Интересная, должно быть, армия, которая пытается убить своего генерала, – хмыкнув, ответил я и бросил взгляд в сторону раненого Сола.

Наставник наклонил голову в сторону, тоже посмотрел на Кукольника и брезгливо поморщился.

– Но не убили же. Стил, ты, кажется, не понимаешь всех перипетий его игры, его одержимости и на что он готов, чтобы уничтожить Систему. Разыгрываемый перед тобой спектакль направлен только на то, чтобы внушить доверие и заручиться твоей непререкаемой верностью. Нет ничего действеннее, чем образ мученика за правое дело. Дай угадаю: в какой-то момент он заражает Киру «Белым шумом», затем настраивает тебя против неё и как завершающий штрих заставляет её напасть, а тебя выбирать сторону. Она ранит своего кукловода, чтобы это выглядело убедительно, но не смертельно. Зато ты убиваешь свою напарницу, единственную, кто мог на тебя повлиять, и теперь ты всецело на его крючке. Браво!

– Я не хотел этого! – со злостью и обидой в голосе возразил я.

От моих слов Хранители пришли в движение и угрожающе посмотрели на меня.

Сол всё это время сидел неподалёку и с интересом слушал наш диалог, но затем вдруг громко рассмеялся и схватился за живот, сгорая от дикой боли.

– Прекрасная история, Верховный Страж, – покашливая и задыхаясь, произнёс Сол. – Это вам браво! Какая экспрессия, какие эмоции и повороты сюжета! Не зря вы едите свой хлеб. Даже я на секунду уверовал и усомнился в том, кто я есть на самом деле. Но вы правда думаете, что хоть кто-то в здравом уме поверит в эту невообразимую ахинею?

Старик стал мрачнее тучи. Он проигнорировал слова Сола и, с трудом сдерживая ярость, прошипел в сторону своей личной охраны:

– Если он ещё хоть раз откроет рот, то отключите его немедля.

– С удовольствием, – отозвался один из Хранителей хриплым голосом.

Но тут снова вмешался я:

– Вы правы в одном, Наставник: он необычный человек. Долгое время он считался мёртвым, но Система воскресила его, позвала для великих дел, и его объяснения звучат для меня куда логичнее и понятнее ваших конспирологических теорий.

– Ключевое слово – «считался». К чему эта мистика, Стил, где твой острый рациональный ум? Очевидно, что он каким-то образом выжил и, возможно, скверна проникла в наши ряды намного глубже, чем мы считали раньше, а его напарник Гром также оказался втянут в заговор и помог ему. Мы обязательно выясним это.

– Но Шолохов… Гром уже мёртв, ваши верные псы из «Харона» убили его, и спросить теперь некого. Как удобно, не правда ли? В чём ещё вы ошиблись, Наставник? Может, в массовом проникновении Кукловодов в Систему, о чём так усердно твердили? Ведь это невозможно, мы проверили и не нашли никаких разумных объяснений или улик, указывающих на незаконное подключение.

Наставник всё глубже погружался в пучины безысходности, его взгляд потух и стал безжизненным. Он всё сильнее понимал своё бессилие что-то изменить и неминуемый конец затянувшейся истории. Он ощущал, как с каждой секундой ниточка надежды всё быстрее ускользает сквозь его ослабшие пальцы.

– Ты прав, мы точно не знаем причин происходящего, как и многого другого, и, возможно, где-то ошиблись, – тихо и печально ответил он. – Если бы мы только знали все уловки врага, все его методы, планы и мысли, мы бы давно победили. Но, увы, Система столкнулась с самым трудным и коварным испытанием за всю историю и оказалась не готова к нему. Мы понимали, как действовали Унис и Кукольник, как они обращали людей на свою сторону, но недооценили их, были слишком самонадеянны. Они всегда искали таких людей, как ты, Стил, с очищающим пламенем в сердце, лелеяли этот огонь, направляли, а затем превращали его в выжигающий всё на свете пожар. Посмотри, кем ты стал, и вспомни других его кукол. Ты с остервенением в глазах уже готов убивать невинных и своих коллег во исполнение его планов, во имя его нелепой сказки. Друзья стали врагами за краткий миг, а бывшие враги – главной путеводной звездой. Но печальнее всего то, что ты не чувствуешь за собой вины, не чувствуешь раскаяния или сожаления, ты убиваешь с лёгкой руки снова и снова.

– Но это вы научили меня убивать без сожалений. О каком раскаянии вы говорите? Вам не нравится, что порождённое вами чудовище теперь обернулось против вас?

– И это тоже, – тихо произнёс Наставник, выдохнув огромное облако пара и поёжившись на морозе.

С болью в сердце я посмотрел на склонившегося и сдавшегося старика и вспомнил о Шолохове. Чем-то он напоминал того престарелого Стража, кого я знавал раньше. Такой же потерянный и преданный всеми, просто старик, разочаровавшийся в том, во что верил и чему посвятил всю свою жизнь.

– Я всегда хорошо к вам относился, Наставник, с уважением и почтением, я считал вас примером для подражания, настоящим кумиром и просто обожал ваши уроки. Я не желаю вам зла или кому-то ещё.

Я на секунду замолчал. И это позволило старику вставить слово:

– Я знаю, Стил, знаю.

– Вы считаете, что я запутался и нуждаюсь в спасении, но это вы заблудились во тьме и не желаете видеть очевидного. Дело уже давно не в Системе или Кукольнике, не в том, кто прав или виноват в этой войне. Сейчас перед нами стоит самая важная и самая трудная задача – спасти всех, кто остался в живых. Только это важно!

– И как ты собираешься их спасти? Уничтожив Систему? Только этого Кукольник и желает всеми доступными средствами. Что ты предлагаешь? Вывести людей из Системы и уничтожить всё, что мы построили, всё, ради чего жили и куда стремились не одну сотню лет? И что же нас ждёт снаружи? Новый виток ада на земле? Наше выживание возможно только здесь, если будем совместно бороться за счастливое будущее, за наше будущее. Разве не об этом мы мечтали, не об этом с тобой говорили? Наша жизнь неразрывно связана с Системой, спасём её – спасёмся сами.

– Но её уже не спасти! – с огорчением и эмоционально громко заявил я.

– Это он так считает и хочет тебя убедить, – ответил Наставник и кивнул в сторону Сола. – Он держит весь город в своих ежовых рукавицах, дёргает за ниточки своей армии, стравливает нас друг с другом и уничтожает Систему, пока мы продолжаем спорить. Он всё это устроил, он причина всему. Как только Кукольник будет повержен, всё встанет на свои места. Мы отстроим наш мир заново, Стил, ещё лучше прежнего. Ты только представь, чего мы можем добиться вместе: ты, я, Вергилий и Константин, – мы превратим весь город в цветущий сад.