Байконур

Славик забрался на верхнюю кровать и откровенно балдел: «Вот живут же люди!»

– А где балкон, с которого ты спрыгнул? – спросил Славик.

– В большой комнате. Прикинь, как меня вынесло! Говорят, все спрятались под этой кроватью. Как они залезли-то?..

И вдруг – резкий звонок в дверь. Парни даже дернулись одновременно. Посмотрели друг на друга. И заржали.

– Я больше прыгать не буду, – сказал Тарас. – Это папа пришел.

Выключил музыку и пошел открывать дверь.

Его отца звали Игорь Станиславович. Он был ниже своей жены на голову, но весь – какой-то быстрый и ловкий.

– Давай, Тарасик, принимай. Это берцы. Только что пришли на склад. Здесь двадцать пар. Давай тащи в дальнюю комнату… А это кто здесь у тебя?

Прапорщик буквально просверлил Славика взглядом как буравчиком: про правило буравчика им совсем недавно рассказывал Канат Мусаевич.

– Это мой новый одноклассник. Вячеслав.

– А где твой папа служит? – быстро спросил прапор.

– На 113-ей площадке. «Энергию» готовил.

– А, понятно, – успокоился Игорь Станиславович и стал помогать сыну складывать берцы в «тещиной комнате». В коридоре запахло казармой.

Славка давно мечтал о берцах. Их только стали выдавать в армии. Высокие полусапоги на шнуровке. В Ленинске многие парни ходили в отцовской военной одежде. Особенно удобным был зимний бушлат. Он хорошо согревал казахской зимой: ледяной и ветреной. В школе никто не стеснялся бушлатов, наоборот – достать их было не так просто. А вот о новых берцах можно было только мечтать.

Конечно, сам Тасек их никогда не наденет. Он одевался всегда очень современно и модно стригся. Славик все хотел рассмотреть как следует его новые кроссовки. Абсолютно белые с высоким языком и ярко-зелеными шнурками. Они стояли здесь же – среди кучи ворованных берцев. Славик был готов подойти и, не стесняясь, достать эти кроссы, чтобы хотя бы подержать в руках это чудо. Но это было бы уже слишком нагло. Прапорщик Сергеев быстро пообедал на кухне и стал одеваться.

– Там тебя, кстати, какие-то ребята ждут в подъезде, – сказал он Тарасу.

Тасек быстро накинул на босые ноги кроссовки и вышел. По идее, Славик должен был выйти к пацанам тоже. Расхрабрившись, он даже надел свои разношенные ботинки, но вдруг услышал в приоткрытую дверь негромкий голос Сура. По-русски он разговаривал плохо, с каким-то странным акцентом. Славик моментально отскочил обратно в детскую комнату. Что делать дальше, он даже не представлял. Сел тихо и уставился в цистерну «Живая рыба».

Тасек вернулся минут через двадцать, раздасованный и с бешеными глазами. В квартиру он зашел босиком. Славик уставился на его грязные пальцы на ногах: пропажу кроссовок скрыть было невозможно.

– Сур попросил поносить пару дней, – объяснил Тасек. Прошел на кухню и выпил почти половину графина с водой. – Ты подожди минут десять еще, пока они свалят.

Янгеля, Мира и Трубы

Их район под названием Даманский начали строить в 1969 году, как раз когда происходил советско-китайский конфликт на острове Даманский. Большой красивый район. В середине 80-х был построен пафосный магазин Бастилия – в виде крепости с бойницами, песочного цвета. На втором этаже здесь был дефицитный отдел, где за большие деньги можно было заказать хорошие продукты: например, красную икру. А внизу одно время работало кафе с чудесными эклерами и шаром-светомузыкой. Заправлял там бармен дядя Саша – он был с бородой, что тогда было в диковинку.

Новицкие жили как раз за Бастилией. Через дорогу от магазина был большой массив офицерских гаражей. Личного автомобиля почти ни у кого не было. Гараж был нужен, чтобы хранить свои вещи, картошку в подвале, а в лучшем случае – и мотоцикл.

Во времена жесточайшего дефицита в стране Байконур иногда удивлял «выбросами» редких товаров. Так два года назад завезли мотоциклы: «ИЖ-Планета-4», "Урал" и «Днепр». Офицеры умудрялись купить стального коня не только себе, но и ближайшим родственникам в России.

Новицкие купили себе «Планету», ярко красного цвета, вместе с люлькой. Славка был равнодушен к технике, и ездить по Ленинску было негде. Да и магнитофон в мотоцикл никак не установишь, а его вот уже несколько лет ничего кроме музыки и не интересовало.

Сразу же за Даманским начинался район Трубы, как раз его и отделяли большие водопроводные трубы: во всем городе они были над землей. В местной почве было повышенное количество соли, и в земле любые трубы моментально сжирались ржавчиной.

На Трубах находился любимый магазин Славки – «До Ре Ми», где продавались пластинки. Однажды завезли и семиструнные гитары. Каким-то чудом его мама, Евгения Мироновна, проходила мимо и купила ему гитару.

– Я даже что-то сыграла им, на трех аккордах, – рассказывала потом она и улыбалась. Так у Славика появилась семиструнная гитара.

Дальше в сторону Сыр-Дарьи находился центр города с пешеходной улицей Арбат. Этот район назывался у пацанов "Арбузы", с ударением на последний слог. Здесь же рядом был квартал Комарова или "Нулевщики". Возле госпиталя район деревянных домов так и звался "деревяшки". Жителей кварталов, которые прилегали к реке звались "речниками", а в начале 70-х – "парковыми": здесь же находился и городской парк.

А в другом направлении – микрорайоны девятиэтажек под номерами: 6, 6-А, 7. Их так и звали -"Малая земля": слишком в стороне они были от центра.

Основная жизнь их Даманском района текла между двух улиц – Янгеля и Мира. Кто-то еще лет десять назад начал пацанью войну между мировцами и янгелевцами: в ней успел поучаствовать даже отличник Славка.

Это был жаркий весенний день. Он играл в футбол во дворе, когда со стороны школы неожиданно вылетела толпа подростков с «брызгалками» в руках. Они буквально расстреляли обе их команды и с диким хохотом понеслись заправлять воду из трубы, которая лилась как раз за домом Новицких.

– Побежали ко мне, и скинем на них бомбочки с моего балкона, – вдруг предложил Славка. И все двадцать человек, мокрые, но вдохновленные его идеей,пулей полетели на пятый этаж.

В ванной набрали воды в целлофановые пакеты, которые сушились здесь же на батарее, тихо вышли на балкон. Все мировцы сидели на трубах как раз под ними. Янгелевцы сосредоточились, и бросили – все по военной науке: кидали по пять пакетов одновременно. Бросили одни, тут же подошли другие. Это была победа!

Здоровые парни даже не могли понять, откуда этот поток воды. Некоторые пакеты падали на трубы разлетались с диким треском. Мировцы убежали как ошпаренные.

Конечно, коридор и комнаты Славкиной квартиры были истоптаны какой-то исключительной грязью. Мама тогда очень ругалась, а папа наоборот – только улыбался.

Один раз они чуть не переехали на Трубы, но в последний момент хорошая квартира ушла к офицеру с другой площадки. Так и жили они всю жизнь “на Даманском”. Лишь однажды переехали в дом напротив, в трехкомнатную квартиру. Это был самый простой переезд в их кочевой жизни: спуститься с пятого этажа, перейти двор, подняться на пятый этаж. Славка в тот переезд запомнил, как нес в руках зеленую лампу – под которой проводил за книжками все свои вечера.

«Даманские» любили оставлять на стенах других районов свой знак – большая буква «Д» и маленькая «м»: впрочем, у футбольной команды «Динамо» был такой же логотип. Даманский был ближе всех к Тюра-Таму – казахской деревне, где находилась железнодорожная станция.

Местный

Сур плохо говорил по-русски. А по-казахски из всего его окружения хорошо понимала только бабушка. Она всю жизнь жила в Тюра-Таме, держала коров. Паслись они в основном на помойках Ленинска. С утра баба Роза подгоняла их к дырке в колючем заборе, а вечером там же встречала. Редкой травы можно было поесть только весной, уже в мае она вся выгорала, и коровы сами направлялись в город.

Мать одна воспитывала их с младшим братом. Денег никогда не хватало. Поэтому когда родственники предложили им переехать в Ленинск и занять пустующую квартиру, согласились сразу же. И обрадовались – дети будут ходить в нормальную школу, а мать начнет торговать на рынке.

Но в школе Сур учиться не мог: просто физически ничего не понимал. В начале учителя еще бились над ним, а потом просто отстали. Ставили автоматом тройки, лишь бы дотянул до восьмого класса.

Иногда Сур выходил прямо на уроке, как будто в туалет, а сам доставал нунчаки и махал ими в пустых коридорах. Боевое оружие Брюса Ли тогда было под запретом. Милиция реально могла конфисковать эти боевые палочки, да еще вызвать родителей. Тем больше было понта в ежедневных тренировках Сура в школьных коридорах.

Все началось, когда в Тюра-Там приехали родственники из Актюбинска. Старшие двоюродные братья Нурлан и Бахыт рассказали, что русских надо давить везде, где только можно.

– Это наша земля, а они ее заняли, и нас всегда притесняли, – обстоятельно рассказывал Нурлан. Они ночью курили на скамейке за бабушкиным домом: его белая стена-мазанка была еле видна. – И русские увидели нашу силу, теперь удирают из больших городов – целыми районами… Я поговорю со старшаками из ХБ, будешь смотреть за своей школой. Пора становиться человеком.

ХБ – так называлась самая большая казахская банда в городе. Кто-то посмеялся, что переводиться она как «Хулиганы Байконура», но на самом деле точный перевод – Хутор Болдинка. Так называлось небольшое селение, которое раньше находилось на месте Ленинска. Были в Тюра-Таме и другие хулиганские конторы – "Аракс" и "Барс". На Даманском одно время еще заправляла банда "Ромашка".

Но про ХБ слышали все в городе. И видели эту надпись, вычерченную "хуторскими" на скамейках и стенах. Или написанную заспиртованным фломастером на драной спинке переднего сиденья – в редких желтых автобусах. Некоторые пацаны даже не стеснялись иголками делать значки с этими двумя буквами и крепить их на пиджаки.

– Я – местный, – значительно объяснил Сур своим бывшим одноклассникам, когда неожиданно появился в школьном туалете и потребовал принести ему завтра деньги. Школу он забросил после 8-го класса, и вот теперь смотрел на испуганных выпускников, с которыми еще недавно вместе учился.

Он нисколько не боялся, наоборот – вдруг почувствовал в себе и силу, и право быть крутым. И деньги понесли.

Когда в тот вечер Сур впервые купил хлеб, килограмм риса, а себе – пачку «Родопи», мать впервые посмотрела на него как на взрослого. А брат Чингиз неожиданно стал заискивать, и теперь также удирал с уроков и курил с ним в туалете.

В ХБ ему поручали собирать «грев» для зоны: деньги, сигареты, деньги. Полностью держать школу в своих руках Сур научился в течении пару месяцев. Главное – быть жестким, никого не прощать и все помнить.