Авантюра. История одного похода по Приполярному Уралу

00.30 – отбой.

Ходовое время: 72 минуты. Расстояние: 5 км.

Первая мысль туриста, отягощенного здоровым чувалом и обреченного топтать хорошо наезженный тракт – а нельзя ли переместиться по нему, родимому, на чем-нибудь колесном, гусеничном, а при удаче – летучем, как можно дальше, быстрее и дешевле? Нельзя: шофер «Беларуськи», пыхтевшей мотором невдалеке, поглядел на меня так, будто я ему предложил рейс на Альфу Центавра. Ну и сиди без спирта, подумал я про себя, гордо развернулся, стараясь не очень опускать нос в сторону грунта под негативным влиянием голубого друга[31 - Хм. Это я про рюкзак, если что. Голубого цвета «Алтай»…] на спине, и затопал вдоль железки на север. Неумолимая память каркнула, что в 90-м году при попытке преодоления придорожной канавы набрали почти все, и я старался найти место посуше. Нашел, однако, бревно поперек лужи оказалось хорошо подстроенной ловушкой, и память мерзко хихикала, а вода в ботинках захлюпала.

Целых двадцать минут – очень долго! – тащились по дороге вдоль железки до торжественного момента, когда путь позволил нам повернуться спиной к цивилизации, а очень темные клубы туч, ну явно покрывающие уже недалекие горы, оказались прямо перед нами.

Поначалу ногами перебирали ходко, болтали – я особенно много. К повороту разговаривали только мы с Андреем. Еще погодя умолк и он, еще погодя я обнаружил, что толкаю монолог, еще погодя догадался, что слова пропадают втуне. Умолк.

Согласно моему гениальному плану, нам предстояло повторить подвиг, совершенный в девяностом году[32 - Описанном в третьей повести предыдущей книги «Брызги первых дождей».], то есть к ночи дотащиться до первого по дороге приличного ручья. Однако очень быстро темнело, слегка моросило, и мой взгляд забегал по сторонам в поисках чего-либо мокрого неподалеку от ровного и сухого задолго до ожидаемого места. Мокрого хоть отбавляй: в глубоких канавах по сторонам дороги плескалась черная стоялая вода, наверняка с запашком – жаль, никому не взбрело слазить, понюхать, удостовериться. Ровными площадками местность у дороги не изобиловала, но можно было сыскать, но вот чтоб попить…

Заметил: Андрея со Светой перестал устраивать максимальный поддерживаемый Леной темп, они нервно оглядывались и взбрыкивали. Ленка злилась. Отпустил скороходов вперед – до воды, сам поплелся, время от времени с трудом рожая прибаутку-другую. Хуже, что обнаружилась некая дискомфортность в области мизинца на ноге – что, уже стер?[33 - Так это запросто, на дороге-то.]

Воду, такую, как описано выше, скороходы обнаружили вскоре после отворота с дороги к реке. Чуть постояли, перевязал ботинки, слабо надеясь, что полегчает, но впередоидущие кипели энергией, а блошкара жрала неуемно, поэтому рюкзаки вскоре снова заколыхались вдоль дороги.

Память подвела в первый, но, увы, не в последний раз за поход. Кажется, раза три объявлял наличие искомого ручья в очередном логу, но там оказывалась только повышенная заболоченность. Наконец – чудо! – мы еще даже не успели растянуться после перекура, как послышался шум воды, то ли ручья, то ли усиливающегося дождя… Нет, все же ручей. Смело свернул с дороги к деревьям. М-да, «на дальней станции сойду – трава по пояс». Впрочем, мне это даже чуть выше[34 - В смысле – всё равно.], несмотря на обильную влагоотдачу: пришли.

Сколько же времени мы ставили свой несчастный первый бивак под приличным уже дождем! Для начала выяснилось, что высота палатки никак не позволяет поставить все три секции колов в высоту, от силы – две, не сильно раздвинутые[35 - Я где-то раздобыл лёгонькие алюминиевые раздвижные колья, и эту палатку-двуколку ставили на них.], а материал категорически против упирания в него чего бы то ни было, и колья либо падают, либо охотно проходят насквозь. По-моему, Ленка там втихаря перематерилась вволю, пока не вышло нечто более-менее ровное и остойчивое. Всё: после такой тренировки и на весь поход к ней пристыло звание «золотой рыбки». Так однажды Витя величал себя, поддерживающего кол шатра («невода») – чистого сухого шатра! – пока мы бегали вокруг и легко гнали колышки в прогретую ясным весенним солнышком, усыпанную золотистой сосновой хвоей землю[36 - …что описано в первой повести предыдущей книги.]… Ну и что – сентиментальность, ну и что – дождь, мокреть, грязная затоптанная трава, ну и что – не то палатка, не то чехол для спальника, не пойми чего: всё равно будет рыбкой. И была. И (в дальнейшем – сноровисто) ежедневно ныряла и держала, держала, держала… пока не ставили.

После постановки домика с удивлением обнаружил – чего-то не хватает. Костра. И, судя по погоде, и не хватит. Однако, желудок, истомленный поездной сухомяткой, считал иначе и погнал меня на поиски горючего. Андрей потерянно побрел следом – видимо, все желудки с ножками мыслят одинаково. Затем я развел костер – исторический, первый, желанный, дохлый и дымный, и приклеил к себе звание «главной спички». Андрей таскал дрова из лесу, вестимо – слабо догадаться о приобретенной им должности? Света, конечно, варила, варила, варила… сварила. Сожрали. Влет. Моментально. Вылизали. Отошли два шага, каждый в свою сторону – дальше не было необходимости в такой темноте при такой погоде. Влезли. С трудом влезли: несколько раз роняли кол. Ничего, потом приучимся. Вползли в спальники. Отключились.

Пока лопали, мимо в сторону гор прокатилась кавалькада из нескольких мотоциклов. Около стоянки притормозили, с трудом разглядели нас, донеслись, к счастью, невнятные замечания по поводу увиденного, и понеслись дальше. Охота же людям – в такую погоду!

А затем с гор прошла машина, самый настоящий борррртовой «Урал»! Может, Валера был неправ, утверждая, что дорога мертвая и перерезана ручьями? Ладно, мотоцикл через ручей еще перетащить можно, но грузовик?.. Надежда, даже угнетаемая сном, все равно отключилась последняя.

2 августа 1995 г., среда

9.30 – соседи в гости, подъем.
11.10 – завтрак: шестеренки, тушенка, печенье. Облачно, ветер.
11.50 – машина.
12.23 – база Сывь-Ю интинцев.
13.53 – 14.48 – в машине.
14.48 – 15.08 – Обе-Из.
15.15 – 15.32 – траверс.
15.45 – 15.58.
16.04 – 16.27.
16.45 – 17.03 – бивак.
22.30 – отбой.

Ходовое время: 91 минута. Расстояние: 4 км.

Интересно, долго пришлось нас будить? В гости заглянули проходившие мимо одесситы[37 - У украинских пешеходников Приполярный Урал всегда пользовался огромной популярностью. Сколько мы их встречали! Интересно, как сейчас?], оказывается, те самые, к которым горела желанием присоединиться удачливая (в смысле билетов) леди в Котласе. Поговорили о том, о сем, удивили меня чрезвычайно слабым или тщательно скрываемым знанием района и отсутствием карт и планов, долго выспрашивали – правда ли, что заповедник, и кого следует бояться. Показал карты и наш маршрут, посомневался насчет их идеи топать вдоль Дурной-Ель («Да она же так и называется – Дурная, неужели непонятно?»), но колебаний не заметил[38 - Кстати, интересно, как они перешли. Дурная от дождей вздымается быстро и сильно, могли и подвиснуть на броде.]. На прощание руковод одесситов пожелал хорошей погоды – «А нам заодно будет». Остроумно. Где только та хорошая погода? Плотная белая облачность не оставляла радужных надежд. Еще хорошо, не черная, может и рассосет. Да нет, вчера из Печоры Саблю было видно, забыл, что ли…

В пику погоде вдруг начало везти. Быстро и жарко разгорелся костер. Дождь полил неподалеку, его видно было, а нас не задел. Жорево сварилось махом, только кинули. Вчерашний чай никто не пролил, а я даже умудрился не слишком сильно вскипятить его… кажется… ну и вкус. «Джамук», – пояснил Андрюша и рассказал, что существует пять градаций черного кофе: настоящий, хороший, ямайка, джамук и толченый уголь. Слава Богу, толченым углем он мое творение обозвать постеснялся, но «джамук» – присохло навеки.

Жалко, что девушки наши воспитаны в духе джентельменства джентельменов. Например, мытье котлов они почитают исключительно мужским занятием, и другой точки зрения не приемлют. В результате я подцепил котлы и поперся на ручей мыть. Света и Андрей выступали в качестве ОТК[39 - Отдела технического контроля: в СССР эту аббревиатуру знали все, и в расшифровке она не нуждалась.] и торжественного караула – караулили то есть, как бы не уплыло что.

С ума сойти: только собрались – рычит! Рычит, милая! Ревет, родимая, мотором и колесами перебирает! Все ближе! Ближе!!

Вышел на дорогу, сдерживая дрожь в коленях и душу выше пяток, поднял шляпу. Остановилась. Прыгнул на подножку: в кабине водитель, молодой парень и полупьяный мужичок лет тридцати в камуфляже.

– Куда едем?

– Недалеко. А вам куда?

– На Обе-Из.

– Нет, так далеко не поедем.

– А сколько можете – подвезете?

– Забирайтесь.

Забрались. Едем. Едем!!! Дует, льет, руки скользят по царапучему железному борту машины, леденеют, не гнутся, следовательно, плохо держат, бросает по-сумасшедшему, рюкзаки катаются по грязнущему кузову – как здорово! Едем!

Увалы неподалеку глухо заволокло облаками и туманом. Под хорошее настроение пытался описывать, что и где видно, но, оказалось, всё пальцем в небо. В очень пасмурное небо.

Показался следующий ручей, а около – пьющие чай одесситы. Странные люди, даже не попытались голоснуть. Мостик через ручей в отличном состоянии. За мостиком дорога круто вскарабкалась вверх, мужичок высунулся из кабины и оповестил, что они намереваются заехать на некую турбазу, неподалеку, и предоставляют нам решить – выпасть в осадок здесь или прокатиться с ними, а потом нас забросят на Обе-Из. Что за дурацкие вопросы, конечно прокатиться!

К этому моменту я уже начал потихоньку соображать, что это за люди и лихорадочно кое-что пытался вспомнить. На мой вопрос, а не имеют ли они отношения к Борису Семеновичу мужичок просветлел лицом, заявил, что его зовут Саня, непосредственный начальник у него Борис, и вообще – поехали, там поговорим. С Борисом Семеновичем я списывался несколько лет назад по поводу машины на Желанную, но безрезультатно, ладно хоть запомнил, как зовут, пригодилось.

Дорога от Кожим-рудника на спуске к Пальник-Шору, вдали северная оконечность Западных Салед (фото 2004 г.)

Дорога после отворота ухудшилась: пошли глубокие колеи, машину зверски мотало. Отъехав немного, остановились, и Саня пошатываясь направился за грибами на жареху. Прямо у борта машины красовался выдающийся красноголовик, но мы, сам не знаю, почему, его добытчикам не заложили. Вернулись они, не солоно нашедши, и снова тронулись. Вскоре дорога миновала здоровую пустошь, обрамленную битым камнем. Догадались, что это, должно быть, тот самый Сывьинский карьер, о котором неоднократно слыхали пять лет назад. Путь видимо, проложили именно к нему, поскольку дальше стволы подступили совсем близко, затем колеи внезапно свернули вправо и покатились круто вниз. Там, у реки, оказалось несколько домиков[40 - Они и сейчас прекрасно просматриваются на спутниковых снимках примерно на координатах N65.63574 E59.66237], деревянные тротуары между ними, кумган ЗИЛ-131 и вообще много интересного.

Подвыпивший Саня оказался радушным хозяином. Оказалось, сегодня день ВДВ, чем и объяснялись его хорошее настроение и подшофе. Он провел нас по базе, хвалясь действительно красивым оформлением домиков – резьба, роспись, медвежья шкура на кровати, показал столовую, познакомил с собаками – дружелюбным Боем, молодым лайком[41 - Лайком мужского пола.] типа тех, что встречали на Желанной, забитой Жулькой и, как нас поспешили предупредить, агрессивным овчароподобным Гаем. Последний, будучи смело поглажен Светой, тем не менее, грозно сморщил нос и шустро побежал знакомиться со мной. К моему удивлению – ну за что меня собаки не признают? – обошлось без принудительной перфорации моих конечностей.

Нас напоили чаем, Олег (водитель) и Илья (молодой человек из кабины, род занятий остался неясен) с удовольствием поддерживали разговор. Саня кирял с отдыхающими в крайнем домике сыктывкарскими прокурорами. Затем зазвал меня, нашу поллитру и всех остальных: выпить за хозяев небес.

– Вот у вас сколько мешки? Чё? Тридцать шесть? Это …ня вот с полной выкладкой, сорок восемь, и – ччаа…

Последнее, видимо, являлось проявлением крайнего восторга по поводу потенциала десантников вообще и Саши лично в частности. Кстати, сегодня вечером он собирался гнать ЗИЛ в поселок. Удивило не это, а воздержание Олега в питейных вопросах – неужели существуют шофера, которые не пьют за рулем даже при гарантированном отсутствии ГАИ? Олег собирался в выходные наведаться на Желанную, но мы решили не ждать, а воспользоваться сиюминутным расположением Фортуны и добраться хотя бы на Обе-Из. Саня сыпал собственной историей, в частности, повестями своего туристического прошлого:

– Я турист бывалый, тут все прошел. И Сывь-Ю, и Кось-Ю, и Лимбек…

– Как – Лимбеко? – дернул черт меня усомниться: читал я отчеты, видел саму реку. Каякерный слалом в лучшем случае.

– А так, по большой воде. Она же – понимаешь? – такая, сложная, спортивная первой категории, весной все ревввет…

Я понимал. Особенно насчет рева и первой категории[42 - Спортивные походы и тогда тоже оценивались от первой (самой простой) до шестой категории сложности. Водный поход 1 к.с. – это когда по стоячей или спокойной воде, без препятствий. Лимбеко-Ю на уровне 3 к.с. там, где она вообще проходима.]. Наконец, поджимаемый Олегом, Саня выпустил нас из домика, мы забрались в кузов, и машина двинулась назад по той же дороге. Предварительно вежливо рассыпались в благодарностях за прием и приглашение бывать почаще. Однако, сей праздник и радушного десантника на будущее надо иметь в виду.

Что ж такое – опять одесситы! Сохнут на правом берегу Сывь-Ю, видимо, только что перешли. Удачливая девица подошла к дороге, махнула остановиться… Да они или железные, или принципиальные: не на подброс просились, а только спросить – Сывь-Ю ли это.

Брод через Сывь-Ю (фото 2004 г.)

Дорога взяла круто вверх, вскарабкалась на перевальчик, и машина свернула с основной трассы вправо. Мы недоуменно гадали – куда едем, но решили не рыпаться, пока везут. Возможно, оттранспортируют именно туда, куда следует. Шофер лучше знает, куда нам надо.

Последние сотни метров машина буквально кувыркалась на громадных бульниках, всюду выпирающих из дороги, с трудом одолела небольшой взлобок и остановилась у нескольких вагончиков, в одном из которых монотонно гудел дизель. Рядом приткнулись несколько бульдозеров и экскаватор. Ничего себе – Национальный Парк[43 - Кажется, рудник розового мрамора выведен из национального парка. В последний раз я там проходил в 2009 году, десять лет назад. Работа велась, хотя работники в разговоре жаловались, что взрывные работы им запрещены, поэтому очень немногое удается взять.]! Хозяева даже не поинтересовались прибывшими. Право, какой интерес высовываться на дождь? Грязь под ногами несусветная, рюкзаки прямо с машины взгромоздили на плечи, я от души поблагодарил шофера и, логично предположив, что время уходит, а оно теперь наше и только наше, мы двинулись вдоль старой колеи, тянущейся от вагончиков вдоль каменистого возвышения, на юг.