Брызги первых дождей. Невыдуманные истории

Сверху показалась радушно улыбающаяся голова Витьки.

– Хотите анекдот? – проорал он. Мы еле слышали, хотя разделяло нас метров пять.

– Хотим!..

– Это не главная вершина! Не главная вершина!! – повторил он для надежности, чтоб мы поняли и до глубины души осознали, что это еще не все. Мы осознали. Реакции Степы я не видел, Юлька восстенала, а я взглядом поискал кирпич поувесистее для достойного ответа. Но потом решил – не стоит, да и Витька исчез. Попэрли дальше.

Взойдя повыше на камень, обнаружили расщелинку на одно сидячее место, где не дуло. Юля примостилась туда с нашего и божьего соизволения и заявила, что подождет нас здесь, ибо не может идти, и вообще, у нее болит голова, и ой. Но, как пел Владимир Семенович, и сети есть у нас, и бредни, и не испортят нам обедни все злые происки врагов. Насчет врагов – это для полноты цитаты, а насчет бредней во что. В суконке, в которой я полез наверх, я ходил не в первый раз, и случайно, видимо, минимум с год назад, в кармане у меня оказалась коробочка с таблетками амидопирина, долежавшая до сих пор[97 - Напряженно соображаю, что в 1987 году могло меня заставить сунуть в карман суконки это? И не могу сообразить.]. Воспользовавшись этим средством, весьма существенным как для настоящей, так и для выдуманной головной боли, удалось настолько повысить жизненные силы девицы, что минут через пятнадцать, когда было одолено еще одно плато, и мы приблизились к (теперь уже точно) главной вершине, где развевались два флага и стояла радостная наша и еще чья-то толпа, необходимость моральной и физической поддержки, к счастью, надолго отпала[98 - Ну точно, нужно было внимание, а не аспиринка.].

Вершина дурманила. «Чому я не сокiл, чому не летаю?», вопрошали равнинные украинцы XIX века и не догадывались, что можно набрать 1492 метра высоты, не отращивая крыльев, и вдохновенность вполне заменит пернатый аппарат, а ветер ежесекундно будет напоминать, что улететь можно и без крыльев, только подпрыгни – и унесет. Бурное веселье охватило всех, и силы кипели – «нам все горы-перевалы нипочем, нипочем! мы все горы-перевалы перейдем, перейдем!»[99 - В самом деле, у молодых людей терпения мало, а метаболизм быстрый. Тут уж или терпение, или метаблоизм, не два горошка на ложку.]

Это было счастье. Весь мир под ногами!!! Журавлев камень на северо-востоке, покрытый лесом, цепь Уральского хребта тянется километров 60 на западе, на северо-западе – Белый камень, три горба, каждый выше тысячи метров, на севере – невысокая цепь змееподобного, черного от леса Хоза-Тумпа, а на юге, в сверкающем поднебесье армадоподобный Конжак, цепляющий высокие, готовые вот-вот прорваться солнечным светом тучи. Вся мощь природы выступила грозно из недр и застыла могучими изваяниями, радуя глаз и придавая силы. В момент, когда мы вышли на вершину, тучи над Пермской областью прорвались, и цепь Главного хребта воссияла ослепительной белизной, и от этого еще радостнее стало: ура! Мы дошли, мы здесь, и мы видим все это!

Влад написал перевальную записку, сложил в полиэтиленовый пакет и под крики «ура» засунул в металлическую пирамидку, хранящуюся в туре, что я и отснял подробно. Народ ликовал. Потом я прикрепил вымпел «турист ГКШ Березники» к одному из флагов, бешено бьющемуся на ветру, и тоже – под «ура». Бедные флаги – сколько им досталось от природы!.. Один уже оборван ветром наполовину, другой – лишен угла, и все равно они вытягиваются по стойке «смирно» под струями воздуха и указывают туристу – ты дошел! Вот она, твоя вершина, отсюда – только вниз, ты наверху![100 - Вымпел тоже долго не прожил, в 1991 году, когда я второй и последний раз поднимался на вершину, его уже не было. А затем настало время строгого режима и в Вишерском заповеднике, и на Денежкином – ООПТ как могильщики спортивного туризма в России, не главные, но существенные.]

Минут через двадцать, когда все накричались вусыть, подошел Сергей, брошенный по дороге. Как-то не принято у нас юношей, да еще таких здоровых, на буксир брать, вот и плелся он в меру сил (а немного, знать, сил-то оказалось[101 - Скорее, терпения: физически он был значительно крупнее и крепче не только меня, но, пожалуй, и Виктора.]…). Последний кусок от камня Анекдотического он шел под наблюдением, которое велось в бинокль, и под соответствующие возгласы и комментарии. А потом я слез немного пониже, в расщелину, где не так дуло, съел пару конфет со снежком, хотя уже не испытывал такой жажды, как на фирнах, и решил, что вполне Г. Т.[102 - «Готов к труду и обороне». Тогда это словосочетание воспринималось без насмешки, и значок ГТО действительно был желанным (а не навязанным) и вызывал гордость. И получить его было непросто. Кажется, даже поход (заявленный в МКК!) для этого надо было пройти, эх, где же те времена.] О.

Путь назад, как всегда, был легче и меньше впечатлял. Это была работа уже не на достижение Цели, а обыденка, и все, даже девчонки с Сергеем, шли хорошо. Я нашел варежки, оставленные там, где кормил Юльку амидопирином[103 - Значит, не такой уж сильный ветер был, раз не выдуло и не унесло. Но правда, казалось, что очень сильный, и лежать на нем таки было можно.], пожужжал немного, и как-то незаметно приблизился край плато. А дальше все пошло вообще весело, за исключением того, что слегка плутанули и лишний час бродили, ища дольмен с продуктами[104 - Приемники системы GPS еще не придумали, приходилось полагаться на зрительную память и чуйку, необходимейшую компетенцию походника.]. Наконец, героические розыски Витьки и Лены увенчались успехом – нашли. Обошлось без инцидентов, за исключением того, что двое на склоне поехали. Серега зарубился нормально, а Степа поскользнулся там, где, как он уверял, и ножа не воткнуть, не смог пробить палкой фирн. Если бы камни, на которые он выехал, были метров на сто ниже, не позавидовал б я ему.

Татьяна теперь топала, как по бульвару, наплевательски относясь к тому, что под ногами, и я удивлялся, как это и она не прокатилась. Ей было весело. Она беззаботно щебетала и с сокрушительным видом констатировала, что кэп устал, бедняга, намотался. Понятно: руковод устает не столько физически, сколько морально, но я бы больше внимания обращал на контингент, будь я на его месте[105 - Да, следующие 30 лет показали, что эта глупость в голове у меня осталась до сих пор. Впрочем, может, и Влад всю группу краем глаза видел, контролировал и просто считал, что нефиг, нафиг, не сахарные.]. Может быть, конечно, это и неправильно.

В дольмене ждал приют и ужин. Все немного расслабились, а кто – и много. Юле пришлось скормить вторую таблетку. Килька в томатном соусе и халва[106 - О перекусе копченой колбасой тогда никто и не замечтывался. Сало и то было только на рынке, и дорогое, и не всегда. На чем только не ходили, чем только не перекусывали.] делали свое дело: внутри потяжелело, захотелось сидеть, не рыпаясь, обсуждать неспешно и со вкусом философские вопросы, созерцать величие природы… Последняя как мудрый советчик дала понять, что не стоит этого делать – ветер немного изменил направление, и стало поддувать. В такой атмосфере долго не усидишь.

– Попэрли! – объявил кэп и кряхтя поднялся. Попэрли, что поделать.

Солнце добралось, наконец, и до нас. Идти стало приятнее в том смысле, что природа оживилась и не казалась мрачной. Однако, мы дружно благодарили небо за то, что оно не прохудилось, пока мы были наверху. Сейчас фирны слепили бы глаза почище зеркала, скользили и расплывались под ногами… Ничего, вобщем, хорошего.

Начальник рвал когти. Ему надоело шататься по горам, он спешил спуститься вниз, к палатке, котелку и спальникам. Энергия в нем бурлила и увеличивала частоту мелькания ног. Витька шел с ним рядом и активно сочувствовал этому намерению. Девчонки, в конце концов, взмолились: «Влад, ты хоть бы бычок выкурил, что ли…»

– Ага, – отреагировал тот, – вот и кончилась антиникотиновая кампания, теперь просить будете… А он последний, – с сожалением констатировал кэп, достав «Астру» и кидая коробку, куда подальше[107 - В его оправдание могу только сказать, что коробки папирос не покрывались целлофаном, и будущее этого куска картона было непродолжительно и печально.]. Уселись.

Витька сидел с невероятно недовольным лицом и «Ермаком» на спине. Я все больше с кинокамерой. Влад, отсмолив окурок, отвалился на спину и прикрыл глаза. А может и нет: светило солнце, он был в защитных очках. Танюша, вся из себя веселая, сидела с выражением лица – что бы такого сделать плохого. Нашла, что: начала кидать снежками в кэпа. Тот отнесся индифферентно, но Слава, добрая душа, ввязался в перестрелку. Детки доигрались – Влад изъяснился насчет того, что у кого-то сил слишком много, и завершил недлинную реплику обычным энергичным «попэрли», к которому он все чаще стал прибегать. Желтая сопка кончилась как-то даже внезапно, мы спустились в лес. Влад со Славкой встали на лыжи и приготовились к слалом-гиганту, но мы резво перевьючили с Витьки на него групповой рюкзак и придали ему ускорение с напутственной речью. Интересно, как ему удалось доехать без травм и всего прочего того, что он явно мог заполучить[108 - И вправду, рамный «Ермак» был рюкзаком-палачом. Даже небольшой груз на спине сильно ухудшает устойчивость, кто несколько реальных лыжных походов прошел, тот без рюкзака вообще не падает на спусках. А при падении с некоторой вероятностью можно было получить верхней поперечиной рамы в основание черепа с понятными последствиями. Поэтому лыжники «Ермаки» не жаловали, да вот у нас настолько ничего тогда не было, что «станок» считался шиком и верхом совершенства.]?

До лагеря мы с Витькой шли вдвоем. Впереди маячила Лена, еще дальше – Степан, остальные отстали, хотя мы особо не спешили, гуляли, обсуждая прошедший день. Критически, так сказать, оглядывая.

Допэрли быстро, по времени прикинули, что уж никак не пять километров до Желтой сопки, максимум три. Приятные были километры, за исключением того, что Таня с устатку не усмотрела в сугробе, куда прятала, вторую лыжу, пришла на «базу» с одной, и Эдик с Сашей благородно сопровождали ее потом к месту захоронения. Нашли, к счастью.

Встреча была роскошной. Оставшиеся внизу, наслушавшись вчера ужасов про восхождение, не пожалели сил – вычистили палатку, напластали дров, сготовили обед (ужин). Одну лишь ошибку совершили – мало сготовили питья. И как мы не выпили всю Сольву, не боясь застудить горла? Ребята старались максимально помочь нам отдохнуть, так что аж приятно было и несколько неудобно: не успеешь пить захотеть, а мимо, как специально, кто-то с кружкой проходит и так ненавязчиво вопрошает:»?»…

Ели суп с шестеренками – Надя, перезнакомившись со всеми окружающими группами, сменяла у кого-то рожки на «звездочки», потом принялись за чай. В него, кроме «№36, 1 сорт» всыпали зеленой, вылезшей из-под снега брусники, мяты, каких-то еще травинок, взятых с собой, и для вкуса – ложку меда. Ох и чай был!.. Я оглоушил три кружки и рискнул бы четвертую, но он, к сожалению, кончился[109 - Ничего удивительного: обычное очень быстрое обезвоживание при низкой температуре и сильном ветре. В лыжных походах вообще всегда воды не хватает, тем более, после восхождений. Лёгких пластиковых бутылочек, чтоб за пазухой хоть поллитра теплого чая нести и прихлебывать, еще не изобрели, а алюминиевую солдатскую фляжку кто ж туда пихать будет. Поэтому даже и перекусывали, заедая кильку (полторы рыбки на туриста) снегом, тьфу.]. Влад, к тому же, приказал зампомначхозше «не жать» сахар, и все брали – кто во что горазд. Я, как всегда, три кусочка на прикуску, а Витька семь штук на кружку ухватил, и доволен был.

Сухой спальник – залог крепкого сна!

Вечерело. Зачем-то залезли с Витей в златоверхий, где наблюдали интересную картину. Таня с Юлей лежали в спальнике. Вдвоем. Татьяна пыталась послужить печкой для Юльки, которую, наверное, от нервов поколачивало. А может быть, просто замерзла наверху и отойти не могла. Инженерная мысль Татьяны спала накрепко. Надеяться на сугрев, лежа лицами друг к другу вдвоем в раскатанном «комбайне» на четырех человек[110 - Точнее, на трех нормальных человек или четырех комсомольцев. Последние, независимо от габаритов, были согласны спать на боку и переворачиваться по команде, лишь бы в поход. Ну, и с девушками это волей-неволей сближало, конечно. При трехместном размещении могла возникнуть конкуренция.] по меньшей мере наивно, тем более, что большие отверстия во входной части спальника, будучи, как я понимаю, оставленными не иначе как для вентиляции, функционировали отменно. Конец этому делу виделся такой, что завхоз жалобно осведомилась, скоро ли наш могучий костер изготовит нечто вроде питья погорячее?… Сказав, что не скоро, так как костром заведуют опытные сотрудники ЮДПД[111 - Юные друзья пожарных дружин, одно из многочисленных пионерско-комсомольских общественных объединений], мы проявили техническую смекалку и подоткнули спальник со всех сторон, закрыв щели. Радикального облегчения это не принесло, потому что Таня уже, похоже, была сама не прочь об кого-нибудь погреться, а кэп, наплевательски относясь к чаяниям опекаемой, завернулся в другой комбайн и дрых в противоположной стороне шатра. Хорошо быть руководом! Пришел, поел, сунул Степану ботинки, сказал – высуши («пожалуйста» подразумевалось) и – на боковую[112 - Таким и вправду, наверное, хорошо быть. Не знаю. На себе так и не проверил за тридцать лет.]. Несчастный же рядовой турист стягивает унты, взвешивая в прохладном свежем воздухе тихие выразительные фразы, лезет к костру, куда не пропихнуться, ибо всех желающих не перечесть, старательно и, как правило, некачественно (надоедает!..) сушит сам, твердо зная, что, поставь у костра и уповай на Аллаха, через полчаса не унты – испанские сапоги будут, ноги не всунешь, а то – и сгорят до подошвы… Потом сушит все матерчатое и только после этого начинает просыхать и прогреваться сам, если дым от костра не прогонит – а он едкий, дым-то, ни дохнуть, ни глянуть… Потом с тихим благим матом сует как ни попадя «высушенное» в рюкзак и воображает, что Г. Т. О., а также готов к завтрашнему дню. Santa simplicitas!

– А и что я мучаюсь? – возопила в конце концов Татьяна.– Засуну-ка я ее (в смысле – Юлю) между вами на ночь, чтоб ей жарко было!..

Соломоново, мягко говоря, решение. Но, поскольку мне с ней на следующий день надо было дежурить с утра – Саша, ее напарник, собирался наверх и все ходил, выспрашивал, как и что – причин решить так было хоть отбавляй. Да и стороны не протестовали[113 - Особенно я, конечно.].

На ужин была каша, есть которую не хотелось, и компот, который проглотили беззвучно, не задумываясь о возможных ночных трудностях. Собирающиеся наверх с тревогой посматривали на небо, где ползли тучи, закрывая великолепный Орион, склоняющийся к кромке хребта и сияющий вовсю. Луну уже укутало, как одеялом, и лишь слабое мерцание по кромке гор выдавало ее присутствие. Сириус, ярчайшая звезда неба, стоял в афелии, на предельной для себя высоте, подмигивая бело-зеленым глазом: «Ну, как?..» Шумели сосны вокруг, а за соснами шумели туристские группы – много их пришло сегодня[114 - И ни одна не платила за заповедник, избу или дрова. Да, да, да, кто о чем, а вшивый – о бане.], не скучно завтра нашим наверху будет. Если, конечно, погода будет. А нет… Вот и ходят они, вот и вглядываются в черное небо с черно-серыми тучами вопросительно, и добрые души пророчат наутро солнышко. Нехай. Я подмигнул Сириусу, проверил, на месте ли ковшик Большой Медведицы, и полез спать.

Витька уже лежал, я тоже заполз, и Таня торжественно произвела укладку замерзшей между нас. Эдик занял ее место рядом с Сашей. Бедняги! Один не греет, другой скрючивается… Ладно, пусть учатся, а то вон – Татьяна, специалист же по спальникам, а умения никакого, даже обогреть не может, как выяснилось.

На сей день успокоились быстро. Одни устали, другие, готовясь к восхождению, жаждали выспаться. Но угомонились не все. Лежа между мной и Витькой, Юлька очень скоро согрелась настолько, что сначала решила избавиться от свитера (бог мой, завхозина ее еще бы в ватник облачила, потом грела!), а через некоторое время стала порываться вылезти из спальника и пойти прохладиться наружу. Эти порывы я, конечно, моментально пресек, но потом что началось…

Я понимаю, в тесноте – оно не для всех не в обиде, тем более, когда рядом семьдесят витькиных килограммов[115 - А семьдесят ли? При метре восемьдесят семь? Или мы тогда были настолько стройными?], и они время от времени поворачиваются, при этом какая-нибудь конечность идет по дуге и, доходя до соседки, производит такое изменение количества движения, что я въезжаю в стенку. Но метод борьбы с такими прецедентами она выбрала довольно странный: начала вращаться с частотой в пол-Герца то по, то против часовой. Когда мой вестибулярный аппарат окончательно сдал, я мысленно плюнул на все это, развернулся носом в стенку, принял теплоустойчивую позу и слегка уснул.

День 5. 27 марта 1988 г., воскресенье. Второе восхождение

Вставать пришлось в шесть. Было холодно и немного ветрило. Подлый сквозняк щупал ребра, заползая под суконку, и ребра поеживались. Отлежанный бок (доджентельменничался) гудел. Физио, как можно предположить, опухло, а омыть его ледяной сольвинской водой я долго не мог решиться.

Костровище остыло, дрова были неколоты, а топор, как ни странно, поплясывая и подрыгиваясь, колошматил куда попало, только не куда надо, сучки не кололись, «колодец» не складывался… Полный букет утренних удовольствий. Юлька бродила неприкаянно, потом принесла воду и охаживала круги вокруг негорящего костра. Я щипал лучину и мысленно выражовывался по поводу букета.

Но все, в том числе и природная подлость, имеет предел. Дрова возгорелись, стало тепло, Котелок грелся – полный порядок. Я получил пару комплиментов насчет ночи – оказалось, я не хуже Витьки каратэ занимался, только когда?! Вроде, за всю ночь раза три перевернулся…

Природа просыпалась. Лапша варилась. Как время подошло к первой пробе, я заколошматил по миске и объявил подъем.

Первой вылетела, лязгая зубами, Лена и пулей – к костру. Не помогает Сережа от мороза, видать… Как истая хозяйка, она поинтересовалась, сколько чего поклали, отругала молодую хозяйку за плохую дозировку в пух и прах, впрочем, весьма корректно, и поправила дело. Лапша сварилась моментом – Лена пришла, тут уж как ни бурли, ни возмущайся, а деваться некуда – сваришься…

Кэп вылез пасмурен. Ему мало хотелось переться наверх, а может, была другая причина, ибо Татьяна вылезла столь же пасмурная. Эдик в нервном возбуждении вздрагивал. Коля вытягивался. Костя примерял унты Вити, они были велики, и оба их подгоняли. Саша собрался раньше всех и бродил.

Лапшу съели, и кэп сказал мне: «Ну, собирайся». Дело в том, что вчера, поглядев на идучесть кадров, я сказал ему вполголоса, что если завтра я понадоблюсь наверху, то я не против. Тот не отреагировал по своей обычной манере, а вот теперь «родил». Thank you – долго ли мне собраться? Единственно что, знай я о предстоящем, позаботился бы, чтоб выспаться, а то и спал – то часа три…

На сей раз собирались долго, а может быть, и не долго, но Влад нервничал и попэр вперед, когда не все еще были готовы: Ирина экипировалась, а Надя с Леной отлучились в лес. Догоняли бегом. В этот день я шел абсолютно спокойным, даже без особых эмоций – твердо знал, зачем иду, и морально доготавливался. Молодежь нервничала. Руковод торопился. Куда уж он спешил, покрыто мраком, но по дороге мы со свистом обогнали какую-то группу, которая долго не хотела дать нам это сделать, но шли они хиловато против Влада. До первого перекура отмахали под самую сопку и остановились на подъеме, оставив группу конкурентов сзади на приличном расстоянии. От туристов шел пар. Кэп двигался с невозмутимым выражением лица и «Масса!» сказал тоже совершенно равнодушно. Все повеселели. Девчонки, восседая на снегу, пели песенки, Костя шастал по кустам, Сашка пошел «минировать» тропу, тоже – чудо, не мог внизу облегчиться. Я глядел на веселых девчонок и уже мало веселую Ирину, резвого Костю и достойно оглядывавшего в бинокль окрестности Колю, и думал, а и что же будет дальше. Вокруг стояла та же безумная независящая от нас красота, и лиственничная ветка покачивалась, с сомнением взирая на начинающееся предприятие. Тупые, как обрубленные, концы елей покачивались под слабым ветром – погода была лучше, чем вчера. Природа не давила своей темнотой туч и резким отблеском гор, все было как-то мягче и приятнее. Метров на пятнадцать ниже показались конкуренты.

– Ну что, заминировал? – осведомился кэп и, получив положительный ответ, сыграл ноги.

Вообще наша группа, что первая, что вторая, ходила довольно быстро, быстрее, чем другие туристы. Руковод любил ходить в темпе, вынуждая молодежь выкладываться. А этого-то она и не умела делать, хотя все старались. Получив указание использовать палки в помощь ходьбе, толкалась так, что мне, замыкающему, пришлось держаться подальше от Коли, а он все беспокоился, как бы я не отстал. Трогательная забота.

Вершина Желтой приближалась, подъем пошел крутой и не очень приятный в том смысле, что идти всем почему-то хотелось по скользкой тропинке, которая была под утоптанным многими туристами снегом, а не рядом, где снег уже сошел. Поэтому приходилось вовсю толкаться палками, и движения рук стали менее уверенными, устали, видимо. Начиналась пустыня, вернее, приполярная желтая тундра. Я шел, поглядывая, кто как идет – пока все было нормально, хотя лица уже стали унылы. У меня же было хмуро-торжественное, в общем, хорошее настроение. Сопка казалась вполне знакомой, шлось легко, приятно[116 - Точно. Знакомая дорога тяготит значительно меньше неизвестной.]. Проскочил ее всю до таежки, километра полтора, и не заметил. А вот девчонки скисают. Ира шла с Николаем, которые не помогал ей никоим образом; Надя ковыляла сама по себе; Наташка пристроилась к кэпу и вцепилась в него, как клещ: ни шагу назад, ни шагу на места, а только вперед и только рядышком. Костя резвился, прыгая с камня на камень. Я ему наказал, чтоб не вздумал скакать на склоне, а то потом собирай его по кусочкам.

Желтая Сопка

Прошла таежка, начались большие камни, впереди маячил подъем. Иринка перед таежкой умудрилась на ровном месте с размаху встать коленом на камни, что, естественно, нисколько не увеличило ее проходимости. Она постепенно останавливалась, Руковод нервничал. Он вообще мечтал «сбегать» туда-обратно часов за несколько без больших усилий и злился на отстающих. Я подошел и по молчаливому соглашению начал играть в трактор. Интересное дело – разница в физическом усилии, вроде бы, невелика, но все внимание без остатка уходит в буксир и, научно выражаясь, восприятие природы существенно страдает. Ладно, на природу я смотрел вчера.

Дошли до дольмена, где вчера оставляли продукты. Посидели, погалдели, вперед и наверх поглядели. Заметил, что народ с вожделением поглядывает на край супрейской котловины, вспомнил, как Слава вчера считал метры, и не удержался, чтобы не прокаркать саркастически: бутончики кончились, сейчас пойдут цветочки, а потом и ягодки. К счастью, моя реплика осталась без внимания.

Кэп велел Коле оставить рюкзак. Тот кивнул и полез куда-то вокруг дольмена наверх. Припрятывать, как оказалось. Влад в изысканных выражениях отметил его недюжинную сообразительность и, не дожидаясь, пока тот слезет назад, попэр.

Сам себе нагадал: бутончики кончились. Ирина пошла хорошо, и до самой вершины я уже поглядывал на нее только на всякий случай, но расцвел бенефис Нади. Не то действительно у нее что произошло, не то только солидно показалось, но она через шаг начала останавливаться и стонать, что у нее болит желудок, «то сжимается, то разжимается»[117 - Видимо, первый раз на себе ощутила значение выражения «сосет под ложечкой».]. Как тут не вспомнить анекдот, где врач приходит к больному, родственники с ужасом сообщают, что последнего «бгосает то в жаг, то в холод, то в жаг, то в холод – что же делать?» А доктор, не будь дурак, отвечает: «А-девать и ррраз-девать, а-девать и ррраз-девать», – и уходит, экономя лекарственные средства[118 - Даже не верится, что это советский анекдот, а не современный, российский.]. Вот я и занялся примерно тем же. Двигался позади колонны, рядом с Ириной, на всякий пожарный, а Надежда – впереди, раньше-то она была рядом с Наташкой, но теперь та с Владом топала уже Бог весть где, а Надя через шаг останавливалась и делала умирающего лебедя. Я из хвоста отряда по крутому фирну доходил до нее и методом кнута и пряника приводил в движение. Потом дожидался арьегарда, так как Ирина шла как-то очень неустойчиво, и я боялся, что она уедет. Через минуту цикл повторялся. Дурной пример заразителен – Костя, добрейшей души человек, решил, что мне необходимо помочь и, при очередной остановке, полез по фирну в сторону умирающей. Ниже группы по склону. И, конечно, поехал. Надя тут же скакнула за ним, и просто чудо, как они не укатились вдвоем. Вот ведь, как надо, так и желудок проходит, оказывается. Потом занервничал Коля, ему хотелось идти быстрее, и он провозгласил несколько тезисов в адрес Нади. Пришлось одернуть, кажется, правда, получилось грубо.