Майкинг-оф. Достоверные хроники

– А как вы живёте и на что вы живёте?

Я совершенно не ожидала такого резкого обращения и не нашлась, что ответить. Алекс, заметив мой лёгкий конфуз и получив дозу сиюминутного удовлетворения своим привилегированным положением режиссёра, поспешил продолжить:

– Сколько комнат в вашей квартире? Это просто студия или у вас две комнаты?

Режиссёр хотел проникнуть, что называется, под кожу; разузнать максимум деталей из жизни, чтобы составить для себя портрет актрисы. Мне удалось каким-то невероятным образом увести разговор в несколько иную плоскость. Переключившись на обсуждение русской классической музыки и литературы, Алекс, казалось, на некоторое время забыл, что проводит кастинг, и на протяжении часа мы довольно неплохо пообщались, учитывая всё напряжение, которым сопровождалось начало нашей встречи.

Коля договорился о встрече с Алексом; их объединял один наставник – мэтр французского независимого кино Филипп Гаррель. Николай уже пригласил меня на съёмочную площадку следующего фильма Филиппа, который обещал стать невероятным событием и неминуемой сенсацией следующего Венецианского фестиваля, однако речь шла скорее о силуэте и просто появлении в кадре красивого лица. Алекс же, напротив, искал героиню на главную роль. Он говорил, что мечтает сделать современную адаптацию «Идиота» по мотивам Ф. М. Достоевского, и ему нужна Настасья Филипповна нашего времени.

Я рассказала Алексу о том, как играла сцену-этюд из «Идиота» в актёрской школе, где героиня Настасья Филипповна в ярости сжигает денежные купюры в камине. На какой-то момент мне показалось, что Алекс не мог припомнить этого эпизода из романа классика. Речь его стала приглушённой, и он сменил тему.

– Вот вам мой имейл, напишите мне обязательно.

Алекс протянул мне заготовленный клочок бумаги, на котором простым карандашом был уже написан адрес электронной почты.

На следующий день Коля рассказал, что у него был длинный разговор с Лео. Режиссёр высоко оценил мой актёрский потенциал и фотогеничность, однако заметил, что для актрисы я чрезмерно умна и мне следовало бы держать язык за зубами! Алекс на протяжении долгих лет безуспешно искал деньги на этот фильм и, так и не реализовав задуманное, отправился в Японию снимать короткометражный формат. Несколько лет спустя он вызывал меня ещё раз на кастинг, но я не смогла приехать из Лондона.

Глава 7. Мир без границ

Позвонил Лёша Поляков:

– По всей Москве развесили рекламу МТС: девушка-блондинка завязывает разноцветные ленточки на деревьях в парке, это ты? Приезжай!

Лёша встретил меня на вокзале и после завтрака в кафе отвёз к себе на квартиру и выдал ключи. Они вместе с молодой беременной женой уезжали на Рублёвку на несколько дней. Подъезд сталинского дома с видом на Кремль на набережной Москвы-реки красили краской невыносимого запаха, от которого у будущей мамы начался сильнейший токсикоз. Некоторое Лёша время жил в Париже, а после нашёл работу в банке в Москве, где ему очень нравилось. Лёша – хлебосольный арт-банкир в разноцветных носках, добрейшей души человек, в конце девяностых бросил научную карьеру в области геофизики и стал банкиром, о чём иногда сожалел. Всё произошло так быстро, что мы толком не успели и пообщаться, и улетая обратно в Лондон, мне пришлось оставлять ключи режиссёру Коле, так как по прошествии недели Алексей с женой так и не возвратились.

С Колей мы встретились случайно на вернисаже на Винзаводе, куда меня пригласила подруга-модель Ольга. Коля, закончив киношколу, не остался в Париже, а вернулся в Москву; мы не виделись несколько лет, и наша встреча стала приятной неожиданностью. Коля был вместе с другим режиссёром Михаилом Брашинским, о котором я слышала много хорошего от кинокритика Алексея Васильева. Васильев был уверен, что я –абсолютный типаж для Михаила, и кажется, собирался нас познакомить.

Коля всегда имел при себе карманный коньяк. Отметив факт рождения Колиного первенца-сына, мы отправились втроём на такси на другой киношный день рождения к кому-то в гости. Я попросила Николая после вечеринки отвезти меня на квартиру к Полякову; по дороге мы многое обсудили. Оказалось, что в этот день Коля ушёл из семьи и теперь снимал комнату с какими-то странными девушками. Так как места у Полякова было много, я предложила ему остаться там. Вспоминая парижское время, мы до утра не могли наговориться и не успокоились, пока не выпили и не выкурили всё, что было у хозяина в запасе. Наутро Коля пригласил меня в ресторан «Пушкин», и мы ели петуха в вине, запивая холодной водкой. Нам было хорошо, но Коля валился с ног, пришлось его везти на квартиру в его съёмную комнату.

Несколько дней я старалась не обращать внимания на тяжелый запах краски, но на третий день от аллергии у меня совсем заложило нос и горло, нужно было уезжать куда-то, желательно за город. Руслан пригласил на шашлыки за город с хорошей душевной компанией киноработников. В какой-то момент в лесу у костра мне очень захотелось остаться в Москве и совсем не хотелось обратно в Лондон. На дворе стоял апрель, весна только начиналась, и мир казался по-новому свежим и прозрачным.

Мудрая Елена заметила, как переменилось моё состояние после телефонного разговора с мужем-профессором, и объяснила, что мне следует вылететь в назначенный срок. Я согласилась с ней, и наутро Лена вернула меня в Москву, откуда уже через сутки я вернулась в Англию.

Уже через месяц я вылетела в Канны. Коля помог оформить аккредитацию, а я смогла чудом провести большую русскую компанию и посадить за центральный стол на ужин в отеле «Маджестик». Все удивлялись, как мне это удалось, ведь без предварительной резервации во время фестиваля просто невозможно найти места в элитных заведениях.

– Магия не имеет границ, – отшучиваясь, я понимала, что и вправду применила что-то сходное с гипнозом, когда разговаривала с метрдотелем.

Фёдор долго рассматривал винную карту, обращался ко мне за советом по основным блюдам в меню.

– Пусть принесут водки, – скомандовал по-режиссёрски Фёдор.

В русской компании вино в это время суток на фестивале уже никто не пил, все пили водку. Сидели долго, пока всех не попросили «на выход». Моя подруга Даша, режиссёр, не подходила к телефону, а единственные ключи от квартиры, которую мы снимали в центре Канн, были у неё, – типичная каннская история с разряженными телефонами, и случалось такое со всеми не раз. Проникнуть в подъезд без специального магнитного брелока оказалось невозможным, пришлось звонить Коле. Коля был на встрече, но вышел, чтобы доставить меня в гостиницу, которая была в соседнем городке, в десяти километрах от Канн. Чудом нашлось такси, и я, счастливая, ехала спать. Коля же вернулся ночью обратно в город работать; он вёл переговоры с грузинами. В номере я обнаружила, что полностью обгорела на солнце. Весь день я сидела на русском павильоне полдня без шляпы, давала какое-то интервью и в перерыве записывала мысли в блокноте. Николай вернулся в номер только рано утром, когда я собралась уезжать.

На следующий день я была на показе его фильма в фестивальном дворце. Лента была представлена в программном конкурсе «Особый взгляд». Коля был рад увидеть меня среди зрителей в кинозале. В его фильме была атмосфера, очень сходная с тем, в какой внутренне жил он сам. Коля был готов на всё ради победы и ставил работу на первое место. Он рос без отца и привык рассчитывать только на себя. На мой взгляд, самым большим его достоянием является особое чутьё – он знал, что хорошо, а что плохо. Но яркого самобытного таланта я в нём не ощущала. Для этого нужно иметь открытое сердце, чтобы Господь сумел пролить через него Свой свет с полной силой. Наверное, ещё с самого детства сердечко у Коли было сдавлено, и он активно использовал алкоголь, чтобы хоть на короткие мгновения избавится от психологической боли. Я больше не злилась на него за то, что в своём фильме он снимал дочку известного комика в роли женщины-милиционера, живущей без любви. И в конце концов, какой из меня милиционер, я – волшебница! После этого мы больше не встречались, а все последующие фильмы Коли так и не попали в конкурсный отбор Каннского фестиваля.

Глава 8. Роза мира

– Мадам, открывайте, полиция!

В восемь утра в дверь квартиры на рю Лепик раздался звонок, а затем последовал стук кулаком. Я только подошла к двери, чтобы задать вопрос, и услышала обращение:

– У нас есть распоряжение от судьи, открывайте, пожалуйста, немедленно! Мы из отдела внутренних дел!

Переводчица говорила по-русски с небольшим акцентом. Если французская полиция пришла с переводчиком, значит, ошибки быть не может. На следующий день я должна была вылететь на съёмки в Канаду, и мне хотелось как можно быстрее разобраться с этим, я была абсолютно уверена, что здесь какая-то ошибка. Трое полицейских в штатском стремглав рванули в гостиную; один из них направился прямиком в спальню, безоговорочно начался обыск. Переводчица, поняв, что с французским у меня нет проблем, осталась стоять скромно в прихожей и рассматривала афишу на двери.

– Так вы занимаетесь театром, мадам? Вы знакомы с Олегом?

Заслуженного артиста Олега Мокшанова я пригласила принять участие в театрально-музыкальном фестивале, который организовала в 2005 году в маленьком театре L’Atalante на Монмартре. С недавнего времени Олег жил в Париже, и он предложил сыграть моноспектакль «Моцарт и Сальери» по мотивам одноимённого произведения А. С. Пушкина. Оказалось, что жена артиста – коллега и подруга переводчицы. Она тут же обратилась к полицейским, которые с интересом рассматривали мое профессиональное портфолио:

– Послушайте, я знаю Олега, и это прекрасные люди, это артисты! Тут какая-то ошибка!

Полицейский держал в руках фотографию со съёмочной площадки: моя героиня в мехах с неприязнью смотрела на известного французского актёра Жан-Поля Рува, которого он узнал.

– Вау, здорово! Мадам, а когда выходит на экран ваш фильм?

Молодого сержанта немедленно перебил старший по званию полисмен:

– Этот фильм, наверняка категории Б, и он не будет иметь успех, я тебя уверяю, сейчас позвоним судье и узнаем, что нам с ней делать!

Полицейский вёл себя так, словно бы сам снимался в фильме. Его ядовитые фамильярные и необоснованные заявления звучали несколько по-детски, однако я по-прежнему не понимала, что происходит. По телефону судья отдал распоряжение привезти меня на допрос, и мне приказали немедленно одеваться:

– Это мы ещё посмотрим, куда и с кем ты полетишь, птичка, всё решает судья, а мы имеем ордер на твоё задержание! Люк Бессон тебе не поможет!

Фото, которые вызвали полемику в момент задержания, были со съёмочной площадки фильма, дистрибьютором которого являлась кинокомпания Люка Бессона EuropaCorp.