Сон в летнюю ночь

А когда оно, наконец, отделилось от ствола и пустилось в свой дальнейший закатный путь, около дерева стали происходить странные явления. Сначала возникло какое-то мелкое дрожание воздуха, потом появились неясные образования, переходящие в затейливые прозрачные формы. А потом эти формы начали сгущаться и соединяться друг с другом, пока не образовали один причудливый сгусток, имеющий форму человеческого силуэта. При некоторой доли фантазии в этом силуэте угадывался образ хрупкой миловидной девушки в просторной ажурной тунике. Воздух вблизи неё немедленно насытился молекулами бергамота, мандарина, ландыша и сливы…

Все предметы, находящиеся во дворе – и качелька, и песочница, и окружающие дома – стали приобретать длинные тени.

Но самая длинная тень появилась у ног призрачной девушки, возникшей странным образом около дерева. Тень начиналась от пяток девушки, тянулась сквозь улицы и площади, скверы и крупные универсамы, и заканчивалась, указывая на один из подъездов степенного серого дома с табличкой «23/9».

Проследив за своей тенью, призрачная девушка на секунду поникла головой, но в ту же секунду расправила плечи, странным образом перевоплощаясь в невозмутимого юношу, который спокойно прошептал: «У тебя всё равно ничего не получится. Ты просто Тень».

* * *

Серый дом, украшенный табличкой 23/9, надменно стоял чуть на возвышении, господствуя над соседскими домами. Надёжность его каменного облика успокаивала нервы, расшатанные жизненной суетой. Казалось, что мировой хаос не просачивается сквозь почтенные, чуть шероховатые, стены. Дом придирчиво глядел своими окнами на снующих людей, мелькающие машины, и, как будто, выслеживал в этой очевидности скрытную сторону представленных событий.

Несколько старинных каштанов широко раскинули свои кроны перед домом. Их крупные мясистые листья неторопливо и с достоинством колыхались в такт ветру, дирижируя неслышной музыке и, вероятно, воображали себя частью богемской рощи.

К семи часам вечера в тени их ветвей начали парковаться машины. Сначала подъехал ярко красный мерседес «кабриолет». Розовощёкий парень с детским лицом вышел первым. Обойдя молодой и нетерпеливой походкой свою машину, он открыл дверцу и подал руку совсем юной девушке, состоящей из безумно длинных ног, золотистых волос и совсем небольшого кусочка ткани, являвшегося, по-видимому, платьем. Они были очень оживлены, без конца смеялись, а потом скрылись в крайнем подъезде, и разглядеть дальнейшее их поведение для каштанов оказалось невозможным.

Следом подъехал давно немытый фольксваген «гольф». Он лихо припарковался рядом с элегантной спортивной машиной и выпустил из себя невысокого мужчину в пыльной кепке. Оглядев местность с прищуром бывалого человека, этот мужчина остановил свой взгляд на ближайшем каштане. Каштан заволновался. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь справлял нужду вблизи его корней. Однако, через минуту мужчина принял какое-то решение и направился к тому же подъезду, в котором скрылись парень с девушкой.

Последней подъехала тойота, цвета мокрого асфальта. Она долго и униженно притискивалась к бардюру. Наконец утрамбовалась, и из неё вышел высокий, плотный, практически лысый мужчина, держащий в руках сигарету. Он был погружён в раздумья, сосредоточенно разминал сигарету пальцами и напевал себе под нос: «Жили у бабуси два весёлых гуся…» Так он стоял минуты две, всё время повторяя одну и ту же фразу, а потом, так и не закурив, отправился всё к тому же крайнему подъезду.

Распахнулась тяжёлая дверь почтенного серого дома. Каштаны изо всех сил изогнулись, пытаясь заглянуть в распахнувшуюся дверь. Но как они ни старались представить, что там, внутри – то ли призрачный город, то ли адские огни, то ли просто чёрная дыра – для них всё закончилось обычным действием. Дверь, как всегда, захлопнулась – и всё тут.

Однако для мужчины, оказавшегося по ту сторону тайны, кое-что прояснилось. Например, он с неудовольствием заметил, что ступеньки под его ногами коварно проваливаются. Зелёные перила лестничного марша шевелятся, как длинные шипящие змеи, закручиваясь против часовой стрелки. Кнопка лифта прыгает, как его собственный пульсирующий висок, а сам лифт визжит, как летучая мышь.

«Жили у бабуси два весёлых гуся…» – упорно напевал мужчина. Ключевое слово в этой фразе было «два». Такая ерунда началась с самого утра, когда обнаружилось, что на дворе второе августа, и что его собственная голова адски раскалывается на две половинки.

Мужчина шагнул в тесную кабинку и стал с отвращением прислушиваться к противному скрежетанию.

Наконец лифт-мышь завис на последнем девятом этаже и брезгливо выпустил его из своих когтей. Мужчина прошёл к единственной двери на площадке, объединяющей три квартиры:

MediVIP

Центр информационной медицины.

Он остановился перед этой дверью, не торопясь жать на звонок. Придирчиво оглядел свой летний пиджак, приосанился и расправил плечи. Потом с достоинством провёл рукой по своей голове, словно там у него колосилась пышная шевелюра. И лишь после этого нажал на звонок.

* * *

Пол большого холла был покрыт мягким бесшумным ковром с бежево-коричневым орнаментом из скорпионьих хвостиков. Вдоль стены поблёскивали зеркала на всю высоту, а напротив отражалась арка, ведущая в столовую. Перед этой аркой расположилась композиция из пузатого кресла с гнутыми ножками, старинного столика в стиле барокко и вполне современного компьютера, водружённого на этом столике. Такой набор предметов заявлял о плодотворном сотрудничестве между восемнадцатым и двадцать первым веками.

Дверь открыл очень маленький, но достаточно крепкий человечек, похожий на Щелкунчика. У него был квадратный череп, большой сизый нос, острые уши и довольно тоненькая шейка. Бесцветные волосы забраны сзади в хвостик, кожа лица красноватая, как у альбиноса, глаза очень светлые, почти белые. Возраст трудноопределимый. Открыв двери, он отскочил в сторону и залопотал:

– А, бухкалтел! Ходи кабинет, бухкалтел, там все узэ соблались, и насяльства плиехала…

– Какое начальство, Яша? – удивился посетитель.

– Небольсая такая, в калстуке… – обстоятельно пояснил Яша, и посетитель попробовал засмеяться:

– Так уж и в галстуке?

На это карлик сердито сверкнул на него глазами:

– Охаивать нельзя, плохо себе делать. А то ить, сунет под антенну…злой, как сайтан! – и, закончив с новостями, карлик важно повернул назад.

Мужчина неуверенно задержался перед зеркалом. Призрак головной боли, затаившийся где-то внутри, снова начал прорываться наружу вместе с двумя осторченелыми весёлыми гусями. Он вздохнул, потрогал под мышкой прозрачную папку с платёжками и счетами и начал нехотя продвигаться по пушистому бесшумному ковру. Натуральный ворс под ногами всё-таки немного успокаивал, а скорпионы, скопившиеся по периметру, пребывали в благодушии и не жалили.

Дверь в гостевую комнату была слегка приоткрыта. Мельком заглянув туда, посетитель заметил блондинку в коротком леопардовом платьице, беспечно сидящую на диване.

«Лёнькин трофей», – равнодушно подумал он, проходя мимо.

Следующая дверь вела в кабинет. Это было довольно большое помещение с синими стенами, овальным столом и большим окном, плотно задёрнутым шторами с ламбрекенами. Вглубине кабинета виднелась еле заметная дверь, выкрашенная в такой же синий цвет, возле которой находился холодильник.

Первым в глаза бросился незнакомец. Не то, что он был злой, как шайтан. Скорее, бдительный Выставив из-под стола ноги в стоптанных кроссовках, он рассматривал обстановку вокруг себя настороженным взглядом солдата, находящегося в дозоре. Отметив на нём затрапезную курточку и кепку, так и не снятую в помещении, вошедший мужчина подумал: «Тоже мне, начальство в галстуке…».

Кроме незнакомца за столом сидело ещё двое – гегемон и Лёня.

Лёня скучал и барабанил пальцами по столу. Он был ещё совсем молодым человеком с невинными голубыми глазами, и гегемон его ценил именно за эту невинность. Однако в миру, нахальный менеджер по продажам электробытприборов, Лёня был далеко не ангел, а самый, что ни на есть, успешный устный соблазнитель. Разумеется, милая куколка, ожидающая в гостиной, была его трофеем.

Сам гегемон сидел во главе стола и время от времени стрелял по сторонам своими маленькими глазками, похожими на светлые блестящие бусины в прищуренной оправе. Кроме того, он делал какие-то пометки в тетрадке.

– Аркадий Васильевич! – обратился к нему вошедший мужчина, незаметно вытирая о брюки мгновенно вспотевшие ладони, – извините, пробки…

Гегемон оторвался от тетрадки и посмотрел на него отеческим взглядом. Большой и представительный мужчина съёжился под взглядом этого маленького пухленького человека с румянцем на гладко выбритом личике, и снова поймал себя на том, что чувствует себя крайне неуютно в роли неофита и хотел бы как можно меньше соприкасаться с этой ухоженной жирной свинкой, именуемой себя гегемоном. Стараясь ни на кого не смотреть, он выложил на стол распечатки сообщений, краткий психологический портрет, кое-какие банковские документы и заторопился с докладом:

– Алла Юрьевна Котина. Внесена в чёрный список неделю назад. Заказчика зовут Валентин Петрович. Фамилия не названа. Род деятельности неизвестен. Но пятьдесят процентов предоплаты он уже перевёл на наш банковский счёт. По пожеланию клиента – в дальнейшем общение будет проходить только в сети.

– Так, так, так, – вкрадчиво отозвался гегемон и выразительно взглянул на него, отчего заныло внутри, – кто будет работать с объектом?

Мужчина вдохнул поглубже и ответил, как можно суровее:

– Исполнитель пока не назначен.

– Так может, вы сами возьмётесь?

– Я? – неожиданно растерялся мужчина, – почему я? Пусть Леонид… – и он глупо замолчал, машинально перебирая бумажки на столе.

Брови гегемона немедленно взметнулись вверх, потом вниз, что означало, что он хмурится. Столь скупые средства выражения ещё больше сбили с толку стоящего перед ним мужчину и, невнятно потоптавшись, как двоечник, не выучивший урок, он несмело присел на краешек стула, рядом с незнакомцем в стоптанных кроссовках, которого Яша отрекомендовал, как начальство.

– Дмитрий Аркадьевич, – зачем-то представился он этому незнакомцу.

– Степаныч, – небрежно буркнул тот в ответ.

– Ну, раз все уже собрались… – сказал гегемон и, с шумом отодвинув стул, зашагал к другому концу стола, где находился компьютер. Несмотря на маленький рост, он вышагивал, как шествуют в почётный президиум. Достигнув пункта назначения, он опёрся пальцами о гладкую поверхность дерева и сразу стал казаться выше, напоминая представителя сетевого маркетинга высокого ранга.

– Дорогие мои! – начал он свою речь певучим тонким голоском, – прежде всего, хочу вас поблагодарить за прекрасное служение высокому делу, – он незаметно скосил глаза на «насяльству», – ваше возвышенное стремление идти к свету, служить блистающим идеалам… э-э-э… сияющего света…

– А нельзя ли покороче? – лицо Степаныча брезгливо сморщилось, как при виде крота, что-то там рассуждающего по поводу солнечного света.

– Я только хотел…