Куда я смотрю во время грозы

Из 180 градусов я вижу только левую часть перед собой. Правая покрыта белой пеленой, как будто запорошена снегом.

8 декабря. Ни одной снежинки. Ирония.

Стопроцентное зрение стало покидать меня в третьем классе. Меня потихоньку сажали все ближе и ближе к первой парте, и вот я уже за ней. Очки я надела спустя пару лет. Последние годы я чаще хожу без них. Говорят, от них зрение только портится. Да и на что смотреть?..

Интересно, что бы сказали окулисты сейчас? Как вообще можно не видеть части пространства перед собой? Я вращаю глазами, поворачиваю и наклоняю голову, пытаясь заглянуть за то белое покрывало, которое теперь отделяет меня от мира. Ничего не выходит.

Меня трясет. Это больше чем страх. Теперь внутри меня, на уровне подкожи, существует некто из фильма «Дрожь земли». Как будто я ощущаю каждый орган отдельно. Особенно сердце. Такое чувство, что оно бьет меня изнутри. По коже пробегает волна ужаса, то в одну сторону, то в другую. Хочется кричать. Просто открыть рот и визжать от страха.

Ладони, кажется, стали жить отдельно от меня: все время покрыты какой-то движущейся мелкой рябью. Я видела такое у сильно пьющих людей в своем квартале.

Я все еще верю, что это временно: жизнь целиком и это новое для меня состояние… Типа похмелья.

Я, видимо, слегка перебрала с коньяком. Плохой, рваный сон, неудобный матрас, тревога, неприятные разговоры, – все это кого угодно может выбить из колеи. Все ведь уйдет, если я наполню ванну горячей водой и смою с себя как можно больше грязи.

Только не здесь, конечно.

Но сейчас я схожу в душ.

Нет.

Нет даже полотенца.

Выпью таблетки. Всё станет на свои места.

Таблетки.

Господи… Бросаюсь в ванную в попытке восстановить происходящее.

Восстановить – остановить.

Упаковки сонапакса, цефалексина, валиума и, кажется, пароксетина…

Я решила перестать пить лекарства.

Да.

Я выпила последнюю горсть, запив половиной бутылки «Армянского лекаря».

Остальное я спустила в унитаз, еще до прихода Егора.

Меня прошибает холодный пот.

Алкоголь. Коньяк – это же алкоголь.

Господи. Господи. Господи.

Нервно ищу в карманах сигареты. Такое чувство, что мне нужно схватиться за что-нибудь, иначе я просто упаду.

Вдруг поворачиваю голову и замечаю тебя, свернувшегося в углу калачиком, прямо на куске линолеума.

Вскрикиваю от ужаса.

Глава 3

«Сонапакс (как и другие нейролептики) абсолютно не совместим с алкоголем. Это связано с возможностью усиления побочных эффектов, вызванных химическими реакциями спирта с действующим веществом препарата. Поэтому Сонапакс назначают только в тех случаях, когда алкоголь будет полностью выведен из организма пациента.

Прием спиртосодержащих напитков во время лечения данным медицинским препаратом грозит повышенным риском гепатотоксических реакций, тепловых ударов, акатизии, дистонии и прочими расстройствами ЦНС. Возможны также проблемы ЖКТ, покраснения кожи, сыпь, сильные приступы рвоты, затуманенность сознания, обмороки.

В редких случаях могут проявляться симптомы злокачественного нейролептического синдрома, к ним относят гиперпирексию, ригидность мышц, разнообразные нарушения мышления, аритмичность пульса, измененное артериальное давление, диафорез, тахикардию. Возможны проблемы с дыхательной функцией: одышка, затрудненный вдох, «тяжесть в груди».

Алкоголь может вызвать резкое усиление влияния данного лекарственного средства на ЦНС, вызвав тем самым психоз, потерю личностной ориентации, а в некоторых случаях угнетение функций дыхательной и сердечно-сосудистой систем организма. Сонапакс плохо взаимодействует не только с алкоголем, но и с антисептиками, атропинами, барбитуратами и т. д.»

    (Источник: https://alko03.ru (https://alko03.ru/))

Глава 4

«Орешь как ненормальная. У тебя вообще крыша поехала с этими психологами», – бормочешь ты про себя, медленно поднимаясь.

Я проснулась, сходила в парикмахерскую, умылась, а ты все это время был в квартире. Я тебя не видела.

Господи-господи-господи.

Мы быстро едем обратно. В твой дом, откуда я все время бегу.

Меня бьет идея о том, что если я вернусь туда, хорошенько посплю, то все точно должно стать прежним. Я как бы отмотаю пленку назад, и тогда, наверняка, мое тело забудет о том, что с ним случилось. Хотя бы вернется зрение и меня перестанет так трясти изнутри.

У меня нет сил оставаться одной, я боюсь этого внутреннего крика, который стоит во мне так твердо и больно.

Я даже не помню, как засыпаю. Просто темнота. Пустота. Тишина.

* * *

Резко вскидываю голову от пронзительного звона будильника.

Не ставлю будильников. Значит, телефон.

«Алло, да, это Марина, а вы кто? Галина Васильевна?.. Я вас не знаю. На прием?.. Я? У меня другой терапевт».

Нервно пытаюсь вспомнить, о чем идет речь.

Точно. Я записалась к другому психотерапевту на это утро, потому что Люся уехала в Самару. Там у Покрасса какой-то семинар. А она никак не может его пропустить. Если я очень сильно буду хотеть умереть, мне нужно позвонить Галине Васильевне.

Про «умереть» она не говорила. Она сказала: «Если будет плохо».

Еду в разбитом пазике. Даже в салоне чувствую запах газа или бензина – чего-то невыносимо гадкого. Недоумеваю, как старой ведьме удалось настоять на том, чтобы я приехала несмотря на то, что уже опоздала на час. Зараза. Как будто она просто забирает «свои» деньги.

Со мной это легко провернуть. Я же мешок сомнений. Фразы типа «ты обещала» или «я на вас рассчитываю» действуют на меня магически. Запускается глубоко и метко долбящий механизм самостыда, и я вся ваша.