Мое ледяное проклятье

Наверное, начать заниматься самоконтролем стоило с попытки не вламываться к людям через окна. Поэтому я материализовался на тротуаре у подъезда и какое-то время задумчиво смотрел на входную дверь. Что же, Дэвид, очень надеюсь, тебя не будет дома. Тогда мне придется взломать замок, но это же лучше, чем свернуть тебе шею?

Я как последний псих разговаривал у себя в голове с другом, который даже не был в курсе этой беседы.

Но приблизиться к подъезду мне не дали.

– Эй! – возмутилась у меня за спиной сестра Валенси. – Ты куда это собрался? И самое главное, зачем?

Я нервно развернулся и заметил простоволосую Женевьев в наспех накинутой шубе и тапочках на босу ногу.

– Ты что творишь? Замерзнешь же!

– Ну прости, у меня не было времени одеться! – фыркнула она. – Увидела тебя и, признаться, напугалась.

– Боишься, что я его убью?

– А что, нет повода для опасений?

– Вообще, Валенси послала меня за вещами. Но, если честно, я тоже боюсь убить Дэвида. Так что страхи у нас одни. Но ты можешь посодействовать.

– И как же?

– Забери вещи сестры сама. Только сначала оденься.

– То есть, – Жен пристально посмотрела на меня, – у вас с Вал все серьезно?

– Что может быть у человеческой девушки серьезного с таким, как я?

– У девушки – ничего, – жестко ответила Женевьев. – Но меня больше интересует, что у тебя с ней?

– Просто забери ее вещи, и я уйду. Хорошо?

– Хорошо. Но я с тобой.

– Что? – удивился я.

– Что слышал! – Жен отмахнулась и, повернувшись ко мне спиной, скомандовала: – Пошли в дом, я переоденусь. Заберу ее вещи, и отправимся в твой замок.

– Но ты же понимаешь, что я не планирую трястись в экипаже? – вкрадчиво поинтересовался я, втайне надеясь, что Жен испугается. Хотя это я, видимо, думал о какой-то другой представительнице прекрасного пола. Жен никогда не пасовала перед трудностями.

– Ничего, я тоже как-нибудь переживу путешествие на ледяном драконе! – подтвердила она мои мысли. – Или топай за вещами сам. Но если убьешь Дэвида, я тебя возненавижу.

– Ты же его выгнала?

– Ну и что? Он все равно продолжает заботиться о Китти. Да и обо мне, так как рассчитывает вернуться. Зря, конечно, но он этого пока не понимает. В любом случае я бы не хотела его смерти.

– Мне бы тоже этого не хотелось, – признался я и спросил: – Жен, зачем ты хочешь пойти со мной?

– А что, непонятно? – удивилась она. – Затем, что я хочу увидеть Валенси, посмотреть, как она себя чувствует. И хорошо ли ты с ней обращаешься!

– А как же Китти? Не боишься оставить ее с Дэвидом?

– Китти я оставлю с няней, она уже пришла и занимается с моей дочкой на втором этаже. Не надейся, Ранион. У тебя нет никаких отмазок.

– Ты ведь всегда добиваешься своего? – устало вздохнул я.

– А ты уже успел это забыть?

– Нет, Жен, я никогда это не забуду.

– Вот и замечательно. Жди тут! Я быстро. – Она кивнула в сторону дивана в гостиной, скинула шубу и умчалась наверх.

Жен и правда вернулась быстро. Быстрее, чем я ожидал. Она собралась для прогулки со мной. Теплое платье с воротом, длинная, до пят, шуба, меховые сапоги, шарф и пушистая шапка.

– Я готова. Пошли!

Я пожал плечами и последовал за ней. Энергии Жен можно было позавидовать и раньше. Проще было покориться, чем пытаться противостоять и отстаивать собственное мнение. Иногда я задумывался: если бы наша жизнь сложилась иначе, смог бы я по-прежнему любить ее? А она меня? Сейчас, пройдя сквозь ледяной ад, я не мог представить рядом с собой такую активную спутницу, которая привыкла все делать по-своему.

У Дэвида Женевьев надолго не задержалась. Появилась буквально через десять минут с двумя огромными пакетами, которые тут же сунула мне в руки.

– Держи!

Сама она выглядела недовольной и бледной.

– Он что-то пытался сделать? Угрожал? – насторожился я.

– Кто? – фыркнула Женевьев. – Дэвид? Не смеши меня!

Правда, потом помрачнела, сжала губы и сказала:

– Ну хорошо. Да, он был зол. Кричал, качал права и хотел вернуться. Но я сказала, что внизу ждешь ты, и он тут же успокоился. Ты пугаешь его, как самый лютый кошмар.

– Ты знаешь, – задумчиво отозвался я, испытывая раздражение из-за того, что кто-то смел угрожать Женевьев, – иногда мне кажется, что для этого иррационального страха есть какие-то причины. Никогда я не злился на Дэвида настолько сильно, чтобы причинить вред. Даже когда вы собрались пожениться. Он не виноват в том, что наши отношения распались. Так откуда же такой страх?

– Представления не имею, – отмахнулась Женевьев. – У меня нет настроения разбираться в паранойках и страхах Дэвида. Да и не было никогда. У него их много. Давай лучше покажи, как передвигаешься по городу. Всегда хотелось побыть частью метели!

– Почему же ни разу не попросила? – удивился я, взглянув на нее по-другому. И на секунду увидел ту беззаботную и невероятно красивую Жен, которую любил восемь лет назад.

Она пожала плечами.

– Не знала, как ты воспримешь. Долгое время мне казалось, что самым правильным будет держаться от тебя подальше и не бередить раны. А потом появился Дэвид, родилась Китти, и стало не до этого.

– А я скучал, Жен… Не только по тебе, но и вообще по людям.

– Прошлое не изменишь, – отозвалась она и отвернулась, пряча слезы. А когда снова посмотрела на меня, глаза были сухими, на лице играла озорная улыбка. – Ну что, полетели?

– Полетели, – кивнул я и подхватил ее на руки. Когда мы взмыли в воздух, Женевьев заливисто хохотала. Не ожидал, что буря может кому-то прийтись по душе.

Замок без Раниона был особенно холодным и безжизненным. Я чувствовала себя пленницей ледяной башни, куталась в безразмерный халат и смотрела в окно, наблюдая за бурей.

Я уже пробежалась по этажам и пришла к выводу: ледяного тут просто нет. Хотелось верить, что он помнит о моей просьбе и отправился добывать одежду. Подвенечное платье совсем утратило товарный вид, да и носить то, в чем меня планировали принести в жертву, не хотелось. Оно было неудобным и навевало неприятные воспоминания, а халат был хорош исключительно для того, чтобы дойти от ванной до дивана. Ну и попить кофе, уютно устроившись на подоконнике.

К слову, кофе мне дали. В холле я встретила одного из снежных духов, и он оказался весьма учтив. Уже через пятнадцать минут в комнате материализовался поднос с печеньем и чашка с дымящимся кофе. Ароматных, с хрустящей корочкой, булочек хотелось, конечно, сильнее. Но я поняла, что у Раниона были проблемы с готовкой. Печально. Помочь тут я ничем не могла, мои кулинарные навыки были далеки от идеала, поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть. В конечном счете, лучше печенье, чем вообще ничего.

За окном завывала вьюга и летали снежинки, а я не отрываясь смотрела на них и ждала, когда же среди снежной круговерти мелькнет силуэт ледяного дракона. Но Ранион решил появиться иначе. Я поняла это, потому что буря за окном усилилась, уплотнилась, сворачиваясь в тугой смерч в центре двора, и в этой снежной вакханалии появился силуэт мужчины с длинными светлыми волосами и девушки в серебристой шубе. Ветер сорвал с ее головы капюшон, и из-под пушистой шапки полыхнуло рыжее пламя волос. Таких же, как и у меня. Женевьев?

Сестра обнимала Раниона за шею, и даже отсюда я видела, что она хохочет. Казалось, ей нипочем треплющий волосы ветер, который швыряет в лицо снег.

Не знаю почему, но в душе поднялась злость. Нет, я была рада видеть Женевьев, я скучала, но то, как она появилась в замке, вызывало очень противоречивые эмоции. Почему меня задевает то, что Ранион принес ее сюда?

Сначала я даже не хотела их встречать, но потом подумала, что мое поведение отдает детским капризом, поэтому направилась к двери. Заметив это, Пэрсик встрепенулся, спрыгнул с дивана и, задрав хвост трубой, потрусил впереди меня по недавно расстеленному ковру.

После того, как лапки перестали мерзнуть, кошак чувствовал себя полноправным хозяином замка и передвигался с гордо поднятой головой.

Смех я услышала, еще спускаясь с лестницы. Женевьев отряхивала снег с шубы и шапки, а Ранион смотрел на нее абсолютно безмятежным счастливым взглядом и улыбался. Пэрсик уже мчался к нему, чтобы со всего размаха запрыгнуть на плечо, а я чувствовала себя обидно чужой на этом празднике жизни. Этакая никому не нужная замарашка в безразмерном халате.

– Вал! – обернулась ко мне Жен. Улыбка стала еще шире, и сестра кинулась ко мне, намереваясь придушить в холодных, мокрых объятиях. – Я так скучала!

– Я тоже, – просипела я, – но, может, отпустишь? А то я задохнусь и буду вся мокрая.

– Не переживай, не задохнешься. И переоденешься. Мы привезли твои вещи. Пойдем, я посмотрю, как ты тут устроилась!

Сказав это, Женевьев деловито ухватила меня под локоток и потащила за собой на второй этаж. Я успела лишь бросить на Раниона растерянный взгляд. Ледяной только пожал плечами, всем видом показывая, что спорить с Женевьев не рискнет.

Сестра уехала от нас поздним вечером. Зато мы обзавелись кухаркой, которую она вызвала с помощью магической весточки, и это было просто отлично. А еще Жен убедила Раниона убрать наледь с мебели. И вообще построила всех, включая снежных духов и Пэрсика. Сестра удивительно гармонично смотрелась в этом месте и с Раном.

Угрызения совести за разрушенное счастье напали с новой силой. Если бы не мое проклятье, они были бы счастливы вместе. И сейчас Ран явно предпочел бы моему обществу ее. Вот только морозить Женевьев, в отличие от меня, жалко. Я – лишь бледная замена сестры. И придется смириться с этим фактом.

Не знаю, почему мне стало так больно от этих мыслей. Я даже ужинать с ним не стала, попросила принести все к себе в комнату. Потом планировала лечь спать, но обнаружила, что не хочу. Размышляя, чем заняться, подумала о том, что, наверное, в замке должна быть библиотека. Ну, теоретически? Даже если Ранион не страстный поклонник чтения, жил же тут кто-то и до него.

Комната без обледеневших стен выглядела не так загадочно, зато стала на порядок уютнее. Да и вешать одежду в незаледеневший шкаф было намного приятнее. Я переоделась в теплое домашнее платье и высокие меховые угги. Пэрсик решил спуститься на пол и теперь изучал наше с ним место жительства. Правда, по-моему, кот считал, что лично он живет везде. Он удивительно быстро освоился в ледяном замке и мог исчезнуть на час, а то и больше, а потом так же неожиданно объявиться. Иногда с пушистого хвоста и усов свисала паутина, и можно было только догадываться, где его мурчачество изволило лазить.

Замок, как всегда, пугал давящей на уши тишиной. В длинных и мрачных коридорах было промозгло, и я порадовалась, что захватила теплую вязаную шаль, которую положила Женевьев. Если живешь с ледяным драконом, не помешает утеплиться. Никогда не знаешь, в какой момент настигнет вьюга.

Казалось, по полу гуляет ветер, а вместе с ним летают снежинки. Возможно, Ранион был где-то недалеко. Или это его прислужники – снежные духи. Они предпочитали быть невидимыми и неслышимыми, поэтому когда появлялись, неизменно пугали меня.

Найти в огромном пустом замке библиотеку оказалось не таким простым делом. Я знала, что покои на третьем этаже занимал Ранион, на втором располагались гостевые комнаты, в одной из которых жила я. Стоило предположить, что кабинет и библиотека, как и гостиная, находятся на первом.

Единственным способом найти ее было последовательно открывать каждую дверь. И наконец мои усилия увенчались успехом. Я попала в уютную комнату с диваном, камином и стеллажами книг. И только одно в ней оказалось для меня неожиданным: восседающий в кресле ледяной, на коленях которого уютным клубком свернулся Пэрсик (и как мохнатая зараза успела быстрее меня?). В руках Ранион держал открытую книгу. – Ты же собиралась спать, Валенси? – прищурившись, спросил он, а я пробормотала «ой» и попыталась сбежать. Похоже, спокойный вечер за книжкой отменялся.

– Нет уж, раз явилась сама, заходи.

Ранион был непреклонен, и холодный лед в его глазах говорил, что лучше не спорить. Я снова попалась. Маленькая любопытная мышка, которая сама вылезла из норки. Впрочем, попытаться сбежать я все же обязана.

– Не хотела тебя беспокоить. Просто спать еще рано, а делать нечего. Решила, что библиотека – лучшее решение проблемы.

– Добро пожаловать в мою жизнь, – фыркнул он, кажется, вполне миролюбиво. – Выбирай, что нравится, – Ранион указал рукой на стеллажи. – И присаживайся.

– Да нет… пожалуй, я пойду. Зайду с утра.

Вся ситуация казалась настолько неловкой… Слова Раниона прозвучали наигранно, я смутилась, а в воздухе комом повисло тяжелое ощущение взаимного неудобства. Такое чувствуется в экипаже рядом с незнакомыми людьми, с которыми предстоит ехать целые сутки.

Пока я мялась на входе, Ранион сделал едва заметное движение. Мигом угадав намерения, Пэрсик спрыгнул с его коленей, а ледяной переместился и внезапно оказался прямо передо мной. Я пискнула и попыталась ретироваться, но дракон усмехнулся, и дверь за моей спиной гулко захлопнулась. А я оказалась зажата между моим ледяным кошмаром и стеной.

Его рука упиралась в дверь за моей спиной где-то на уровне моего уха. Я чувствовала исходящий от ледяного холод и поэтому невольно дрожала. Он был так близко, такой холодный, красивый и пугающий, что перехватывало дух. По радужке разливалась магия, окрашивая ее в неестественно голубой цвет, а ресницы из-за инея казались серебряными. Он был совершенным – мой ледяной кошмар. И именно поэтому стоило держаться от него подальше. От колдовских глаз, от сильных рук и холодных губ.

– Когда я смотрю на тебя, – начал Ранион низким хриплым голосом, не отрывая взгляд от моих губ, – то не знаю, чего мне хочется больше: убить тебя или поцеловать. Ты такая живая, теплая и красивая…

– А может, отпустить и напоить чаем? – без особой надежды спросила я, но, как ни странно, это возымело действие. Ранион хмыкнул и отступил, опустив руки. – Чай так чай…

Наваждение схлынуло. Ползущий мурашками по спине холод отступил, получилось выровнять сбившееся дыхание. Снежный вихрь уже закрутился в центре комнаты, являя не имеющего формы помощника Раниона, а когда дух исчез, на столике возле дивана уже стояли чайник, чайная пара и маленькие вазочки с вареньями и медом.

– Быстро… – кивнула я и присела, стараясь оказаться как можно дальше от ледяного. Он все прекрасно понимал, но не стал настаивать. Просто буравил меня пронзительным взглядом холодных глаз.

– Что читаешь? – попыталась я разрядить неловкую ситуацию и впилась взглядом в книгу.

– Так…

Он поднял книгу, чтобы была видна обложка. Та самая, знакомая. Книга, с помощью которой я его прокляла.

– У меня есть такая же… – холодея, прошептала я. Мне виделся в этом какой-то сакральный смысл, не зря же Ранион ее достал. Но ледяной в ответ на мой явный испуг только пожал плечами.

– Популярное издание. Когда-то она лежала на каждом прилавке. Эту мне подарил Дэвид сто лет назад. – Ранион улыбнулся. – Вот, попалась на глаза. Я и забыл, что она у меня есть.

– Я любила в детстве эту сказку, – отозвалась задумчиво, не в силах оторвать взгляд от обложки.

– Ну спасибо… – фыркнул ледяной. – Не могла любить какую-то другую историю? Возможно, и проклятья тогда не было бы.

– Возможно. – Я не стала спорить, предпочитая не уточнять: если ведьма решила проклясть, сгодится любая история. В то время я любила и сказки про хомяков-оборотней. Понимала, что выросла из примитивных историй, но ничего не могла с собой поделать. Так что Ранион должен быть благодарен. Мог бы стать не ледяным кошмаром, а хомяком-оборотнем. Вряд ли это лучше.

Ранион открыл первую, белую страницу, и осторожно провел по ней рукой. Раз, другой… А потом с раздражением захлопнул.

– Что ты делаешь? – спросила я, наткнувшись на злой взгляд.

– Иди сюда, – скомандовал он.

– Зачем?

– Иди же! Покажу одну вещь.

Я немного подумала, но потом послушно повиновалась. Ранион дернул меня за рукав и, словно Пэрсика, усадил к себе на колени.

– А если я отморожу… – начала я, но он отмахнулся.

– Ну, твоему же коту все нравится!

– Сдается мне, мы с ним несколько иначе чувствуем твои колени. Я словно в сугроб села! И если простужусь, это будет твоя вина!

– Конечно, Вал, – не стал спорить он. – Что бы сейчас с тобой ни произошло, это моя вина. А теперь дай руку и будь послушной девочкой. Чем дольше ты упрямишься, тем дольше морозишь свой зад. Лично мне все нравится, поверь. Даже более чем нравится. Так что можешь покапризничать еще.

Я протянула руку, все еще не понимая, что он хочет сделать, но когда он провел моей ладонью над белым листком, там начали проступать буквы.

«Для лучшего друга. Пусть твоя жизнь превратится в сказку».

– Что это? – удивилась я. – И почему у тебя не сработало?

– Потому что реагирует на температуру тела. Раньше мы так прятали подписи. Иногда писали записки на парах. Дэвид вот подписал книгу. Видимо, чтобы не портить разворот.

Я замерла с поднятой рукой. Что-то царапнуло сознание, а я не могла понять, что именно. Наверное, я бы зацепилась за убегающую мысль, но Ранион неожиданно обнял меня за талию ледяными руками и заставил вздрогнуть. Я действительно начала замерзать, сидя у него на руках, но, похоже, он не собирался меня отпускать. Только посмотрел в глаза и неожиданно попросил:

– Поцелуй меня, Валенси.

– Нет! – Я дернулась, но сбежать ледяной не позволил, удержав у себя на коленях. – Однозначно нет! Я не буду целовать тебя, Ран! У меня нет суицидальных наклонностей!

– Ну же, Валенси! Если поцелуешь меня, то сможешь держать ситуацию под контролем. Когда-то я думал, что вообще не смогу прикоснуться к живой девушке, не убив ее. А потом появилась ты…

– И меня стало не жалко? – скептически хмыкнула я. – Ты умеешь приободрить.

– Сначала да, не жалко. А потом интересно. Мне нравится касаться тебя, Валенси. И целовать тоже нравится. А еще сейчас я не хочу делать тебе больно. Поэтому поцелуй меня сама, иначе это сделаю я. И тогда не уверен, что смогу вовремя остановиться.

– Если я тебя поцелую… – Я невольно облизнула нижнюю губу и тут же почувствовала, что ледяные пальцы сильнее сжались на моей талии. – Ты меня отпустишь?

– Сегодня да… – тихо сказал он и чуть откинулся на спинку кресла, предоставляя свободу действий.

А я все медлила, осознавая одну вещь. Раньше возле него мороз пробирал меня до костей, даже если Ранион просто находился рядом. Сейчас в объятиях дракона мне, конечно, стало холодно, но зад еще не примерз к его коленям, и это было странно.

Решиться и поцеловать его оказалось невероятно сложно. Я изучала жесткую линию рта, серебряные ресницы, припорошенные инеем, неестественно бледную кожу. Смотрела на губы, которые тоже покрывал едва заметный, белесый слой инея. Я наклонилась и медленно слизнула его языком, пытаясь отогреть ледяную статую и понимая, что это невозможно. Мне не стало холоднее, и я немного осмелела, накрыв его ледяные губы теплыми своими.

Ранион не двигался, позволял мне действовать самостоятельно. Несмотря на то, что его губы были холодными, они совсем не походили на часть безжизненной статуи – мягкие, охотно отвечающие. С каждым движением я все больше и больше ускользала из реальности. Сильные руки, сжимающие талию, уже не заставляли замерзать, а поцелуй сносил крышу.

Когда холодный язык коснулся моего, от невероятного взрыва ощущений закружилась голова. Под моим нежным напором его губы отогревались. Руки скользнули по спине, и я тихо застонала, полностью сдаваясь и теряя голову. Это было так необычно и страшно, но вместе с тем так упоительно, что я растерялась. Одновременно обжигающая страсть и тающий лед – вот что я чувствовала, когда целовала Раниона.

Поняв, что скоро совершенно потеряю контроль над своими действиями и мыслями, я просто выскользнула из его объятий и позорно сбежала. Он не стал меня преследовать, только тихо рассмеялся в спину. Тихо и подозрительно довольно.