Либертион

– Здравствуй, Пол, – сдержанно ответил Тиберий. – Пожалуйста, не называй меня «Тибби», я много раз тебя…

– Хорошо, Тибби, не буду. Ну что, повеселимся сегодня? Поехали в «Издохшую утку»? Там сегодня премилая тусовка!

– Хорошо, Пол, – покорно согласился Тиберий.

– Правда? – ошарашенный Мупочка, привыкший к отказам Тиберия не меньше менеджера по продажам бизнес-тренингов, воспарил. – Так может, еще и на открытие выставки Нэйча заедем? Он мой хороший друг!

– Кого!?

– Нэйча, глупенький. Он лидер течения природизма.

– Чего!?

– Ох, ну какой же ты дикий, мой пушистик. Природисты. Это самое модное художественное направление, да. Показывают естественные природные явления, как они есть.

– Показывают фото сияющего солнышка?

– Нет же, Тибби. Какой ты у меня девственный. Ну, Мупочка все тебе покажет. Ну, едем?

Прикинув, что расширение культурной программы математически ведет к сокращению программы романтической, Тиберий охотно согласился.

– А где тебя встретить?

Подобно многим своим сверстникам Мупочка считал обладание машиной тяжким бременем, обузой, ограничивающей его свободу, требующей ответственности и расходов. Зато охотно и часто пользовался машиной Тиберия. Это как иметь любовницу, к которой можно зайти на час, но вот жениться…

– Ах, заезжай за мной, я сейчас в парке Свободы Слова.

– Опять ты к этим фрикам подался? – скривился Тиберий.

– Ничего не фрики. Здесь всегда культурный цвет нации собирается, протестует.

– Лучше б этот цвет нации работать шел. Ну а ты там чего забыл?

– Ой, ну как же, Тибби, тут та-акие люди! И кофе дают бесплатный, и сэндвичи.

– Ясно.

Через полчаса Тиберий подъехал к парку Свободы Слова. В воздухе остро пахло молодой, свежесрезанной травой, на клумбах уже раскрыли свои яркие головки желтые и фиолетовые крокусы, под полосатыми тентами миловидные девушки раздавали всем желающим горячий кофе и минеральную воду. Парк был оборудован всеми удобствами для жаждущих выступить перед публикой. Были тут и высокие, разноцветные трибуны и площадки для удобного проведения митингов и демонстраций. Для аристократии и снобов имелся ресторан, очень дорогой, со скверной кухней и странным, но однозначно провокационным интерьером.

Тиберий прошелся по парку, послушал немного речь пламенного юноши с горящим взором, который призывал слушателей разрушить и сжечь все дотла. Правда, не уточнял, что именно. Особенное омерзение Тиберия вызвала демонстрация борцов за права педофилов. Мужчины и женщины держали плакаты, на которых был изображен младенец Амур, и обычная надпись: «Требуем свободу!»

Наконец он увидел Мупочку, предварительно трижды обознавшись. Очень уж много было в парке стройных мальчиков, облаченных в узкие красные брючки, с лицами, почти полностью скрытыми солнцезащитными очками BigBen. Мупочка стоял в тени разлапистой ели, держа в руках два розовых воздушных шарика в виде сердец, выбранных, очевидно, в цвет щедро украшенных стразами туфель. Завидев Тиберия, он расплылся в ослепительной улыбке и замахал шариками. Сердце Тиберия болезненно сжалось. Два шарика – это плохо. Это же значит…

– Тибби, милый, это тебе! – счастливый Мупочка вручил Тиберию розового монстра.

Тот принял дар мертвой рукой и спросил:

– Ты где взял это… Эту прелесть?

Мупочка просиял.

– А я в митинге поучаствовал, против правительства. Там всем давали.

– И что же ты, милый, имеешь против правительства?

– А, не знаю, – ухмыльнулся легкомысленный оппозиционер, – там парни были такие симпатичные, хорошенькие, меня позвали. Ну, мы смеялись, болтали, ничего такого. Вот, значки еще дарили.

Он полез за значком, но, уязвленный насмешливым взглядом Тиберия, сказал серьезным голосом:

– Ну… Правительство… Оно ущемляет наши права… —Мупочка смолк, но тут же вспомнив что-то, оживился.

– Стипендия маленькая! И пособия. Да! Пособия должны быть больше.

– А работать ты не пробовал? Тридцать три года все же.

Мупочка оскорбился.

– Я еще не определился, чем бы хотел заниматься в жизни. И вообще, я учусь.

– На шестом по счету факультете. Ты поступаешь, приходишь на пару лекций, но ни до одной сессии еще не дошел.

– Ты со мной встретился, чтобы меня обижать? – губы Мупочки опасно задрожали.

– Нет, – ответил честный Тиберий, – совсем с другой целью. Хочешь мороженное?

Все обиды были мгновенно забыты, они дошли до парковки, весело болтая, и машина понесла их по направлению к выставочному залу «Мусорозавод», где экспонировалось самое современное и актуальное искусство. Мупочка блаженствовал, откинувшись на кожаное сидение Мерседеса, и вовсю дымил безникотиновой сигаретой. Тиберий поморщился:

– Объясни, зачем ты куришь эту гадость? В ней ведь даже табака нет, только омерзительный запах, а эффекта никакого.

– Тибби, это же в тренде, как ты не понимаешь, глупыш. Ой, опять пробочка!

– Перейти на ручное управление, – буркнул Тиберий.

Машина выполнила приказ, не забыв сопроводить это действие подробной лекцией о возможных ужасных бедах и несчастьях, которые навлекает на свою голову ее неразумный хозяин, пожелавший отказаться от услуг автоматического шофера. Как только колеса коснулись дорожного полотна, Тиберий с удовольствием положил руки на руль. Каких-нибудь десять минут, и они будут на месте, в пробке провели бы час, не меньше. Но была и еще одна причина, по которой ручное управление было предпочтительным.

– Пол, убери руку.

– Почему-у-у-у?

– Я веду машину. Ты мне мешаешь.

– Мупочка просто хочет сделать приятное своему сердитому пушистику.

– Пол.

– А вот так тебе нравится? – рука Мупочки, уже расстегнувшая молнию на джинсах Тиберия, продолжила свое путешествие.

– Если ты сейчас же не прекратишь, я тебя ударю. Мы в аварию можем попасть.