Сборник её жизней

Мой похититель протянул Иву мешочек и предупредил:

– Ты помог мне, я благодарен, не беспокойся о Розелин, мальчик. А деньги трать осторожно, слишком большая сумма, потраченная тобой, будет выглядеть подозрительно. Прощай. Поехали, – велел незнакомец кучеру, после закрыл дверцу кареты, и мы тронулись.

Неужели Ив предал меня, подумала я. Кровь бросилась мне в голову, Ив, тот самый Ив, что всё время, пока я жила одна помогал мне? Нет, я не могла поверить этому, и постаралась забыть то, что услышала от незнакомца, может он нарочно это сказал, может, в действительности, он запугал Ива. В карете была кромешная темнота, я совершенно не видела незнакомца, до меня доносилось его частое дыхание, сундучок видно был тяжёл. Из любопытства я попыталась подвинуть один ногой, но он не сдвинулся ни на йоту.

– Меня зовут Александр, – представился незнакомец, услышав мои шорохи, вероятно, он хотел услышать мой ответ, но я не собиралась поддерживать с ним беседу, последовала пауза, он продолжил, – я везу тебя к себе домой, не буду ничего объяснять тебе сейчас, поговорим завтра, а теперь устраивайся поудобнее и постарайся уснуть.

Розелин. Часть вторая

Меня разбудил лёгкий ветерок, ворвавшийся в открытое окно кареты, я открыла глаза и увидела, как плывут по небу облака. Я всё ещё ехала в карете вместе с незнакомцем, выглянув наружу, я увидела, что мы проезжали через поле, вдали виднелся лес.

– Мы ещё не скоро приедем, – услышала я голос Александра, – вот, возьми, поешь.

Александр протянул мне корзинку, в ней я нашла холодное мясо, кусок сыра, хлеб и яблоко. Пока я ела, он не произнёс ни слова, я чувствовала себя немного неловко под его взглядом, но очень хотелось есть и пить.

– Мне нужна вода, – я сказала это, когда у меня ком встал в горле.

Он удивлённо спросил:

– Зачем?

Я пояснила:

– Я хочу пить.

– Воды нет, есть вино, – он словно извинялся передо мной.

Я выпила чуть-чуть вина. С трапезой было покончено, я откинулась на спинку сиденья и уставилась в окно, светило солнышко, погода была просто восхитительной, пожалуй, это являлось единственным приятным моментом. От долгого сидения у меня затекло всё тело, чуть ли не ежеминутно я принуждена была менять положение тела, чтобы как-то восстановить нарушенное кровообращение. Попросить сделать остановку, чтобы иметь возможность пройтись и хоть немного размяться, я не смела. Александр спросил сам:

– Устала? Доедем до леса и сделаем остановку.

До опушки леса было уже рукой подать, с нетерпением я следила, как мы приближаемся, мне казалось, что чересчур медленно, наконец, достигнув опушки, ход кареты замедлился, и она остановилась, Александр вышел первым и помог выйти мне. Он разрешил мне прогуляться, только велел не отходить далеко.

– Так, чтобы я мог тебя видеть, – пояснил он.

Кучер накормил лошадей, и мы двинулись дальше. Прогулка благотворно подействовала на физическое состояние моего организма, но испытываемые мною неудобства от затёкшего тела имели и положительную сторону, они не давали мне возможности думать, то есть я думала только о том, как хорошо было бы сделать остановку, теперь же отчаяние и страх вновь начали овладевать мною. Я по-прежнему не имела ни малейшего представления, что за человек находился сейчас рядом со мной, и что ему от меня надо.

Мы всё ехали и ехали по лесной дороге, я смотрела в окно, но видела не раскидистые кроны дубов, а вчерашняя казнь в мельчайших подробностях представала перед моим взором вновь и вновь. Из-за безумного навета лекаря, услугами которого бесцеремонно пренебрегли, я лишилась последнего родного мне человека, оставшись совсем одной на всём белом свете. Мой дар давал знать о себе, эта уверенность, что в моём несчастье виновен человек, что был вчера рядом с мужем последней спасённой бабушкой женщины, этот лекарь в чёрном, вчера его взгляд был слишком возбуждённым. Это он сочинил донос на мою бабушку и послал его инквизитору. Наши взгляды вчера пересеклись лишь на одно мгновение, но его оказалось достаточно, дабы мне представилась возможность войти в его мозг, в его память, я не знала, как у меня это получилась. Но я увидела бабушку, этого лекаря и мужа несчастной женщины. Между собой спорили лекарь и бабушка, каждый настаивал на своём, это был тот самый раз, когда бабушка пришла в первый раз. Лекарь настаивал на родах, бабушка была против, говоря, что сейчас при родах погибнут оба, и мать и ребёнок. Бабушка сказала, что у неё есть средство прекратить схватки и подождать хотя бы месяц. Лекарь продолжал настаивать на своём, говоря, что на всё воля божья и не их дело вмешиваться в дела божьи. Муж женщины не хотел потерять молодую жену и склонился к бабушкиному мнению, он вверил свою жену её заботам. Лекарь остался не у дел, он лишился богатого клиента и отчасти своей репутации, и затаил злобу, а когда бабушка сумела спасти и женщину и ребенка, он понял, что здесь не обошлось без колдовства. В сущности, он был прав, ведь он знал, что кто-то из них двоих должен умереть, или они должны были умереть вместе при родах. Всю свою силу бабушка отдала, чтобы спасти жизнь доверившейся ей женщины и её ребенка, о себе же она забыла. Моя бабушка была победительницей по своей природе, она не признавала поражений. Она твердо верила, что данная ей сила, её вера в эту силу, может излечить любую хворь её пациента.

Конечно тогда, в карете, я не делала никаких выводов, меня волновали иные вопросы. Куда везёт меня этот незнакомец? Что мне предстоит? Может этот мужчина тоже инквизитор? Я боялась тогда не только что-либо спросить у него, но даже взглянуть на него. Дорога вызвала в моей памяти мою первую поездку, ту самую, когда бабушка увозила меня к себе после смерти родителей. Вот также остро я чувствовала собственную беспомощность, и вот также я не знала, что меня ожидает впереди. И кем окажется мой спутник, родным человеком, или недругом.

Мы выехали из леса, всё небо заволокло тучами, стал накрапывать дождь, чем дальше мы отъезжали от леса, тем сильнее он становился, капли дождя стали попадать в открытое окно кареты, Александр опустил кожаную шторку на окно, и я была лишена возможности издали увидеть его дом поэтому, когда карета остановилась, и Александр сказал:

– Похоже, мы приехали, мадмуазель Розелин.

Я растерялась и запаниковала. Как мне вести себя, что делать? Дверца кареты открылась, Александр вышел, я не спешила последовать вслед и сидела в экипаже до тех пор, пока он не поторопил меня. Выйдя из кареты, я обнаружила себя стоящей во дворе самого настоящего замка. Никто меня не схватил, как мне мерещилось всё время путешествия, и не поволок в подземелье. Александр провёл меня по двору замка, я с любопытством осматривала всё, что попадалось мне на пути. Мой спутник привёл меня в главный зал, там нас встретила экономка. Она называла моего спутника господином и вообще вела себя с ним очень почтительно, с такой же почтительностью к нему обращались и все остальные, находящиеся в замке люди. Ответив на приветствие, Александр представил меня людям как внучку его погибшего друга. Затем, поручив меня заботам экономки, переключился на свои дела, экономка увела меня из залы. Гаелл, так звали экономку, привела меня в комнату, и объявила, что с настоящего дня эта комната моя.

– Надеюсь, вам у нас понравится, Розелин, а сейчас вам надо вымыться, переодеться, обед будет через час, поэтому надо поторопиться. Я пришлю к вам служанку, она вам поможет, – деловито закончила Гаелл и вышла из комнаты.

Я и одуматься не успела, как в комнату впорхнула молоденькая девушка.

– Меня зовут Марин, – прощебетала она.

И, не успела я оглянуться, как Марин стянула с меня всю одежду, посадила в чан с уже приготовленной для мытья водой. Закатав рукава, она с усердием принялась меня мыть, после Марин с не меньшим усердием насухо вытерла меня, расчесала волосы и стала одевать меня. Оторопев от её напора, я только успевала исполнять её указания:

– Давайте мне руку, так, а теперь другую. Откиньте голову, я вас сейчас обкачу, и стойте смирно, закройте глаза. Очень хорошо, ступайте сюда. Ой, а платье вам велико, но другого нет, придется надеть это, а к завтрашнему дню я переделаю.

Несмотря на энергичность Марин, к ужину я немного опоздала, спустившись вниз, я обнаружила за столом, кроме Александра, ещё нескольких мужчин, они уже приступили к ужину. О чём велся разговор за ужином, я не поняла, они говорили на неизвестном мне языке, изредка проскальзывали знакомые слова, но всё равно составить представление о сути разговора оказалось невозможным. Александр следил за мной, заметив, что я наелась, он распорядился проводить меня в библиотеку, сказав мне, что он скоро придёт со мной поговорить, там я и уснула, разомлев после купания и вкусного обеда, так и не дождавшись его.

Проснулась я в кровати и в первую минуту не могла сообразить, где я нахожусь. С постели я не вставала, пока не пришла Марин, во-первых, приятно было понежиться какое-то время на таком великолепном ложе, а во-вторых, я не увидела рядом платья. Валяться в постели мне долго не дали, скоро пришла Марин с моим платьем. Как и вчера, она помогла мне одеться, уложить волосы. Она осталась убирать постель, а я спустилась вниз на завтрак. Александр уже сидел за столом, компанию ему составлял лишь один человек, по-моему, вчера его не было за ужином. Указав на место рядом с собой, Александр произнёс:

– Вчера нам не удалось поговорить, Розелин, когда я пришёл, ты уснула, мы поговорим после завтрака, ты, я надеюсь, не возражаешь?

Что мне было делать? Я кивнула.

Завтрак прошёл в молчании, мужчина, сидевший за столом, за всё время не сказал ни слова, я не знала, следует ли мне вообще открывать рот, даже для завтрака, аппетит, тем более, у меня совсем пропал. Александру было не до разговоров, он торопливо поглощал еду, в связи, с чем завтрак очень быстро закончился.

– Розелин, ты уже поела? Тогда идём, мне нужно уехать как можно быстрее. Жан, – Александр обратился к мужчине за столом, – готовь лошадей, ты поедешь со мной.

В ответ мужчина не сказал ни слова, лишь кивнул. Позже я узнала, что он был лишён языка. Мы вышли из-за стола и прошли в библиотеку, но в ней не остались, Александр открыл небольшую дверцу в стене и жестом пригласил меня войти. Комната, в которой мы очутились, по сравнению с библиотекой, выглядела игрушечной. Там стояли два стула, стол и шкаф. Зайдя внутрь, Александр плотно прикрыл дверь, предложил мне сесть, сам он пристроился напротив – на краешке стола.

– Розелин, всё, что я сейчас скажу тебе должно остаться между нами, ты меня поняла? – не дожидаясь моего ответа, Александр продолжил: – У меня мало времени на разговор. Пока мы ехали, я не рискнул говорить с тобой, тебе столько всего пришлось пережить только за один день, впрочем, от этого состояния ты ещё не отошла и сейчас, но ты должна знать кто я, Розелин. Я повторюсь, никому ни слова о том, что ты услышишь от меня сейчас. Ты, возможно, не готова, даже может быть, и не поймёшь меня, но не об этом речь. Ты выслушай меня, не перебивая, вопросы задашь после.

Первое, никому не рассказывай о своей прошлой жизни, НИКОМУ. У меня верные люди, но они всё же люди. Я рассказал им, что ты в шоке после смерти своих родителей, случившейся на твоих глазах. Я запретил им расспрашивать тебя, если кто-то из них осмелится, скажи мне. Но, ни в коем случае не отвечай на эти вопросы, сделай вид, что ты ничего не помнишь, не помнишь, ни где жила, ни как звали твоих родителей, ни как они погибли, от этого зависит твоя жизнь, да и моя, впрочем, тоже.

Второе, здесь ты живёшь на положении моей дочери, не бойся ничего, если кто-то обидит тебя, напугает, а может, просто косо посмотрит на тебя и тебе не понравится, скажи мне. Договорились? – Александр задал вопрос, но вновь продолжил, не дожидаясь ответа. – Мы с Карен, твоей бабушкой очень давно знаем друг друга. Я не солгал своим людям, сказав, что ты внучка моего старого друга. Это действительно так, мы с Карен были друзьями. Ты унаследовала её дар, ты её наследница. Я не успел спасти её, был слишком далеко, когда услышал её зов, но я успел спасти тебя, ты находишься здесь, потому что полагаю, так будет правильно. Здесь, в моём замке, мне проще заботиться о тебе. У нас ещё будет время поговорить о многом, но не сейчас, мне пора уезжать. Привыкай к новому дому, не стесняйся, пользуйся всем, чем хочешь, делай всё, что тебе хочется, в общем, будь хозяйкой. Пожалуйста, Розелин, поверь моим словам, ты здесь в безопасности, ничего не бойся, я смогу защитить тебя. Жаль, что мне надо уезжать, по-видимому, моя поездка продлится около недели, или две, у тебя будет время пообвыкнуть здесь, поразмышлять, а когда я приеду, ты задашь мне свои вопросы, хорошо? И я очень тебя прошу, Розелин, береги себя, и помни, о чём я тебя попросил сегодня. А теперь, идём.