Загадка Троянской войны

– Я понял, – ответил илоту Одиссей спокойно. – Я все понял. Теперь отправляйся в Спарту и передай Елене, чтобы та была готова в любую минуту покинуть дом. И твое поручение будет исполнено. Я лично удостоверюсь, чтобы тебе даровали свободу.

– Спасибо! Спасибо, великий царь! Тогда я без промедлений отправлюсь в обратный путь! – радостным шепотом воскликнул илот. Даже в сумерках был заметен огонек, загоревшийся в его глазах.

Одиссей лишь кивнул в ответ и задвинул листву. Осмотревшись, он вернулся на аллею. Справа не донеслось не звука, но Одиссей знал, что илот уже бесшумно пробирался через охранников царского сада, чтобы поскорее начать свой обратный путь.

За те сто шагов, что он успел сделать до ступеней своего дома, Одиссей успел разработать детальный план похищения Елены. Казалось, этот он был совершенен во всех отношениях, однако в нем оставалось одно «но»: если Одиссей претворит его в жизнь, то никогда больше не увидит своего сына. Тот навсегда останется в Итаке и будет жить с человеком, похожим на него, как две капли воды. Даже жена, Одиссей знал, ни за что не догадается о подмене.

Это был сложный выбор, выбор между двумя самыми любимыми на всем свете людьми. И особенно тяжело было принять окончательное решение, когда после ужина с женой, на котором он ни крошки не смог съесть, Одиссей вошел в детскую и застал сына спящим.

– Я люблю тебя, – наклонившись к крохотной головке, прошептал царь. – Я вечно буду тебя любить. Но Елена украла мое сердце навсегда, и я не смогу жить в мире, где нет ее. Однажды мы снова встретимся. Я обещаю.

Он отъехал на рассвете, сообщив только о важном деле в Трое. Никто из геронтов не понял причин такой спешки, как не понял и ни намека на причину отъезда. Жена же спала, да и на вряд ли бы расстроилась, не застав его за завтраком.

Поездка в Трою была спланирована Одиссеем накануне вечером. Царь не боялся туда ехать без приглашения, потому как был всегда там желанным гостем. Троя, хотя и враждовала со многими греческими полисами, была дружна Итакой. А особенно были дружны Одиссей и Парис, сын троянской царской четы. Лет пять назад до событий тех дней, они встретились на одном из политических собраний, и не смогли сдержать смеха при знакомстве друг с другом: они оказались похожими, как две капли воды.

– Да верно, нас разлучили при рождении! – воскликнул тогда Парис, позабыв о том, что разговаривает с самим царем Итаки. – Не может быть, я словно смотрю в воду!

Одиссей тогда даже не воспринял слова троянца как дерзость, хотя и был обычно подозрителен при знакомстве с выходцами из дальних государств и городов. Он лишь сам поразился, как они могли так сильно походить друг на друга.

– Не верится, не верится! – только и смог ответить Парису царь Итаки. На деле, конечно, они были рождены совсем разными родителями, да и некие несущественные отличия в росте и фигуре все же имелись… Но лица были совершенно неразличимы!

В тот же вечер два молодых человека от души напились и подружились. Оказалось, что и внутренне они были во многом схожи, и потому тем для бесед у них нашлось немало.

– Как жаль, что я в ваших краях всего на несколько дней! – с сожалением выдохнул Одиссей, когда, слегка пошатываясь, они с Парисом покидали пир.

Шли они как бы «змейкой», более трезвый царь Итаки вел за собой юного троянца, и тот периодически опирался на плечо товарища, чтобы не потерять равновесие. Этот их придуманный способ пробраться до своих покоев недюжинно веселил всех тех обладателей сильной печени, что оставались еще на пиру. Да и сами «изобретатели», огибая то или иное препятствие в виде стола, очередного «тела» или же лужи разлитого вина, смеялись как над самой забавной шуткой.

– Жаль, друг, очень жаль! – воскликнул в ответ Парис. – Такого умного собутыльника нужно еще поискать!.. Эх, но, надеюсь, мы с тобой еще встретимся.

– Как и я, – искренне сказал Одиссей. – В Итаке тебе всегда будут рады.

– И тебе в Трое, мудрейший Одиссей! – Парис, расчувствовавшись, обнял новоиспеченного друга.

С того дня Одиссей действительно не оставлял надежды снова посетить Трою. Однако никогда не думал, что ему придется это сделать в подобных обстоятельствах. Ведь он, будучи по своей натуре человеком независимым, не любил просить кого-то о помощи, тем более просить кого-то притвориться собой.

Парис, как и ожидалось, с распростертыми объятьями встретил его. По-прежнему они были очень похожи друг на друга, только, может быть, взгляд Париса был более молодым, менее озабоченным.

– Приятель, – преодолевая все остатки гордыни, начал Одиссей. – Мне стыдно, очень стыдно просить тебя о таком, но…

И мужчина поведал всю свою историю от начала до конца, без какой-либо утайки. Одиссей рассказал и правду про оставленный в парнасском лесу на его колене шрам, и про долгие годы тоски, и про волнительную встречу с Прекрасной. Он с горечью поведал другу о своей опрометчивой женитьбе и о родившемся сыне. Все это время Одиссей непривычно для себя смотрел в пол, боясь заглянуть Парису в глаза. И, наконец, когда царь завершил свой рассказ про недавний визит илота, то с опаской поднял взгляд на собеседника. Тот, как ни странно, выглядел скорее ошеломленным, встревоженным, но никак не разочарованным.

– Так… – медленно проговорил Парис. – Это та самая Елена, по которой ты успел немного поплакаться в тот вечер, что мы познакомились?

– Именно, – кивнул Одиссей, однако, слабо помнивший, чтобы говорил про Прекрасную другу.

– Хм, если это действительно она, и если это и впрямь ваша история…

– Все это – чистая правда, от первого до последнего слова, – серьезно сказал Одиссей.

– В таком случае, это и впрямь та любовь, за которую стоит бороться, – не менее серьезно ответил ему Парис. – Мы должны придумать, как вызволить твою возлюбленную. Ведь, как бы тяжело тебе ни было, выбор уже был сделан. Ты сейчас здесь, и обратного пути нет. Ты похитишь Елену.

На слове «похитишь» Одиссей вздрогнул.

– Во-первых, я хочу ее вызволить, – покачал головой он. – А, во-вторых, мой план…

Парис поднял руку, обрывая товарища.

– Я и так уже прекрасно понял твой план, – глаза троянца сверкнули. – Не забывай, я, хоть и не мудрейший, но далеко не глупый. И именно поэтому ты похитишь Елену Прекрасную. Похитишь, будучи Парисом Троянским. А Одиссей, будучи славным героем, из Итаки отправится на войну с коварными троянцами. Ведь, насколько я помню, Одиссей заключил какой-то договор с остальными женихами? И обязался встать на защиту Менелая.

– Точно, – Одиссей хлопнул себя рукой по лбу. – Вот и дурак же я! Так хотел понравиться Тиндарею, что подговорил остальных женихов… Неужели молва дошла и до этих краев?

Парис лишь с усмешкой покачал головой. Одиссей поднял усталый взгляд на него. Ему хотелось спать после стольких дней в дороге, но он не мог позволить себе расслабиться ни на секунду.

– И что же, – продолжил царь Итаки, стыдливо смотря на Париса. – Ты и впрямь пойдешь на подобное? Сможешь занять мое место, начнешь жить моей жизнью? А свое имя позволишь опорочить, войдя в историю как похититель Елены Прекрасной?..

– По правде говоря, – ответил без колебаний Парис. – Мне гораздо важнее не то, кем я якобы запомнюсь в истории человечества, а то, как я действительно проживу свой век. Ведь никто из них не будет знать, что прожил его, делая добрые дела? Но я буду. И ты будешь. Мы оба сможем обрести счастье, живя под именами друг друга.

Одиссей был вдохновлен и ошарашен такой речью Париса.

– Но как же моя жена?

Парис лишь, ухмыльнувшись, пожал плечами:

– Раз она такая миловидная, как ты ее описываешь… То, скажу тебе, я не искатель глубоких чувств, подобных твоим. Мне достаточно будет просто милого личика и хотя бы не сильная глупость. И возможность общаться с кем-то на стороне.

Одиссей, отец которого нередко изменял Антиклее с самыми разными женщинами Итаки, ничуть не был удивлен подобным заявлением. Любовь и верность действительно были редки в браках Эллады, особенно в высшем обществе. И в то же время ему было не по себе от того, что он собирался оставить жену и ребенка Парису. Одиссей чувствовал, будто обращается с ними как с домашними животными или дорогими сердцу предметами, которые не хочется передавать под присмотр кому попало.

– Назад пути нет, – твердо сказал Парис, прочитав эти терзания во взгляде друга. – Его нет, иначе ты будешь винить себя всю оставшуюся жизнь в ее смерти. Если ты сейчас вернешься в Итаку, то от этого не выиграет никто. Я не спорю, это тяжело…

– И это бесчестно, – покачал головой Одиссей.

– Но в жизни далеко не все бывает честно, ты это уже должен был усвоить. Иногда чем-то приходится жертвовать.

– И похищать чужих жен?! – воскликнул Одиссей. Все его существо негодовало, а сердце разрывалось.

– Знаешь, – Парис положил руку ему на плечо. – Испытывай я такое чувство, такую страсть… Я бы сделал исключение. Поступился бы своей правильностью. Ибо иначе жалел бы до конца своих дней, что упустил свою теперь, возможно, единственную возможность воссоединиться с Еленой.

Одиссей в душе понимал, что друг был прав. Ведь, не будь он согласен с ним, то не приехал бы в Трою и не начал бы претворять свой план в жизнь.

Они какое-то время сидели и молчали. Затем, набравшись мужества, Одиссей произнес:

– Что же, в таком случае, пора бы начать сборы и искать нужных нам людей. Времени медлить у нас нет. С каждым днем решимость Елены будет крепнуть, в этом я не сомневаюсь.

***

Дочери царской четы Спарты вышли на свою привычную вечернюю прогулку. Елена шагала неспешно, и просила сестру, чтобы та тоже шла помедленнее. Днем ее сморило, и после недолгой дремоты женщина проснулась, чувствуя себя абсолютно разбитой. В горле пересохло, но никакие выпитые бокалы воды так и не смогли утолить ее жажды.

«Может, это уже жажда яда?» – горько шутила про себя Елена.