Загадка Троянской войны

«Да уж, плоть моего колена была не зря принесена в жертву» – подумал царь Итаки не то с горечью, не то с восхищением.

– Нет, знаете, я не видел Елену до сегодняшнего дня, – соврал Одиссей, возвращаясь к теме разговора. – Но ее ум видится мне во взгляде. Она, определенно, не из тех, что сделает выбор, о котором все, включая саму Елену, будут жалеть.

– Ну, что же… – Тиндарей сдался. – Быть может, ты и прав. Стоит дать ей самой волю выбрать супруга. Но что тогда станет с остальными? Не перекалечат ли они друг друга?

– Остальных, – вдруг Одиссея осенило. – Я подобью заключить договор. Независимо от выбора Елены, во имя ее красоты, мы что бы то ни стало не будем причинять зло жениху. А еще мы все поклянемся, что придем тому на выручку, если ему будет грозить опасность.

– Какая славная мысль! – усмехнулся спартанский царь. Он снова положил Одиссею руку на плечо. – Ты далеко пойдешь с таким умом! И, будь уверен, за твои идеи я тебя щедро вознагражу. Вот что скажу: без невесты ты отсюда в любом случае не уедешь! У меня есть славная племянница, Пенелопа. Если Елена не выберет на сегодняшнем пиру тебя, я познакомлю вас.

– Спасибо, – слабо улыбнулся Одиссей.

Они с Тиндареем направились в дом, и по пути у него в голове навязчиво вертелось понимание того, что ему не нужен был никто теперь, кроме Елены.

Хитрость Менелая

Что же в то время происходило в покоях у Елены, пока мужчины мирно беседовали во дворе?..

– …Раздрай, Нестра, это просто раздрай! Я не знаю, как мне теперь быть! – обращалась она к Клитемнестре, которая прибыла в царский дом чуть позднее Тиндарея с братьями.

Елена гневно расхаживала по их комнате, ножкой пиная все, что валялось на полу. Девушка дважды уже наступила на какие-то браслеты, которые сама же скидывала со своих рук. При этом она тихо, но злобно ругалась, проклиная всех подряд.

– Ты ведешь себя сейчас, как маленький ребенок, – равнодушно заметила компаньонка, закидывая одну ногу за другую, удобнее размещаясь на ложе. – Дай мне, пожалуйста, вина. Я хочу расслабиться, утро с нашими «родственниками» меня утомило.

Елена подала «сестре» мех с вином и чашу:

– Хоть бы ты им подавилась! Видишь, как мне сейчас тяжело, видишь, что я на грани… Я иногда жалею, что вообще спасла тебя тогда от вепря!.. Сгинула бы там. Но нет, сейчас ты здесь, в царском доме, и вместо того, чтобы утешить меня, пьешь свое…

Вдруг Нестра встала со своего ложа, подошла к Елене и, обхватив ее за плечи, поцеловала прямо в губы. Та от неожиданности оторопела.

– Успокойся, – мягко сказала Нестра, отстранившись. – Сейчас это будет самым лучшим выходом.

– Легко тебе сказать, – покачала головой Елена, и, взяв чашу для себя с прикроватного столика, наполнила ее на треть.

Отпив немного, она присела рядом с подругой. Конечно, дружба их была скорее вынужденной, потому как кроме них и Леды правды о происхождении девушек не знал в доме Тиндарея никто. На деле же они были совсем разные, и ни та, ни другая, не стали бы просто так искать общения друг с другом.

Познакомились девушки тогда, когда Елена, распрощавшись с Одиссеем, продолжила свой путь к заветной Спарте. У нее был план, как провести спартанскую элиту, влиться в их ряды самым авантюрным из возможных способов: представиться дочкой царя. Это было, разумеется, невозможно без поддержки со стороны Леды, до которой Елене еще предстояло добраться и каким-то образом уговорить царскую жену помочь ей.

Климнестра, пастушья дочь, отчего-то решила в одиночку прогуляться по лесу. Глупая и безрассудная, в отличие от Елены, она будто бы совершенно ничего не видела и не слышала вокруг себя. Тогда-то девушка чуть и не угодила на путь разъяренного вепря, который должен был стать добычей для пировавших в чаще леса охотников. И если бы заметившая ее Елена немедленно бы не заставила взобраться вместе с собой на дерево, Климнестры в живых бы не было.

«А кто ты такая? А куда ты держишь путь? А можно мне с тобой? Ну пожалуйста!» – сразу после благодарности за спасение от девушки посыпались вопросы и просьбы. Елена, поначалу намеренная жестко отказать Нестре, глядя на ее жалобную «мордочку» (да-да, именно «мордочку», потому что ей девушка напоминала скулящего щеночка), не смогла устоять. Она внесла небольшое изменение в свою легенду, и девушки продолжили путешествие вместе.

Когда же они добрались до Спарты, им улыбнулась неслыханная удача: цари были оба в отъезде вместе с основной охраной и разведчиками, и добраться до Леды не составило Елене и Нестре труда. Они «поймали» ту, когда женщина вышла на свою привычную прогулку в близлежащий лес, пособирать диких ягод. Леда оказалась доброй и мягкосердечной, и, выслушав, какой долгий путь проделали девушки, и на какие жертвы пошли (особенно ее восхитила смелость Елены, которая умудрилась ограбить Одиссея), не смогла им отказать в просьбе.

Кроме того, царская жена не понаслышке знала, что такое жизнь в угнетении, потому как ей не повезло самой не повезло родиться и вырасти в другом полисе, небольшом и очень жестким в порядках, пусть и в состоятельной семье. Женщины там и вовсе считались не умнее домашнего скота, а потому Леда была сказочно рада вырваться оттуда в пятнадцать лет и выйти замуж за Тиндарея.

«Но будьте готовы, – предупредила тогда их женщина. – Что ваши трудности могут прийти с возрастом замужества. Очень возможно, что Тиндарей будет выдавать вас за царей других полисов из соображений дружбы с ними».

И Елена, и Нестра понимали, на что идут. Только Нестре, в отличие от Елены, было совершенно неважно, за кого выйти замуж. Любовь как чувство ее не сильно интересовало, девушке очень хотелось попросту жить в роскоши и растить своих детей в полной противоположности тому, как растили ее.

Елена же, напротив, только и делала, что думала о своих чувствах, и терзалась природой их неблагородства. Со дня встречи с будущим царем Итаки она не переставала думать о том, как поступила с ним. И самым горьким для нее было то, что, как ей казалось, Одиссей ее возненавидел. А как же иначе, казалось девушке, могло быть? Однако извиниться перед ним Елена не могла, потому как выезд из Спарты был строго запрещен.

«А самое ужасное, помимо этой моей вины в том, – думалось ей. – Что я, кажется, остаюсь неравнодушной к нему. Что-то в нем, в его образе такое было… Какие-то более высокие мысли читались во взгляде этого Одиссея. Ни у кого из спартанцев я такого не замечала».

Несмотря на то, что Елена очень хотела, чтобы Одиссей был в числе ее женихов, она понимала, что это на вряд ли возможно. Девушке лишь оставалось лелеять надежду на то, что он не догадается о том, что той самой «спартанской невестой» окажется именно та Елена, что встретилась ему в парнасских горах. А помимо надежды, она жила реальной жизнью, в которой за ней уже начинали ухаживать молодые люди. Одним из них был Менелай, юноша ее возраста, сын другого спартанского царя. Находя его наиболее подходящим для роли мужа, она отвечала ему как бы взаимностью уже несколько месяцев.

В тайне от всех они гуляли поздними вечерами; Менелай нередко делал ей подарки, рассказывал истории о своих, казалось бы, насыщенных днях… Но Елене было скучно, нестерпимо скучно с этим человеком. Она понимала, что никогда не сможет полюбить этого ограниченного, приземленного юношу, и в то же время не прекращала его ухаживания. Менелай был самым подходящим, самым ненавязчивым из всех претендентов на ее руку, особенно, если сравнивать с большинством прибывших теперь с других полисов.

И вот, боги смиловались, послав Одиссея в Спарту. Взглянув на него, Елена сразу же поняла, что никогда не сможет отдать свое сердце никому, кроме него. Девушка не знала, как именно можно было объяснить это осознание… А, может, его вовсе и не нужно было объяснять?

– Легко тебе сказать, – продолжала Елена, делая небольшие глотки из чаши. – Ведь ты хоть сейчас готова выйти за первого встречного, лишь бы он был богач!

Нестра положила ей руку на плечо и улыбнулась. Ее совершенно не задела колкость Елены.

– Я просто не делаю из брака такой великой вещи, как ты. Если честно, ты вообще слишком серьезно относишься ко многому. Мне кажется, не стоит строить свое счастье на основе любви или нелюбви к какому-то мужчине. Они все равно жили и живут в своем мире. В нем царят война, хаос, кровь, политика, страсти, в том числе и к другим женщинам. Или ты свято веришь, что твой мужчина всегда будет только твой?

– Я верю, что это возможно, – слабо возразила Елена. – Но ведь, в любом случае, дитя, рожденное не в любви…

– Живет и растет, как большинство других детей. Любовь и брак, ты сама знаешь, очень большая редкость. Брак и уважение – вещь иная, более реальная. Менелай тебя уважает, и ты сама говорила, что он не так уж сильно тебя раздражает. Если все же Тиндарей позволит тебе самой сделать выбор, и ты выйдешь за него, вы не будете друг другу мешать. А захочешь взять себе любовника – с твоей внешностью и богатством это совершенно не составит проблем.

– Но Одиссей… Я тебе не так много про него рассказывала, и все же…

– Я все прекрасно поняла, когда увидела ваши взгляды на друг друга, – рассмеялась Нестра. – Как от такого огня не сгорел весь сад, осталось для меня загадкой! И его-то ты как раз и сделаешь своим любовником.

– Нет, – покачала уверенно головой Елена. – Он никогда не пойдет на такое. Я либо буду его, либо ничьей. Если он меня вообще простит… То я выберу его, и никого другого.

– Тогда тебе придется уехать, – вздохнула Нестра. Грустно посмотрев на Елену, она положила свою руку на ее.

«Ты действительно ко мне привязалась, девочка?» – подумала Елена.

В свою очередь, такого чувства у нее не было ни к компаньонке, ни к Спарте. От полиса она ожидала гораздо большего, как и от людей в нем. Да, тут было, несомненно, намного больше свободы, но в то же время Елена поняла, что, будучи женой царя, она в любом места будет относительно свободна. Тем более, что это чувство уже жило у нее в душе, и никто теперь не мог его отнять. А люди, ее «семья», Нестра не были ей близки по духу.

«Может, этим кем-то близким мне станет Одиссей? – с надеждой думалось девушке. – И Итака примет меня? Стоит увидеться с ним до пира и поговорить, извиниться».

– Да, придется, – Елена погладила девушку по рыжим пышным волосам в ответ и, привстав с ложа, поцеловала ее в макушку. – Отдыхай, пей вино. Мне надо ненадолго отлучиться.

Нестра снова испустила вздох, но промолчала. Елена, в душе благодарная подруге за то, что та ее выслушала, действительно чувствовала себя более спокойной, выходя из комнаты.

– Отец! – позвала она Тиндарея, завидев его, выходящего из своих покоев.

– Дочь? – улыбнулся Тиндарей, обернувшись. Елена побежала к нему, как можно более ласково улыбаясь в ответ.

– Я хотела спросить, на счет сегодняшнего пира с женихами… – она не знала, как подступиться к нему, однако он царь понял, о чем Елена хотела его спросить.

– Один из твоих женихов уговорил меня, чтобы ты сама сделала выбор. Думаю, ты догадаешься, кто это был. И надеюсь, будешь к нему благосклонна.

Морщинки вокруг его глаз оживились. Тиндарею, видимо, искренне понравился Одиссей, что не могло не радовать Елену.

– Да, да, конечно! – оживленно защебетала девушка, расцеловав царя. Она крепко обняла его, а затем, спросив, где находятся покои Одиссея, направилась к ним.