Загадка Троянской войны

«Но что теперь? Как мне поговорить с царем Итаки, не вызвав подозрений у других претендентов? Ведь на сегодняшнем пиру мне нужно будет сделать вид, будто я едва ли знаю каждого из них» – вдруг посетили Елену тревожные мысли.

Одиссей неожиданно вышел из-за колонны во дворе. Девушка замерла, не зная, что делать дальше и чего ожидать от него. Будет ли он злиться? Обругает ли самыми последними словами?

Подойдя, мужчина мягко взял ее за руку, точь-в-точь, как она сделала десять лет назад в парнасском лесу. Оглянувшись, чтобы их не преследовали пары лишних глаз и ушей, Одиссей повел ее за собой через вход, ведущий к аллее на заднем дворе царского дома. Молча они шли к одному из самых дальних деревьев. Сердце Елены стучало так бешено, что девушка, казалось, слышала этот стук отчетливее всех звуков в мире. Наконец, когда они остановились, скрывшись в листве, Одиссей развернул ее лицом к себе и строго посмотрел на нее.

– Мне жаль, мне правда жаль, – забормотала Елена, забыв про всю свою гордость, опустив глаза в пол. – Я до сих пор не могу себе этого…

– Да плевать, – вдруг выпалил Одиссей и, мягко взяв за подбородок, повернул ее голову к себе. – Ты понимаешь, что мне уже совершенно плевать? Но почему нельзя было раньше сообщить, что ты жива, почему нужно было столько терзать меня?

Елена рассмеялась. Она никак не ожидала такой реакции.

– То есть, ты даже не зол на меня? – подозрительно спросила девушка. В глазах мужчины Елена и правда не видела гнева.

– Я не знаю, я до сих пор в смятении, – нахмурился Одиссей. – А даже если и зол, то это не имеет такого значения, как то, что ты жива, и что мы можем стать мужем и женой. Не знаю, как тебе дались эти десять лет, но я… В общем, честно скажу, мои чувства, родившись в душе юнца под тем дубом, так и не угасли до конца. И я обещаю сделать все, что в моих силах, для твоего счастья, если ты…

Елена не дала ему закончить фразу, быстрым, но нежным поцелуем закрыв его губы.

– Да.

Ни Одиссей, ни Елена, хотя и будучи одними из самых умнейших людей того времени, не могли дать отчета своим чувствам. Они видели друг друга так, как не видели никого прежде. Каждый виделся другому как нечто неземное, даже Елена, которая считала себя особенно скупой на чувства, не могла не испытывать к Одиссею нежность. Она понимала, что если упустит его, если не даст своему сердцу возможность полюбить этого человека, то пожалеет об этом.

Конечно, оба они были едва знакомы. Но это ничуть не мешало разгораться тому пламени в их сердцах, и влюбленные не могли сопротивляться его природе.

– То есть, на сегодняшнем пиру ты возложишь венок на меня? – улыбнувшись, взял ее за руки Одиссей. Елена застенчиво посмотрела на их переплетенные пальцы.

– Возложу, если меня не разразит молния Зевса, – усмехнулась девушка.

– А как же другие женихи, ты им вообще не дашь шанса покорить себя?

– Я не думаю, что буду способна их увидеть, – прошептала Елена.

Одиссей притянул ее к себе, и какое-то время они просто стояли в объятьях друг друга. Затем, отстранившись, Елена сказала:

– Мне надо идти, готовиться к вечеру. Надо выглядеть подобающе.

– Но ведь ты знаешь, что всегда так выглядишь? – с недоумением спросил Одиссей, помнивший Прекрасную в самом неряшливом ее образе, который все равно не мог скрыть природную красоту девушки.

– Нет, – слукавила Елена. Она, конечно же, по достоинству могла оценить себя, но выказывать такое считала глупым.

– Эх, – вздохнул Одиссей, выпуская ее руку. – В таком случае, я тебя отпущу на несколько часов. Надеюсь, они не превратятся для меня в вечность.

– Как и для меня, – улыбнулась Елена, медленно удаляясь от него. Она шла боком до самого конца аллеи, так, чтобы их взгляды не отрывались друг от друга.

Заходя в арку, девушка все еще продолжала мечтательно улыбаться. Однако, завидев человека, ожидавшего ее возле фонтанчика, лицо Прекрасной омрачилось. Это был Менелай, с укором смотревший на нее.

– Я знаю, что ты была не одна в аллее, – резко сообщил он. – Мне рассказали о прибывшем новом женихе. Одиссей, так? Мудрейший из царей, как его окрестили. И его в назначенных ему покоях я не нашел…

– Мы только поговорили, – Елена почувствовала, как заливается румянцем. – Просто… Познакомились.

– Как же, – хмыкнул Менелай. – И со многими еще ты планируешь знакомиться? Ты – моя, не забывай это.

Елена была ошарашена этими словами и тоном, каким мужчина говорил теперь с ней. Никогда прежде он подобных заявлений не делал, вел себя кротко и скорее умилял ее.

– С чего ты это взял? – раздраженно спросила девушка. – Я ничего и никогда тебе не обещала.

– А взял с того, что мне стала известна твоя истинная история. На днях мы с Климнестрой распили вина, и я уговорил рассказать ее, как дело было на самом деле. Не думай, что я так же глуп, как и твой названый папаша, Тиндарей. Я никогда не верил в сказку про лебедя-Зевса и яйцо.

Елена приоткрыла рот от удивления. Она не могла поверить, что Нестра могла так просто выдать их с потрохами. С другой стороны, чего можно еще было ожидать от такой глупой, как Нестра? Тем более, «сестра» никогда не умела себя контролировать, если выпьет лишнего.

– Молчишь, – Менелай снова ухмыльнулся.

Его мальчишеское, не подходящее возрасту лицо, стало теперь совсем скверным, даже уродливым. Елена всегда считала это лицо слишком круглым, каким-то до мерзости «молочным», лишенным всяких очертаний. Но только в тот момент, в момент этой дурацкой ухмылки, она поняла, что ненавидит и презирает Менелая всей душой.

– Молчишь, – продолжал мужчина, смотря как бы сквозь нее. – Потому что знаешь, что виновна.

– Перед тобой я не виновна ни в чем, – заявила Елена, вздернув голову. Она с вызовом посмотрела ему в глаза. – Если я и буду перед кем отвечать за свои проступки, так это перед богами… И перед царем Итаки, которого я выберу в мужья.

Она тут же поняла, что совершила оплошность, упомянув Одиссея. Но желание сделать неприятно Менелаю было так сильно, что в ту секунду девушка не смогла удержаться.

– Пифия, ох, пифия, – вздохнул Менелай, посерьезнев. – Скажи мне, правда ли ты способна заглянуть в будущее?

– Я никакая не пифия! – возразила Елена, отойдя назад на несколько шагов.

– Хм, а я слышал иначе, – покачал головой мужчина, медленно приближаясь к ней. – А еще я слышал, что спартанцы очень жестоко карают за ложь всякого. Как ты думаешь, какую часть тела тебе отрубят, услышав правду? Или их будет несколько? И останешься ли ты вообще в живых после такой потери крови?

Лицо Елены залилось слезами.

– Пожалуйста, – пробормотала она, чувствуя поражение. – Пожалуйста, не говори никому!

Менелай подошел к ней совсем близко и обхватил прекрасное лицо своими нелепыми большими руками.

– Что ты, что ты, – ласково сказал он, заглядывая в ее заплаканные глаза своими болотно-зелеными, пустыми очами. – Я не собирался никому рассказывать тайну происхождения своей жены. Как я понимаю, Тиндарей даст тебе право выбора на сегодняшнем пиру?

Елена лишь закивала в ответ, от страха не в силах что-либо произнести.

– Так вот, слушай меня, и тогда ты с твоими секретами будешь в целости и сохранности, – снова перешел на грубость Менелай. – Ты возложишь венок на меня, и мы поженимся. Останемся жить здесь, в Спарте, и вскоре ты родишь мне наследника. Если будет дочь, то имей ввиду, место ей будет у подножья скалы.

Елена была в ужасе.

– Неужели все то, что было прежде, было враньем?! – воскликнула она в отчаянье. – Наши прогулки, твои якобы чувства ко мне? И на деле ты такой…

– Жестокий, да? – Менелай нахмурился, опустив руки. – А ты не была жестокой, скрывая все это время правду, обманывая меня? Поверь, Елена, ты заплатишь Менелаю за свои пороки, как заплатит всякий, кто будет играть со мной в игры. Но цена эта будет намного меньше, чем если бы ты была уродиной. Тебя и впрямь спасает только твоя красота.

Девушка не знала, что ответить на такую триаду. Конечно, она поступала с Менелаем нечестно, но это было несравнимо с тем, каким негодяем оказался он. Ультиматум был поставлен, и если она не согласилась бы на условия царского сына, то ее ждала бы верная гибель.

– Я… – с трудом выдавила из себя Елена. – Я сделаю все, как ты сказал.

«А может, ну его, такую жизнь? – пронеслось вдруг у нее в голове. – Может, я успею покончить с собой до этого пира?». Но Менелай как будто прочитал ее мысли: