Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Гендер и язык

Год написания книги
2017
<< 1 2 3 4 5 6 ... 19 >>
На страницу:
2 из 19
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

1. «Алармистский» этап. Основное внимание уделялось андроцентрическому отклонению в общественных науках, критике интерпретационных возможностей социальной теории, изложенной с мужской точки зрения, акцентировалась дефектность традиционной патриархатной эпистемологии. Такая постановка вопроса получила свое развитие в первую очередь в постмодернистских трудах. Создавалась общеметодологическая база дальнейших исследований: развивались теории социального конструктивизма и символического интеракционизма. Так, в трудах И. Гофмана обоснованы институционализация и ритуализация пола, показана роль социальных структур в формировании гендерной идентичности. Параллельно в самой лингвистике развивались новые направления – прагматика, социолингвистика и др., в центре внимания которых были феномены, не рассматривавшиеся ранее или изучаемые недостаточно в границах структурализма: отношения единиц языка и говорящей личности, функционирование языка в различных социальных группах. Социолингвист У. Лабов обосновал и эмпирически, с применением статистических методов, подтвердил вероятностный характер различий в использовании языка мужчинами и женщинами.

2. Этап «феминистской концептуализации». Его главной целью была разработка отчетливых ориентиров в феминистской теории и практике. В этот период создаются несколько направлений феминистски ориентированной науки (феминистский психоанализ, феминистская лингвистика), не скрывающих своей идеологической ангажированности. Активно осваивается постмодернистская теория для обоснования феминистского мировоззрения и исследований.

В конце 60-х – начале 70-х гг. XX в. гендерные исследования в языке получили мощнейший импульс благодаря так называемому Новому женскому движению в США и Германии, в результате чего в языкознании возникло своеобразное направление, названное феминистской лингвистикой (ФЛ), или феминистской критикой языка. Главная цель феминистской лингвистики состоит в разоблачении патриархата – мужского доминирования в общественной и культурной жизни.

Основополагающей в области лингвистики стала работа Р. Лакофф «Язык и место женщины»[8 - Robin Lakoff. Language and women’s Place // Language in Society. 1973. № 2. P. 45–79.], обосновавшая андроцентричность языка и ущербность образа женщины в картине мира, воспроизводимой в языке. К специфике феминистской критики языка можно отнести ее ярко выраженный полемический характер, разработку собственной лингвистической методологии, привлечение к лингвистическому описанию результатов всего спектра наук о человеке (психологии, социологии, этнографии, антропологии, истории и т. д.), а также ряд успешных попыток влиять на языковую политику. Зародившись в США, наибольшее распространение в Европе ФЛ получила в Германии с появлением трудов С. Трёмель-Плётц «Linguistik und Frauensprache» и Л. Пуш «Das Deutsche als M?nnersprache». Существенную роль в распространении феминистской критики языка сыграли также идеи Ю. Кристевой.

Идеология феминизма часто рассматривается как одна из составляющих постмодернистской философии. Отсюда— ее повышенный интерес к феноменам языка. ФЛ, а также ведущие постмодернистские теоретики (Деррида) обратили внимание на неравномерную представленность в языке лиц разного пола.

Язык фиксирует картину мира с мужской точки зрения, поэтому он не только антропоцентричен (ориентирован на человека), но и андроцентричен (ориентирован на мужчину): язык создает картину мира, основанную на мужской точке зрения, от лица мужского субъекта, с точки зрения мужской перспективы, где женское предстает главным образом в роли объекта, в роли «другого», «чужого» или вообще игнорируется, в чем и состоит феминистский «упрек».

ФЛ выделяет следующие признаки андроцентризма:

1. Отождествление понятий «человек» и «мужчина». Во многих языках Европы они обозначаются одним словом: man в английском, homme во французском, Мапп в немецком. В немецком языке есть и еще одно обозначение – Mensch, но и оно этимологически восходит к древневерхненемецкому mannisco — «мужской», «относящийся к мужчине». Слово der Mensch мужского рода, но иронически может употребляться по отношению к женщинам с артиклем среднего рода – das Mensch.

2. Имена существительные женского рода являются, как правило, производными от мужских, а не наоборот. Им часто сопутствует негативная оценочность. Применение мужского обозначения к рефренту-женщине допустимо и повышает ее статус. Наоборот, номинация мужчины женским обозначением содержит негативную оценку.

3. Существительные мужского рода могут употребляться не-специфицированно, т. е. для обозначения лиц любого пола. Действует механизм «включенности» в грамматический мужской род. Язык предпочитает мужские формы для обозначения лиц любого пола или группы лиц разного пола. Так, если имеются в виду учителя и учительницы, достаточно сказать «учителя». Таким образом, считает ФЛ, в массе случаев язык игнорирует женщин.

4. Наименования одних и тех же профессий в мужском и женском вариантах неравноценны – врач / врачиха, секретарь / секретарша. Для обозначения профессий, имеющих низкий социальный престиж, часто существуют только фемининные формы – уборщица, техничка, – а для обозначения видов деятельности с высоким статусом – только мужские: отцы города, государственный муж.

5. Синтаксическое согласование происходит по форме грамматического рода соответствующей части речи, а не по реальному полу референта:

Нем. Wer hat hier seinen Lippenstift vergessen? букв.: Кто забыл здесь его помаду? – хотя речь идет о женщине.

6. Фемининность и маскулинность разграничены резко – как полюса – и противопоставлены друг другу, в качественном (положительная и отрицательная оценка) и в количественном (доминирование мужского как общечеловеческого) отношении, что ведет к образованию гендерных асимметрий.

Эта тематика особенно подробно разработана на материале английского и немецкого языков.

В ФЛ различают два течения: первое относится к исследованию языка с целью выявления «асимметрий в системе языка, направленных против женщин»[9 - S. Tr?mel-Pl?tz. Frauensprache: Sprache der Veranderung. Frankfurt am Main, 1982. S. 137.]. Эти асимметрии получили название языкового сексизма. Речь идет о патриархатных стереотипах, зафиксированных в языке и навязывающих его носителям определенную картину мира, в которой женщинам отводится второстепенная роль и приписываются в основном негативные качества. В рамках этого направления исследуется, какие образы женщин фиксируются в языке, в каких семантических полях представлена женщина и какие коннотации сопутствуют этому представлению. Анализируется также языковой механизм «включенности» в грамматический мужской род: язык предпочитает мужские формы, если имеются в виду лица обоего пола.

На взгляд представителей этого направления, механизм «включенности» способствует игнорированию женщин в картине мира. Исследования языка и сексистских асимметрий в нем основываются на гипотезе Сепира-Уорфа: язык не только продукт общества, но и средство формирования его мышления и ментальности. Это позволяет представителям ФЛ утверждать, что все языки, функционирующие в патриархатных и постпатриар-хатных культурах, суть мужские языки и строятся на основе мужской картины мира. Исходя из этого, ФЛ настаивает на переосмыслении и изменении языковых норм, считая сознательное нормирование языка и языковую политику целью своих исследований.

Именно к этому периоду относится возникновение понятия gender как концепта, альтернативного названным двум категориям (genus и sexus), призванного подчеркнуть социальный характер отношений между полами и исключить биологический детерминизм, имплицитно присутствующий в понятии sexus, которое связывает социальное предназначение и ожидания в отношении поведения индивида с его биологическими свойствами.

Вторым направлением ФЛ стало исследование особенностей коммуникации в однополых и смешанных группах. Эти исследования характеризуются широким охватом: анализируются самые разные аспекты ведения аргументативных диалогов – телевизионные ток-шоу, диалоги врачей и пациентов, речевое общение в семье и т. д. В основе исследований лежит предположение о том, что на базе патриархатных стереотипов, зафиксированных в языке, развиваются разные стратегии речевого поведения мужчин и женщин. ФЛ дополняет теорию речевых актов Остина-Серля данными, существенными для интерпретации высказываний: выражением в речевых актах власти и доминантности, по-новому формулирует условия соблюдения принципа кооперации Грайса, расширяет представления о коммуникативных неудачах, относя к ним прерывание говорящего, невозможность завершить высказывание, утрату контроля над тематикой дискурса, молчание и ряд других параметров. Все это можно считать ценным вкладом в анализ дискурса.

Были установлены, например, некоторые отличительные черты женского речевого поведения[10 - Dietrich Homberger. M?nnersprache – Frauensprache: Ein Problem der Sprachkultur? //Muttersprache, 1993.193. S. 89—112.]:

– женщины чаще прибегают к уменьшительным суффиксам;

– для женщин более типичны косвенные речевые акты; в их речи больше форм вежливости и смягчения, например, утверждений в форме вопросов, иллокуции неуверенности при отсутствии самой неуверенности;

– в речевом поведении женщин отсутствует доминантность, они лучше умеют слушать и сосредоточиться на проблемах собеседника;

– в целом речевое поведение женщин характеризуется как более «гуманное».

Однако именно этот факт, на взгляд представителей феминистской лингвистики, имеет при общении в смешанных группах отрицательные последствия для женщин. Их предупредительное, неагрессивное и вежливое речевое поведение укрепляет сложившиеся в обществе убеждения и ожидания того, что женщины слабее, неувереннее и в целом менее компетентны.

Таким образом, женская коммуникация по сравнению с мужской оказывается «дефицитной».

ФЛ подвергла сомнению гипотезу «дефицитности» женской коммуникативной интеракции, выдвинув на ее место гипотезу «различий». В этой связи критически были осмыслены выводы Р. Лакофф (в указанной выше работе) о ситуации «двойной связанности» (double bind), в которую попадают женщины при коммуникации в смешанных группах: типично «женские» тактики речевого поведения (уступчивость, кооперативность, более редкое по сравнению с мужчинами употребление директивных речевых актов и более частое использование речевых маркеров неуверенности при отсутствии самой неуверенности, высказывание утверждений в форме вопросов и т. д.) не способствуют восприятию содержания сообщений, создавая впечатление неуверенности и некомпетентности. Если же женщины пользуются мужскими тактиками, которые, по Лакофф, характеризуются насту-пательностью, меньшей кооперативностью, частым использованием директивных речевых актов, то они воспринимаются как неженственные и агрессивные, что, в интерпретации ФЛ, вызвано несоответствием такого коммуникативного поведения стереотипам распределения ролей в обществе. В этой связи были разработаны специальные тактики, помогающие женщинам быть «услышанными».

В лингвистике не прекращается полемика вокруг теоретических положений ФЛ и их практической реализации. Однако следует признать, что в области языковой политики ФЛ добилась серьезных успехов[11 - Подробнее см.: А. В. Кирилина. Феминистское движение в лингвистике Германии // Теория и практика изучения языков: Межвузовский сборник. Сургутский гос. ун-т. Сургут, 1997. С. 57–62.].

3. «Постфеминистский» этап характеризуется эмпирической проверкой идей, высказанных представителями ранней ФЛ, появлением «мужских исследований», кросскультурного и лингвокультурологического исследования гендера, привлечением к анализу материала большого количества языков и новым осмыслением методологических проблем. Основной задачей становится анализ того, как гендер присутствует, конституируется и воспроизводится в социальных процессах. В область гендерного анализа включаются оба пола, их отношения и взаимосвязи с социальными системами разного уровня.

Особенно серьезной критике в этот период подверглись ранние пресуппозиции феминистского подхода к изучению коммуникативной интеракции мужчин и женщин[12 - S. Gal. Between speech and silence: The problematics of research on language and gender // Papers in Pragmatics. 1989. № 3. Y. 1. P. 1—38; St. Hirschauer. Dekonstruktion und Rekonstruktion: Pladoyer fur die Erforschung des Bekannten // Feministische Studien. 1993. № 2. S. 55–68; H. Kotthoff. Die Geschlechter in der Gespr?chsforschung. Hierarchien, Teorien, Ideologien // Der Deutschunterricht. 1996. № 1. S. 9—15.], что связано с умозрительностью или недостаточной эмпирической обоснованностью ранних исследований.

Первоначально феминистская лингвистика исходила из того, что женское речевое поведение способствует поддержанию зависимого статуса и является наглядным примером воспроизводства патриархатных отношений. При этом был допущен ряд методологических ошибок, обнаружить которые удалось посредством эмпирических исследований гендерных аспектов коммуникации. К числу таких заблуждений относят: интенционализм, приписывание фактору пола чрезмерной значимости, игнорирование роли контекста, недооценку качественных методов исследования и гиперболизацию роли гендерно специфичных стратегий и тактик общения в детском и подростковом возрасте[13 - H. Kotthoff. Die Geschlechter in der Gespr?chsforschung. Hierarchien, Teorien, Ideologien // Der Deutschunterricht. 1996. № 1. S. 9—15.].

Интенционализм (намеренное стремление доминировать в коммуникации)

Доминирование мужчин осмыслено представителями ФЛ в несколько упрощенном виде: вследствие господства патриархата мужская самооценка выше, мужчины в большей мере, чем женщины, обладают социальным престижем и властью. Мужское доминирование реализуется в числе прочего в определенном речевом поведении, описать которое можно на уровне ряда микрофеноменов – длины речевых отрезков, частоты перебиваний, наложений речевых отрезков друг на друга, контроля за тематикой дискурса, предоставлении / непредоставлении слова и т. д. Все это, как утверждала ФЛ, является намеренным и осознанным проявлением борьбы за власть со стороны мужчин.

Однако на взгляд С. Хиршауера[14 - St. Hirschauer. Dekonstruktion und Rekonstruktion. Pladoyer f?r die Erforschung des Bekannten // Feministische Studien. 1993. № 2. S. 55–68.] перманентная интенциональность для поддержания гендерного статуса не требуется, что объясняется с позиций социального конструктивизма: социальные институты (школа, церковь, армия и т. д.) принимают на себя поддержание гендерной иерархии, в том числе сохранение мужского доминирования. Следовательно, у индивида нет необходимости постоянно воспроизводить его во всех ситуациях.

Гиперболизация значимости категории «пол»

Ранние феминистские исследования исходят из того, что пол – это определяющий (омнирелевантный) фактор самоидентификации личности. Согласно Уэст и Зиммерман,[15 - К. Уэст, Д. Зиммерман. Создание гендера (doing gender) // Гендерные тетради. Вып. 1. СПб., 1997. С. 94—124.] конструирование индивидом своей гендерной идентичности – doing gender – перманентный процесс, пронизывающий все действия индивидов. Напротив, Хиршауер показал, что весьма распространены ситуации и контексты, когда пол нерелевантен для общения, и предложил учитывать фактор «гендерной нейтральности» (Geschlechtsneutralitat), так как:

1. Нет оснований придавать гендеру больше значимости, чем фактору возраста, этнической и социальной принадлежности, уровню образования, профессии и т. д. Все эти факторы также входят в число идентификационных категорий, которые в определенных типах ситуаций выступают на первый план. Автор предлагает наряду с термином doing gender также термин undoing gender для ситуаций, где пол коммуникантов не значим. Кроме того, ряд исследований показывает, что названные параметры в большинстве случаев взаимодействуют, поэтому определить, где заканчивается влияние одного и начинается воздействие другого, весьма затруднительно. Так, установлено, что вежливый, нацеленный на сотрудничество и в целом корректный стиль характерен как для женского общения, так и для общения среди лиц с высоким социальным статусом[16 - Н. Kotthoff. Unruhe im Tabellenbild? Zur Interpretation weiblichen Sprechens in der Soziolinguistik // S. Giinthner, H. Kotthoff (Hrsg.). Die Geschlechter im Gespr?ch: Kommunikation in Institutionen. Stuttgart, 1992.].

2. Эмпирически сложно установить, как происходит гендерная самопрезентация (Selbstdarstellung), в каких случаях она выступает на передний план, а когда не играет роли.

С. Хиршауер настаивает на дискретном характере процесса конструирования гендерной идентичности (doing gender), исключающем его имманентное присутствие. X. Коттхофф предлагает для обозначения этого процесса термин «градуированная релевантность» (Relevanzgraduierung)[17 - H.Kotthoff. Die Geschlechter in der Gespr?chsforschung. Hierarchien, Teorien, Ideologien // Der Deutschunterricht, 1996. № 1. S. 9—15.].

Недооценка роли контекста

Пресуппозиция имманентного проявления гендера в речевом поведении независимо от контекста не подтвердилась. Убедительно удалось доказать для западноевропейских стран лишь стабильность интонационного рисунка: мужчины стремятся избегать выраженной эмфазы, так как в западноевропейской культуре она считается признаком женственности и экзальтированности. При этом гомосексуальные мужчины широко используют такую интонационную модель в качестве сигнала своей нетрадиционной ориентации.

На взгляд современных исследователей, вопрос состоит сегодня не в том, как говорят мужчины или женщины, а в том, каким образом, при помощи каких речевых средств, тактик и стратегий они создают определенные контексты. Далее необходимо изучать параметры этих контекстов и их влияние на успешность коммуникации.

Гиперболизация усвоения в детском и подростковом возрасте гендерно специфичных стратегий и тактик общения (гипотеза «гендерных субкультур»)

В конце 80-х – начале 90-х гг. возникла гипотеза «гендерных субкультур», восходящая к работе Гамперца[18 - /. /. Gumperz. Discours Strategies. Cambridge, 1982.] по исследованию межкультурной коммуникации, а также к более ранним работам по этнологии, этнографии, истории культуры. В трудах Мальца и Боркер[19 - D. N. Maltz, R. A. Borker. MiBverstandnisse zwischen Mannern und Frauen – kulturell betrachtet // Giinthner, Kotthoff (Hrsg.). Von fremden Stimmen. Weibliches und mannliches Sprechen im Kulturvergleich. Frankfurt am Main, 1991. S. 52–74.] и Д. Таннен (см. в наст, изд.) принцип межкультурной коммуникации распространен на гендерные отношения. Согласно их предположению в лингвистическом аспекте женщины и мужчины переживают языковую социализацию по-разному, так как в детстве находятся большей частью в разнополых группах, где приняты разные правила речевого поведения. Различие состоит в усвоении типичных для таких групп гендерных конвенций и стратегий коммуникации. Из-за различия культурно обусловленных интерпретационных конвенций нарушается понимание высказываний, что при вербальном общении мужчин и женщин провоцирует неадекватную реакцию и ведет к коммуникативным неудачам.

В этом случае ученые отказались от принципа интенционализма, поставив в центр изучения процессы социализации индивидов мужского и женского пола. Социализация индивида рассматривалась как присвоение им определенной субкультуры, которой свойственны особые речевые практики, разные в мужской и женской среде. Мужчины и женщины в детском и подростковом возрасте вращаются преимущественно в однополых группах, образуя субкультуры и усваивая свойственный им речевой этикет, стратегии и тактики. В дальнейшем это ведет к непониманию и речевым конфликтам, которые приравниваются к межкультурным.

Исследования мужской и женской коммуникации обусловили появление понятия «гендерлект» – постоянного набора признаков мужской и женской речи. Однако исследования последних лет все четче подвергают сомнению правомерность признания гендерлекта[20 - I. Samel. Einfuhrung in die feministische Sprachwissenschaft. Berlin, 1995. S. 224.]. Роль культурного фактора в этом случае сильно преувеличена. Различия в мужской и женской речи не столь значительны, не проявляют себя в любом речевом акте и в целом не свидетельствуют, что пол является определяющим фактором коммуникации, как это предполагалось на начальном этапе развития феминистской лингвистики. Сегодня признается лишь наличие некоторых стилистических особенностей мужской и женской речи; эти особенности носят вероятностный характер и зависят от ситуации общения.

Преобладание квантитативных (количественных) методов исследования

По данным X. Коттхофф, при исследовании гендерных аспектов коммуникации в ФЛ в настоящее время преобладают количественные методы, наиболее популярным из которых является подсчет длительности речевых отрезков, количества перебиваний и смен тем диалога. Однако сами по себе эти характеристики не могут считаться показательными, так как зависят от контекста и приобретают значимость лишь во взаимодействии с иными феноменами, зависящими от культурных традиций данного общества. Поэтому больше внимания должно быть уделено качественным методам эмпирического изучения культуры и общества.

Важную роль в преодолении крайностей сыграла и разработка новых теорий личности и социального взаимодействия. Современные теории социальной идентичности рассматривают гендер как «разыгрываемый» или конструируемый в ходе коммуникативного взаимодействия феномен[21 - М. J. Collier, М. Thomas. Cultural identity: An interpretive perspective // Y. Y. Kim, W. B. Gudykunst (eds). Theories in intercultural communication. Newbury Park, 1988. P. 99—122; Coupland J. Dating advertisements: Discourses of the commodified self // Discourse and Society, 1996. № 7. P. 187–207.]. Теория коммуникативной адаптации[22 - J. K. Burgoon, L. A. Stem, L. Dillman. Interpersonal adaptation: Diadic interaction patterns. New York: Cambridge University Press, 1995; H. Giles, N. Coupland, J. Coupland. Accommodation theory: Communication, context, and consequence // H. Giles, J. Coupland, N. Coupland (eds). Contexts of accommodation: Developments in applied sociolinguistics. Cambridge, UK, 1991. P. 1—68.] предполагает варьирование индивидами выбора языкового регистра в зависимости от их социальных целей. Так, говорящий может акцентировать или «затушевать» некоторые параметры своей личности в целях солидаризации с собеседником или дистанцирования от него. Следовательно, коммуникативная ситуация может оказывать глубокое воздействие на дискурс, что подтверждает интерактивную природу конструирования идентичности. В любом случае, однако, рассмотрение гендерных аспектов языка и коммуникации вне культурного контекста нельзя считать научным. Особенности гендерного концепта в разных языках и культурах, их несовпадение, а также последствия этого несовпадения в межкультурной коммуникации также представляют большой интерес для ученых.

Сегодня интенсивно разрабатывается общенаучная модель описания гендера, применимая в отдельных частнонаучных областях. Так, отмечается три типа интерпретации пола: реистическая (вещественую, которая рассматривает пол как группы людей), атрибутивная (приписывающая полу определенный свойства, которые с обществе принято демонстрировать при помощи уже упоминавшегося гендерного дисплея) и реляционная (в фокусе которой находятся взаимоотношения полов, отношения власти и подчинения, асимметрии и т. д.)[23 - О. В. Рябое. «Матушка-Русь»: Опыт гендерного анализа поисков национальной идентичности России в отечественной и западной историософии. М.: Ладомир, 2001.].
<< 1 2 3 4 5 6 ... 19 >>
На страницу:
2 из 19