Немецкая лирика / Deutsche Lyrik. Антология XX века

Не осмелится войти в сияние своё.

Inbrunst / Рвение

Звёзды огромны, но так далеки,
что, пожалуй, ничто не озарят меж нами.
Из колодца небесного ночи вырвался ветер.
Из груди, духу подобно, он подъял родины взгорье.

Плывут облака, словно парусники перед сраженьем.
Неужели я далёкими грежу мирами?
Земля, ты обитель моя, но всё же нынче ночью
Душа моя уснёт в горнице далёкой звезды.

Erntezeit / Время жатвы

Бурые мухи резвятся,
В плясках вокруг елей,
Льётся многоголосый щебет,
Жаворонки порхают резво
Над летними кронами
Могучих и рослых деревьев.
Песней одной звучат облака!
Поезд нагруженных телег
Тянется длинной вереницей.
Пахнет зелёными иглами,
Пахнет шишками смольными,
Благоухает трава сенокоса…
Душа обновлена покоем,
Неспешной уборкой урожая.

Abend / Вечер

Деревья растут и люди растут.
Их, вырастающих, я вижу сквозь ветер слов.
А между тем серебристо-зелёной каймой
Обрамляет вечер ваши лица, мои любимые друзья.

Вы, извлечённые из недр своих, придержите свой испуг,
Уже предвосхищено падение ваше в темноту.
Пусть народы извечно мелочатся, взвешивая пустяки:
Вам не должно знать, о чём сокрушались мы прежде.

Abendmahlzeit unter B?umen / Вечерняя трапеза под деревьями

Вечность темноты чувствуют все деревья,
Ощупывают неустанно и вздрагивают всечасно.
Китайское чайное дерево, погребённое ароматом,
Рядом дремлет в расписной коробочке,
И призрак его душистый пробуждается в нашем духе.
Чайный куст Китая, виноградная лоза Франции,
Оливковое дерево Сирии – все они, близкие и великие,
Пребывают в ожидании, чтобы нас осенить тенью своей густой.
Мы чуем, мы слышим во время вечерней трапезы:
Висячие сады земли навевают нам предчувствие.
Смотри, мы, переполненные им, трепетно несём его в себе.

Veranda am See / Веранда у озера

Любой из вечеров не умирает во мне давно:
Обламываются виноградные усики то и дело,
Будто пальцы твои тонкие, нервные,
Юной женщины с красным диким вином.

Неизменно осенним запахом тебя овевает.
Твой взгляд блуждает вдалеке,
Что-то ищет в силуэте березовой рощи…
Ты резко, судорожно сжимаешь шаль.

Душисто пахнет порой остывшим чаем твоим,
Когда прихлёбываешь из маленькой чашки.
Давно задремали улицы, уснули проулки
В волшебном свете фонарей и озёрных бликов.

Ныне эта винная веранда стала мертва!
Болезненные виноградные усики
Всё ещё ждут болезненной нервной руки
Той женщины с красным диким вином.

Mondwolken / Луна в облаках

Обезумел, ворвался размашистый ветер страха:
Закачалась кровать, закачалась обитель.
Доводы разума посыпались прахом.
Стикс без вздохов и охов взрыдал в Аиде.

Влажный образ творения изгнан из плоти.
Только чёрная тяжесть,
Порывы ветра в ночи
Да полосы пены останутся в лунном небе.

Призраки в полях опрокинуты большими комьями,
Они, как кровь, податливы,
И светлы, как медовые соты —
Ни одной головы белых клубней.

Виденья прорастают уже болью, преображаются нежно;
Зелёным страданием,
Золотым млеком
Плещутся через край высокий.