Судьба Пятерых, или Нефритовая лилия. Историко-приключенческий роман

– Что вы такое говорите, Эмиль, вы бредите? – с растерянной улыбкой спросила графиня.

– Напротив, я пришел в себя, а до этого я бредил.

– Ничего не понимаю.

– Вы молились на ночь? – неожиданно спросил де Лавон, поднимаясь с кровати.

– Да, но почему вы спрашиваете? – робко спросила графиня.

– Не хотите ли вспомнить, какой-нибудь грех, который терзает вас не первый день?

– Что вы хотите этим сказать, супруг мой?

– Молитесь скорее, потому что вы сейчас умрете.

– Умру? Но я слишком молода, чтобы умереть.

– Я тоже был слишком молод, чтобы умирать, однако, рука вашего братца поднялась.

– Что?

– Я готов вам простить все сударыня, и разбитую жизнь, и вашу неверность, и все- то зло, проявленное мне. Но я не в состоянии простить смерти моего дяди. Вы умрете!

По взгляду супруга, графиня поняла, что тот не шутит. Страх овладел всем ее существом. Маргарет опрометью кинулась к двери, стремясь, во что бы то ни стало, покинуть комнату.

– Куда же вы, мадам? – спросил граф бесцеремонно схватив её за руку, и швырнул ее на пол.

– Мне же больно, Эмиль! – с обидой простонала леди, упав на колени.

Приземление оказалось для неё не самым мягким, ибо колени при падении, пронзила острая боль.

– А вы заслужили иного обращения? – спросил вопросом на вопрос граф, сев в кресло у двери.

– Я не убивала вашего дядю, это Глайд его отравил.

– Зная о преступлениях Глайда, вы молчали, стало быть, вы причастны ко всему этому!

– Граф я люблю вас, это Глайд меня уговорил вас погубить, – говорила графиня.

– Я больше вам не верю, сударыня!

Колени болели и ныли, но Маргарет, поднявшись на ноги, попыталась покинуть комнату снова, но наступив себе на подол платья, вновь упала, успев всё же ухватиться лишь за дверную ручку. Ярость обуяла все его сознание. Не помня себя, де Лавон в два прыжка, очутился возле нее и, обхватив ее руками, поднял и бросил на кровать.

– Лучше не пытайтесь сбежать, вам же хуже будет, – зловеще проговорил де Лавон, не спеша, разматывая длинную веревку.

– Н-не-уж-жели… в-вы… – начала графиня, уползая вглубь кровати. – Вы убьёте меня?! – пришёл на смену заиканию, отчаянный крик.

– Да женушка, прощайтесь с жизнью! – продолжал граф.

Молодая женщина вдруг ощутила, как неприятный холодок поселился в груди, и в животе.

– О, прогоните, но не убивайте! Я молода! – без устали продолжала молить графиня.

– Что б вы испортили, еще кому-нибудь жизнь? – спросил де Лавон, принявшись хладнокровно ее связывать.

Графиня сопротивлялась с яростью голодной волчицы. Вцепившись зубами, де Лавону в руку, она поцарапала ее, как дикая кошка. Ногами и руками она принялась яростно его колотить и вырываться, за что Эмиль дал ей пощёчину. Резко схватив, он перевернул её на живот, продолжая связывать, ей сзади руки.

Закусив, до крови нижнюю губу, чтобы сдержать сердитые слёзы, обиды и унижения, Маргарет не теряя надежды вырваться из рук деспота, продолжала сопротивления, издавая жалобный плач.

– Клянусь, я уйду в монастырь.

– Нет – невозмутимо проговорил де Лавон, поставив колено на её спину, чтобы она не вырывалась.

– Дайте хоть, до утра пожить!

– Нет, умрешь сейчас!

– Ненавижу, гореть вам в Аду, палач!

– Вы окажетесь там раньше меня, сударыня, – усмехнулся граф. – Идемте!

Он схватил край веревки и, набросив на нее плащ, повел во двор, туда, где их уже ожидал слуга, которого граф попросил ему помочь.

– Куда вы меня тащите? – дрожащим от подступившего кома в горле, слёз, Маргарет, выдавила из себя, не теряя надежды освободиться, хотя и начала уже слабеть.

– К черному озеру, оттуда вы никогда больше не выберетесь, – ответил де Лавон.

Было прилично темно. Полную луну закрывали тучи, обагренные первыми отблесками грозы. Впереди было огромное озеро, отражающее бурое небо, затянутое большими багряными тучами.

Время от времени, широкая молния, озаряла все небо, извиваясь над погнувшими, от частых ветров, ивами. В воздухе чувствовался легкий, прохладный ветерок. Мертвое молчание тяготело над природой, земля была влажная и скользкая от недавнего дождя, от опавшей листвы, пахло сыростью.

Уже было около полуночи, когда граф, привел Маргарет к черному озеру. Возле реки их ждала лодка. Графиня, кто так смиренно и обреченно вела себя по дороге, упала на колени и протянула к графу руки… «Граф», – взмолилась она, – «простите меня, я ведь люблю вас».

У г-на де Лавона сжалось сердце, и ему захотелось отменить казнь. В отличие от графа, у его слуги, этот инцидент, почему то не вызвал ни капли жалости. Несмотря на свой небольшой рост, слуга проворно схватил бывшую графиню за руки, и волоком втащил в лодку.

– Остановись! – вдруг невольно воскликнул де Лавон.

Слуга остановился и повернул к нему свою ужасно мерзкую физиономию, которая, и в былые времена производила на г-на де Лавона неприятные впечатление, но в ту ночь, особенно. Пронизывающе взглянув на графа, единственным глазом, по той простой причине, что левый глаз был безжизненно затянут бельмом, слуга вдруг спросил зловещим голосом:

– В чем дело, хозяин?

– Ничего, – ответил твердо де Лавон, внезапно решив, доделать начатое.

В отблески молнии, графу показалось, что его слуга, садясь в лодку, без причины улыбался отвратительной улыбкой.

Граф вынужден был также плыть с ними – так как одному приходилось грести, а второму – следить, чтобы графиня не перерезала веревки и не сбежала.

На середине озера, граф убрал весла и бросил Маргарет в воду. Падая, леди испустила пронзительный крик, который было слышно за четыре лье. Де Лавон видел, как она беспомощно извиваясь, опускается на дно. Не в состоянии больше ее ни видеть, ни слышать, граф закрыв руками уши, распорядился плыть быстрее к берегу. Не помня себя, и не видя ничего вокруг, Эмиль спешным шагом, отправился в сторону замка.