Щенки

– На-на-на, – позвал собаку Картошин. Дворняга повернула к нему морду, испуганными глазами посмотрела на Люду, потом на него, но хлеб взяла. – Умница!

Илюха погладил собаку по спине, осторожно переместился ближе и погладил чёрного щенка. Тот взвизгнул, испуганно посмотрел на человека и неожиданно лизнул ему руку.

– Надо же! – удивилась Люда и пристально посмотрела на Илью.

– Они уже ходят, – авторитетно заявил Денис. – Мы решили их выходить. Трёх щенков уже раздали. Остались эти два.

– Разноцветного я сама хочу взять, – поделилась Люда. – Мы все хотим. Только бабушку ещё не уговорили. А Чёрный, мы его так прозвали, самый маленький и слабый был. К тому же окрас никому не нравится.

– Мне нравится. – Илюха принялся разглядывать щенка. – И цвет подходящий. Он у нас на зоне многое означает.

– Тогда лучше красного щенка раздобыть, – посоветовал из-за спины Стёпа, который откровенно скучал.

– Почему красного? – удивилась Люда.

– Потому что Стёпа у нас дурачок.

– Сам дурак, – не остался в долгу Степан. – Вы тут возитесь, а я пока по сараю пройдусь. Поисследую.

– Я с тобой, – неожиданно решил присоединиться Миша. – Пошли. Я уже ходил. Тут много разного хлама интересного есть.

– Я с вами! – Денис поспешил вслед за парнями. – Люда, если что – только крикни!

С собакой остались Люда и Картошин. Девчонка осторожно взяла на руки чёрного щенка и показала Илье.

– Сейчас-то он выправился. Поначалу, когда их много было, его оттирали более сильные, но он боролся и теперь, когда других раздали, отъелся немного.

Илья посмотрел на щенка: тот всё равно был гораздо меньше, чем второй разноцветный, который продолжал сосать Ласку.

– Знаешь, Люда… – Картошин обратился к девчонке по имени, покраснел и запнулся. – Знаешь, у него судьба на мою похожа. Сегодня, когда мы обратно вернёмся, я кое с кем поговорю, может быть, я его заберу.

– Было бы здорово!

– Только вы его никому не отдавайте, – попросил Илюха и погладил щенка по голове. – Не бойся, Чёрный, скоро ты будешь жить с нами.

Люда вернула щенка на место, достала из пакета контейнер, вывалила его содержимое в миску, стоявшую тут же, и подсунула её собаке.

– Вот и всё, – подытожила она, поднялась и отряхнулась. – Теперь мы завтра придём после обеда и принесём ещё еды. Вы завтра тоже тут будете?

– Да. Мы с самого утра приедем. Можешь, если хочешь, пораньше прийти. Правда, мы работать будем, но поболтать можно и за работой.

– Меня Мишка с Денисом не отпустят, – покачала головой Люда. – Они везде меня сопровождают. Охраняют.

– Я тоже могу охранить!

Люда засмеялась.

– Нет такого слова.

– Слова, может, и нет, главное смысл. Я, знаешь, повидал ситуаций. Со мной можешь быть спокойна.

Девчонка улыбнулась и посмотрела в глаза Илюхе, отчего тот снова покраснел и совсем растерялся.

– Во-о-т, – протянул он, но в это время вернулись весело болтающие парни.

– Картоха, ты чего тут животноводством занимаешься? – сострил Стёпа. Денис с Мишей весело засмеялись. – А там столько всяких штук!

– Людка, пошли, – позвал Денис. – Покормили, и хватит.

Тем же путём вся компания выбралась из сарая.

– Давай, Стёпа, – протянул ему руку Миша. – Приезжай завтра. Тут ещё много интересного есть.

– Ага, давай, – присоединился Денис. Стёпа пожал обоим руки. С Илюхой прощание прошло холодно.

– До завтра, Илья. Пока, Стёпа, – попрощалась с пацанами Люда, но смотрела она в этот момент на Картошина, у которого от её взгляда засосало под ложечкой.

Троица удалилась, пообещав вернуться завтра после обеда. Остаток дня пацаны вяло слонялись по территории, создавая вид деятельности.

– Что-то вы немного наработали, – заявил приехавший забирать их замполит.

– Тут работы на месяц! – притворно возмутился Илюха. – Это если без выходных!

Полковник попрощался с Людмилой Александровной, пообещав, что парочка вернётся завтра.

В своей комнате после отбоя мальцы с жаром делились впечатлениями от поездки. Толик огорчённо вздыхал и махал руками то на одного, то на другого.

– Парни нормальные, я тебе говорю, – рассказывал Стёпа. – Если что, можно и в Интернете посидеть с их телефонов, и вообще. Завтра обещали показать мне пару приёмчиков своих. Конечно, молодежь зелёная, но получше наших зоновских затупков. Есть о чём поговорить.

– Да ерунда это, – перебивал его Илюха. – Ты прикинь! Заведём себе собаку! Он чёткий пёс. Зовут Чёрный, звучит как погремуха. Будем гулять с ним, играть.

– Да кто тебе разрешит, – хмыкнул Толик. – Запрещено содержать домашних животных.

– Он не домашний, а уличный. И запрещено без разрешения, а я разрешение спрошу завтра как раз. А не разрешат – тогда я его тайком перенесу на склад за ребиком и кормить буду. Никто не узнает.

– Ну вперёд. Только сам с ним возиться будешь.

– Илюха, а расскажи Толяну про Людочку, – хитро прищурился Стёпа. И пропел: – «Наш Костя, кажется, влюбился, – шептались грузчики в порту».

– Там что, тёлка была, что ли? – заинтересовался Толя.

– Сам ты тёлка, – отмахнулся Илюха. – Так, малолетка. К тому же ростом метр с кепкой даже рядом со мной.

– Ну и что, – пожал плечами Толя. – Всё равно тёлка.

– Достал ты, Толик! Такой ты дебил! И рассуждаешь как дебил! – разозлился Картошин.

– Она ему понравилась, – сделал вид, что шепчет, Стёпа. – У них почти любовь. Вот, даже щенка усыновили. Детей-то ещё рано заводить.

– Пошли вы оба. – Илья отвернулся к стене и накрылся с головой одеялом.

– Илюша, – позвал его Толик. – Илюшенька.

Картошин молчал.

– Илюха, блин! – громче позвал Толя.

– Ну что?

– Мы же шутим. Не обижайся.

– Шутники.

– Ладно, прости, – извинился Стёпа. – Просто вы там сидели как жених и невеста перед псиной этой.

– Ну и что с того? – Илья откинул одеяло. – Мне реально понравился щенок. И Люда понравилась. Чё такого-то?

– Всё-всё, – остановил его Толя.

– Первая особь женского пола, которую увидел после зоны Илья – и сразу любовь! – съязвил Стёпа.

Картошин вскочил и швырнул в него подушкой, угодив точно в голову.

Толик засмеялся. Стёпа, бросив подушку обратно Картошину, подмигнул Толе.

– Видал? Весна…

Илюхе стало смешно. Он улыбнулся и посмотрел на парней.

– Давайте спать, бандиты. Завтра опять вставать в шесть утра.

Пацаны согласились, и вскоре оба уже сопели.

Илья лежал, отвернувшись к стене, с открытыми глазами, но видел не старые обои, а пыль, кружащуюся в узких лучах света в полутёмном сарае, чувствовал запах прошлогодней травы, машинного масла и сырой шерсти. И запах Людиных волос.

На следующий день работать к мэрии поехали Стёпа и Толя, а Илью оставили печатать на компьютере какие-то бумажки, чем он и занимался до вечера, сдерживая бушевавший внутри пожар и с затаённым страхом ожидая, какие новости привезут приятели.

– Ну? – встречал их на улице Картошин.

– Что? – неохотно отозвался Стёпа.

– Как там? Какие новости?

– Ты про подругу свою новую? – прищурился Толик. – Ничё такая. Сижку дай, тогда расскажу.

– Пошёл ты!

Тем не менее Илья протянул работникам по сигарете, и вся троица потянулась за угол покурить.

– Поработали до обеда, завхозиха покормила, пошли откисать за сарайку, – неторопливо рассказывал Стёпа.

– Мы там скамейку оборудовали! – встрял Толя.

– Приходили местные. Мишаня карты принёс, посидели, поиграли. Твоя приходила тоже. Привет тебе передавала. Этот, – Стёпа кивнул на Рыжего, – опять животных мучил. Псину норовил из сарая вытащить. Это он так на себя внимание твоей подруги обращал.

– Ничего она не моя, – насупился Илюха.

– Значит, моя будет, – решил Толик и ойкнул от подзатыльника Картошина.

– Я, Картоха, тебя на детали разберу, ещё попробуй только! – предупредил он Илью. – Псину твою посмотрели, прикольная.

– В общем, мы с Толяном порешили, что заберём бедолагу сюда.

– Жалко его, – подтвердил Толя. – Он же как мы, неустроенный. А так у него семья будет.

– Ты, что ли, семья?

– А кто для собаки семья? Хозяева его.

– Прятать до поры будем его на старом складе на привязи. Потом, когда подрастёт, сами сдадимся замполиту. Усач мужик хороший. Тем более пёс уже самостоятельный будет.

– Ты что делал весь день? – после минутного молчания спросил Стёпа.

– Так, ничего особого. Приборку только один наводил. С вас причитается.

– Ни фига, мы работали, – отрезал Толик.

– Да знаю я, как вы работали! Сам там был.

– Что порешим? Когда псину заберём и как?

– Вот! Вопрос хороший, как мы щенка сюда перетащим? – Илья огорчился. Об этом он не подумал. Не с замполитом же его в машине везти.

– Спокуха! – Стёпа подбоченился. – Я всё придумал. На выходных у местных приезжают родители. Мы договорились, что в субботу они подъедут на машине к магазину на углу зоны в условленное время, а один из нас сходит за щенком. У дежурного отпросимся, типа за продуктами.

– Точно! – обрадовался Илюха. – Мне почему-то в голову не пришло.

– Потому что ты маленький глупый гриб-мухомор, – подколол его Толик.

Парни побросали окурки и отправились в реабилитационный центр на ужин.

На следующий день работать их не возили, потому что в мэрии некому было за ними присматривать, а остаток недели они колотили новые трапики для контрольно-следовой полосы. За эту работу заместитель начальника по охране обещал привезти им в понедельник шашлыка с дачи.

В субботу, как и было условлено, Илья отпросился в магазин и отправился на встречу с роднёй Люды.

– Не пропадай надолго, жених, – напутствовал его Толя. – А то мы объявим розыск, скажем, мол, раб любви Илья сбежал с невестой в Америку.

– Такой ты, – махнул на него рукой Картошин, – Рыжий, дурак ты! Я уж забыл, как она выглядит.

– Давай, чеши отсюда, – пародируя начальника отряда Михаила Александровича, замахал на него рукой Толик.

Илья обогнул шлагбаум, прошёл мимо машин сотрудников, завернул за угол синего забора – внешнего ограждения зоны. Вдоль забора тянулся дощатый настил, кое-где торчали гвозди, поэтому нужно было внимательно смотреть под ноги. К забору жались одноэтажные бараки жителей поселка, на краю которого находилась воспитательная колония. Илюха каждый раз поражался убогости жилищ и недоумевал, почему люди живут в развалюхах, окна которых смотрят на зоновский забор.

Картошин мечтал, что проживёт жизнь счастливо. Правда, он не знал, как это будет, но воображал себе роскошные апартаменты, дорогую машину, костюм и пальто. Илюха думал, что после освобождения как-нибудь всё устроится. Он выиграет в лотерею, найдёт сумку, полную денег, его заметит какой-нибудь депутат и почувствует его незаурядные способности. А как иначе? Иначе Илюха проживёт всю жизнь как отец, будет водить автобус, жить на зарплату, состарится и помрёт. Нет, он не такой!

Картошин прошагал вдоль забора до поворота и, завернув за угол, оказался около магазина, позади которого был припаркован красивый чёрный внедорожник. На ступеньках крыльца сидела Люда, держа на поводке Чёрного, который что-то нюхал у её ног.

– Люда, – позвали из машины. – Поехали уже, никто не придёт.

– Я пришёл! – крикнул Илья и покраснел. Водительская дверь открылась, и на него глянул крупный мужчина в солнцезащитных очках.

– Это он? – кивнул мужчина на Картошина и сплюнул перед собой.

– Он, – подтвердила Люда.

– Это я, – храбро кивнул Илья, не понимая, о чём идёт речь. Мужчина поверх очков посмотрел на Илюху, скривил губы, отвернулся. Илюхе стало неловко за свою короткую стрижку и неряшливый внешний вид. Но не объяснять же им, что с гражданской одеждой в ребике дела не очень.

Илья подошёл к Люде, поздоровался, присел рядом. Девчонка передала ему в руки поводок, внимательно оглядела его и улыбнулась.

– Я привезла корма щенячьего на первое время. – Она кивнула на машину. – Чего вы больше не приезжали?

– Нас некому было контролировать сначала, а потом другой работой нагрузили. У нас ведь своих забот много, мы только когда свободны, посёлку помогаем.

– Понятно, – кивнула Люда. – А мы с ребятами думали, вам надоело. Я еле упросила папу сюда приехать. Он не верил, что ты за щенком придёшь.

Она сказала «ты», подумал Илюха. Значит, меня ждала. Не Стёпку или Рыжего, а меня.

– Мы, Люда, хоть и не совсем зэки, но подневольные люди, – объяснил он. – Мы под надзором и делаем, что говорят. Считай, что я в армии. Там тоже всё по распорядку.

– Как в армии, – повторила Люда.

– Знаешь что, – набрался смелости Илья, – а ты можешь, когда корм кончится, ещё привезти? Чтобы первое время щенка кормить. Ты сама сказала, что так лучше будет.

– А можно?

– Можно. Мы же в центре живём. Тут за углом шлагбаум и сразу прямо за ним реабилитационный центр. Сможешь в гости зайти, посмотреть, как мы живём, например. Можем даже в беседке посидеть, замполит разрешает.

– Разрешает девчонкам с тобой посидеть?

– Я не в этом смысле. – Илья с досадой хлопнул себя по колену. – Я ни с какими девчонками никогда не сидел. И парни не сидели. А с родителями и друзьями разрешают.

Картошин посчитал лишним рассказывать о том, как Толян зазывает всех девчонок подряд приезжать в гости, и ведь некоторые приезжали.

К парочке подошёл Людин отец.

– Слышь, как звать тебя? – дёрнул квадратным подбородком мужчина, руки не подал.

– Ильёй, – улыбаясь, отозвался Картошин и посмотрел в солнцезащитные очки.

– Мне пофиг. Забирай своего питомца и отчаливай. Засиделись вы тут, – скомандовал он.

– Папа, – Люда поднялась с крыльца, – может, довезём их?

– Пешком дойдут.

– Ладно, пока. – Илья намотал поводок на кулак, сплюнул и, ссутулившись, пошёл к забору. Щенок скулил, вырывался, но Картошин упрямо тащил его за собой.

Неприязнь охватила Илью. Неужели у Люды такой отец? Ему не верилось и не хотелось верить. Но память обжигала – такой. Руки не подал, очки даже не снял, чтобы я глаз его не видел. Правильно, я же зэк. Чего ему со мной ручкаться?!

Илюхе изо всех сил захотелось стать богатым и влиятельным. Хотя бы просто влиятельным. Стать дэпээсником и тормознуть его за превышение.

– Попрыгал бы у меня, – пробормотал Картошин и обернулся к щенку. – Пошли давай, чего тащишься? Чего скулишь?

Даже собака не хочет в зону, а мне она уже осточертела.

Картошин чувствовал, но не мог сформулировать простую мысль – взрослый мир не хочет принимать его как равного. Даже продавщица в магазине, который рядом с колонией, смотрит на него пренебрежительно – мол, воришка, наркоман, а может, ещё чего похуже. Нормальные дети дома в компьютер играют, а не в тюрьме сидят.

Чернее тучи вернулся Илья в центр, где в беседке поджидали пацаны. Молча сунув им поводок, Картошин развернулся и ушёл в комнату, где завалился на кровать и отвернулся к стене.

Зашёл Толя, присел на край кровати.

– Что, с родителями познакомился? – угадал он. Илюха промолчал.

– А ты, наверно, думал – тебя как родного примут, пирогов напекут. Я потому и не хотел идти. Ты же зэк! Папа Люды небось всю ночь не спал, за дочь боялся.

– Ну, – отозвался Картошин. – Даже руки не подал, козёл толстый!

– И правильно сделал. Ты себя на его место поставь. Нужен ты ему, думаешь? Понаберётся дочка от тебя блатной романтики.

– Какой ещё романтики? – взорвался Илья. – Мы тут пашем с утра до вечера! Ни одного замечания! За всё берёмся! Живём за зоной! Никаких воровских традиций не придерживаемся!

– А он, думаешь, всю нашу кухню знает? – повысил голос Рыжий. – Ты вор. Или наркоман. Или чего ещё похуже.

Илюха хмыкнул.

– На «малолетку» просто так с улицы не сажают. Надо здоровенный косяк запороть! А ты пришёл. В кроссовках своих оранжевых, в куртке на два размера больше. Лысый, мелкий, тощий, голова как яйцо, руки грязные.

Илюха невольно посмотрел на свои руки.

– А для девочки этой ты как экзотический фрукт или как папуас с копьём, с которым на курорте фоткаются. Я повидал таких. Она наиграется и забудет, будет жить дальше. Вся жизнь у неё игра, всё как будто понарошку. Она жизнь видела только с заднего сиденья папиного джипа. А ты зациклишься, страдать будешь, разочаруешься и начнёшь гнать на весь белый свет, хотя виноват во всём сам.

Толик перевёл дыхание и продолжил:

– Ты за собакой пришёл. Забрал, и всё. Баста! Ручкаться с тобой никто не обязан. Ты успокойся лучше и не бери в голову. Никто тебя таким, какой ты есть, кроме матери, не примет.

– Меня и мать не примет. Я, считай, сирота. Алкоголичка она.

– Ну отец у тебя нормальный.

– Отец у меня мировой.

– Вот и радуйся. – Толя похлопал Картошина по плечу. – У меня отца никогда не было. Мамка жила-пила то с одним, то с другим…

Толик потёр лоб.

– Один сожитель, знаешь, здоровенный такой был, – вдруг поделился Рыжий. – Ручищи – палки. Напьётся и лупит меня, совсем малого ещё, всем что под руку подвернётся. Я и мамке жаловался, и из дома убегал – всё без толку. Потом с Димасом познакомился, тоже безотцовщина, и пошло-поехало… Ладно. Чего уж теперь. Просто обида иногда накатывает. И злость на весь мир. А Очкарик говорил, мол, кошку об угол… Я и людей-то не очень… Всё. Пошли. Сейчас Стёпка со склада вернётся. Чайник поставить надо.

– Люда мне корма собачьего оставить хотела, а я психанул и убежал.

– Прокормим своими силами, – отозвался Толик. – Не пропадёт псинка.

Толя вышел. Илья сел на кровати, посмотрел на свои мозолистые мужицкие руки, усмехнулся.

– И правда грязные, – пробормотал он, поднялся и пошёл в столовую, где уже шумел чайник.

Сдали их через неделю мужики с колонии-поселения. Они рассказали тыловику, что пацаны прикормили и прячут щенка, а тыловик донёс замполиту.

– Оленеводы! – распекал подопечных Николай Иванович. – На хрена вы его притащили сюда? Где вы его вообще откопали?

– Иваныч! – ныли пацаны. – Пусть живёт с нами щенок.

– Да на хрена он мне? – возмущался полковник.

– Мы за ним следить будем! Мы будку ему построим!

– И так бардак, а теперь ещё и говно по всей территории будет!

– Мы в пять утра вставать будем и убирать за ним!

– Нет вам веры, оленеводы! Сейчас вот доложу начальнику, пойдёте в зону обратно!

Замполит развернулся на каблуках и ушёл в штаб, оставив пацанов в растерянности.

– Чё теперь будет? – спросил Стёпа. – Влипли мы из-за тебя, Картоха. Если меня в зону загонят, я тебе никогда не прощу.

– Нужно мне твоё прощение!

– Нормально всё будет, – пытался скрыть тревогу Толя. – Сейчас остынет дедушка, вернётся. Что мы теперь, должны утопить щенка? Куда мы его теперь денем? Помрёт.

– Вот именно! И на твоей, Картоха, совести будет! – не унимался Стёпа.

– Ты чего, очкастый, панику развёл! – огрызнулся перетрусивший Илюха. – Я больше со слов тыловика двигаться не стану. Стукач!

– Вот тогда ты точно обратно в отряд вернёшься коридоры мыть!

На крыльцо штаба вышли начальник колонии и замполит, закурили. Александр Иванович поманил пацанов к себе.

– Где щенок-то? – спросил он.

– Там.

– Ведите сюда.

Стёпа и Толик убежали за щенком.

– Зачем обманываете? – Начальник посмотрел на Илью.

– Мы не обманывали. Мы бы сказали позже. Просто хотели, чтоб подрос, привык.

– Обманывали, – повторил начальник. – Что делать будем, Николай Иванович?

– Наказать! – отозвался замполит. – В зону всех троих.

– А работать кто будет?

– Других наберём.

– Легко ты своих работников продаёшь, – усмехнулся начальник. Замполит покраснел, но ничего не ответил.

Таща упирающегося щенка за поводок, прибежали запыхавшиеся пацаны.

– Ах ты, морда! – Александр Иванович схватил щенка за шею и потряс. – Большим не вырастет, не та порода. Как назвали-то?

– Чёрный. – Илюха тоже погладил оробевшего щенка. – Зато он умный.

– Чёрный – это плохо. Пусть будет Красный.

– Ну если вы скажете… – замялся Толя.

– Да шучу! – засмеялся начальник и поднялся. – Фу! Руки воняют. Помойте его, что ли.

– А его можно оставить? – робко спросил Стёпа.

– Ну не убивать же теперь! Николай Иванович, с разрешения администрации пацанам можно содержать животных, вот и пусть содержат, ухаживают. Постройте будку ему, только не на виду, а где-нибудь в незаметном месте. Будет сын полка.

– Есть, Александр Иванович, – козырнул замполит.

– Да ладно тебе, Иваныч. – Начальник посмотрел на Николая. – Смени гнев на милость.

– Наиграются и бросят, – отозвался замполит.

– Бросите? – Начальник посмотрел на пацанов.

– Нет! – грянули в ответ.

– Ладно. Забота о животном – дело хорошее, важное. Иногда, чтобы на душе спокойней было, необходимо о ком-то заботиться. Ответственность за чужую жизнь дисциплинирует, смягчает сердце. Верно же?

– Верно, – кивнул Илюха.

– Не сомневайтесь, Александр Иванович, – заверил Толя.

– Слово пацана! – пошёл ещё дальше Стёпа.

– Идите отсюда, оленеводы! – прогнал их замполит. – Материал ищите, будку будете колотить. И без меня не ставить никуда, я сам решу, где ваш пёс жить будет. И чтоб в центре я его не видел! Марш отсюда!

О поездке на работу к мэрии Илья завёл разговор сам. Он деликатно напомнил замполиту, что работа осталась незавершённой.

– Некрасиво на полпути бросать начатое, Николай Иванович, – заискивающе поглядывая на полковника, уговаривал Картошин. – Забор не доделали, не покрасили. Надо уж закончить там и закрыть вопрос.

– Вот ты и поедешь закрывать вопрос, – решил замполит. – Причём прямо сегодня. Причём прямо сейчас, пока у вас дел нет. Сейчас я переговорю с начальником, а ты собирайся. И возьми с собой Рыжего.

– Можно я лучше Стёпу возьму?

– Мне без разницы. А что, Анатолий плохо работает?

– Нет. Просто мне со Стёпой привычнее. Мы же в прошлый раз с ним работали.

Полковник кивнул и пошёл в штаб.

– Николай Иванович, – крикнул вслед Илья.

Замполит обернулся.

– Мне местные ребята обещали корм для собаки, можно я заберу?

Полковник махнул рукой и пошёл дальше.

Когда они подъехали к зданию мэрии, машина Людмилы Александровны уже стояла на привычном месте. Замполит передал парней с рук на руки завхозу, наказал ей не давать оленеводам прохлаждаться и поставил задачу сегодня закончить все недоделки.

– Ну, пойдёмте пить чай, – пригласила Людмила Александровна, когда полковник сел в машину.

– Нет уж, – отозвался Стёпа. – Пойдёмте получать инвентарь и работать, а то с нас так спросят, мало не покажется.

– Вот выполним работу, тогда и чаю попьём, – поддержал Илья.

– Как хотите, – пожала плечами завхоз и кивнула на выставленный у крыльца инструмент.

– Ты начинай красить там, где мы уже починили, а я схожу покурю, доделаю забор и присоединюсь к тебе, – распределил фронт работ Картошин.

– Я тоже хочу сначала покурить!

– По очереди будем. Чтобы работа не стояла.

Стёпа поправил очки, закатал рукава и принялся за дело, а Илья отправился за дровяник. Он с надеждой прислушивался, не донесутся ли из-за сарайки голоса ребят, но там никого не оказалось. Илья присел на подвернувшуюся чурку, закурил и задумался.

Вот мы приехали, а её нет, размышлял он. И как мне дать о себе знать? Откуда им знать, когда мы приедем? Две недели нас не было. Не будут же они тут целыми днями торчать с этой собакой. Кстати, где собака?

Картошин закопал окурок, зашёл в дровяник и удостоверился, что собаки нет. Зато на том месте, где было её «гнездо», он нашёл конверт с запиской. Девчачьим почерком на тетрадном листе было написано, что собаку Люда с отцом отвезла в приют, что она сожалеет, что им не удалось увидеться, но если Илье удастся ей позвонить (номер записан на обороте листа), то отец привезёт её, чтобы передать оставшийся корм для щенка. «Тогда мы сможем ненадолго увидеться, ты покажешь мне, как вы живёте».

Картошин дважды перечитал письмо (а это было настоящее письмо, потому что лежало в конверте), на всякий случай выучил номер телефона и спрятал его в карман.

– Ты, наверное, пачку там скурил? – подозрительно посмотрел на Илью Стёпа, когда тот вернулся. – Бери кисточку и крась, починкой забора я сам займусь. И никаких больше перекуров. Работничек!

Илюха промолчал. Он взялся за кисть и приступил к работе. Письмо шуршало в кармане и напоминало о возможной, то есть неизбежной встрече.

Часа через три пацаны свернулись, навели порядок на территории и отправились на доклад к завхозу.

– Людмила Александровна, мы закончили, – отрапортовал Илья. – Принимайте работу.

– Успеется, – подняла глаза от какого-то журнала завхоз. – Садитесь к столу, стулья пододвигайте. Будем чай пить, работники вы мои.

– Присядем, – по привычке поправил Стёпа, покраснел и грохнулся на стул.