Демон по имени Судьба. Выбор сделан

– А шут её знает. Она, до того как ты оказался здесь, начала прихорашиваться, поправлять товарный вид. Видно, хотела ЭТОГО охмурить.

– Не может быть! – с изумлением произнёс Тихонов. – Неужели она хотела…

– Переспать с ним, и, тем самым, сократить себе дорогу к исполнению своего желания. Тьфу, женщины такие предсказуемые.

– И коварные… Но почему она в таком состоянии?

– Может он её затрахал до полусмерти, – сказал Горов и, тут же, со свинячим визгом, пустился в хохот.

– А может Судьба её просто наказал за дерзость? – не обращая внимания на своего собеседника, сказал Тихонов.

– А может и то и другое, – продолжая наслаждаться своим остроумием, проговорил сквозь слёзы Горов.

– Не знаю…

– Да ты сам подумай, кто откажется от такого лакомого кусочка?

Горов посмотрел на Настю, джинсы выдавали все самые тонкие изгибы её тела и с его ракурса открывался вид полузакрытой футболкой, полуобнажённой груди.

– Дааа… – сглотнув слюну, прошептала вожделевшее нутро Горова. – Дааа, никто не откажется… Я бы её… Эх, когда получу деньги, поеду в сауну, сниму девочек и…

– Помогите! – неожиданно застонала Кракова.

– Настя, мы здесь! – немедленно подбежал к её кровати Тихонов. – Что, тебе что-то нужно, ты что-нибудь хочешь?

– Ну, даже если она что-нибудь хочет, что, ну что ты ей сможешь дать? – проворчал Горов.

– Андрюша, воды, – умоляюще попросила девушка.

– Воды?! Сейчас, сейчас!

Андрей вскочил с места и судорожно стал осматривать уже исследованную вплоть до самой маленькой неровности в стене, комнату. Он нагнулся и начал рассматривать пространство под кроватями. Ничего, ни одной пылинки. Словно этой комнаты и не существовало в нашем земном и поэтому, грешном мире. Наконец убедившись, что ничего за те несколько часов, когда он осматривал эту комнату впервые, не изменилось, он в отчаянии закрыл руками лицо, упал на колени и в ярости завопил: «СУДЬБААААААААААААА!»

Джин не заставил себя долго ждать и в пустую комнату ворвался мистический голос:

Я внимательно слушаю Вас, мой Господин, – издевательски хладнокровно произнёс он. Андрей встал, показывая рукой на лежащую на кровать девушку, закричал:

– Настя! Ей нужно воды! Здесь ничего нет! Принеси воды! Пожалуйста!.

– Хм… Не знаю, не знаю… Она меня серьёзно огорчила, – как бы размышляя вслух, сказал Судьба. – Хотя ладно, воды – так воды, будет исполнено!

После вышесказанного раздался знакомый всем звук, после которого с безумной силой стихии на тело Насти в безграничном, казалось бы, количестве с потолка стал низвергаться поток воды. Дикий вопль водопада полностью поглощал крики Насти, сила была настолько необузданной, что она просто не могла встать с кровати, только кисти рук беспомощно пытались рисовать воздушные силуэты. Горов вскочил с кровати и отошёл от эпицентра событий на несколько шагов и бесшумно, но не без удивления, наблюдал за разворачивающейся картиной. Гидро-шрапнель впивалась в тело Андрея, стоявшего у кровати девушки практически вплотную. Вся это феерия продолжалась не более 3-х секунд. После истечения этого лимита, стихия, прибывшая из ниоткуда, продолжила свой путь в никуда, оставив после себя влажный след на одежде героев. Пол, словно губка, впитал в себя все улики случившегося, так что все следы преступления были уничтожены. Настя вскочила с кровати. В глазах полыхал огонь. Вода сделала своё дело. Мокрая, бледная, но живая. Живее, чем когда бы то ни было. Губы, словно осенние листки в лёгком порыве ветра, дрожали от негодования. Они хотели что-то сказать, но не решались. Она боялась. Боялась, но страстно желала этого. Тихонов стоял на протяжении всего спектакля, наблюдая за всей этой трагикомедией с широко открытыми глазами и широко закрытым сознанием.

– Ваше желание выполнено, мой господин, – неспешно проговорил Судьба, после этого раздался душераздирающий смех.

– ОН просто играет с нами… Мы для него просто марионетки», – в отчаянии прошептал Тихонов.

– Сильно рассердила походу, – переведя дух, сказал Горов.

– Ты… Да ты… Да я… Ты… – в исступлении повторяла Кракова, неистово сжимая руки в кулаки с такой силой, что через некоторое время сквозь пальцы начала сочиться кровь.

– Почему он нас просто не убьёт? – раздался бездушный голос Тихонова.

– Ему просто скучно, – ответил Горов.

13. Демон

Андрей не помнил, как заснул, впрочем, как и все мы, когда пытаемся поймать тот неуловимый миг перехода из одной реальности в другую. В детстве, да и сейчас, во времена тех самых ночных размышлений о высоком и непостижимом, он часто задаётся вопросами: «Почему человек не помнит момент, когда засыпает? Почему мы видим сны, и есть ли в них предназначение, скрытый смысл или скрытые возможности нашего организма, нашего тела, нашего разума, нашей души предсказывать будущее?» И если так оно и есть, и сны являются ничем иным, как порталом, как зеркалом будущего, то, не означает ли это, что наша судьба давно предрешена, давно записана в какой-нибудь «книге времён» и мы играем в ней уже отведенную, откорректированную задолго до нашего появления на свет, роль. Почему нам выдана именно эта роль: почему некоторые умирают раньше, некоторые позже; кто-то сразу рождается, благословляемый мадемуазель Фортуной, кто-то же появляется в нашем мире, покровительствуемый товарищем Марсом. Один человек живёт стремлением найти золотое руно, для другого же святейшим сокровищем на свете считается ломоть хлеба с глотком воды. Эти вопросы не раз задавались многими Великими людьми. «Весь мир-театр, а люди в нём – актёры» – это было сказано задолго до нашего с Вами существования, но не теряет смысл и впредь. В центре всего этого калейдоскопа размышлений, в самом центре находится один единственный вопрос: «А что находится там, за гранью понимания? Нет, Тихонов не был сторонником сумасшедшей теории Свидригайлова с его мрачной паутиной. Он верил в жизнь после смерти, верил в перерождение души в нечто, но как, каким образом и какие факторы могут способствовать изменению выбора твоей доли – этого он не знал и мог только фантазировать. Библия не давала ему ответов на эти вопросы. Он просто чувствовал. Просто верил. Вера его заключалась в том, что если есть что-то там, за горизонтом жизни, то даже самый крошечный клочок его пейзажа вряд ли бы поместился на страницах Ветхого Завета. Но сейчас, ввиду последних событий, в его разум ворвалось существо. Существо, которое может изменить его жизнь так, как он захочет. Существо, которому подвластна судьба. Нет… Он и есть сама судьба. Мистер Провидение.

По каким-то непонятным причинам сновидения Андрея представляли собой своеобразную последовательную цепочку повествования, правда не понятную и загадочную для него. Он снова стоит на перепутье рая и ада, альфа и омеги, начала и конца всего живого и мёртвого. Тьма, которую ты видишь – только так можно описать место, в котором находится наш герой. Голоса бесцеремонно проникают в его сознание, нашёптывая ему, словно молитву:

Не верь ему. Не верь. Он лжёт. Ты умрёшь, если выберешь его. Не верь.

Вдруг под ногами Тихонова появляется волна, и удаляется от него, оставляя за собой фрагменты знакомой пиктограммы. Андрей стоит, взволнованно наблюдая за дальнейшим стечением событий. Снова 4 пути, описывающие неповторимые сцены времён. Андрей стоял лицом к холсту, по которому невидимой человеку кисточкой скользила рука Бездны. Сначала она нарисовала очертания, по которым Тихонов сразу догадался, что речь пойдёт о его горячо любимой матери. Словно ангел, спустившийся на землю, она протянула руки своему сыночку, ожидая, когда же он упадёт в её крепкие и нежные объятия. Время окутало её бархатными красками, каждый изгиб её тела казалось Андрею, был наполнен жизнью. Казалось, вот-вот, ещё немного, и она порвёт бумажные оковы и устремится к нему.

– Мама… – судорожно прошептал Андрей, протянув к ней руки.

Но мама не отвечала.

– Мама! – закричал Андрей и ринулся к ней навстречу.

Чем быстрее он бежал к картине, тем дальше она от него отдалялась. От бессилия, Андрей рухнул на тёмную твердь. Ненависть и отчаяние заполняли его сердце.

– Мама, почему? – направил он свой вопрос в сторону картины.

Но нет, портрет представлял собой лишь зеркало её души, которое могло дать только надежду, но не чудо.

– Мама… – судорожно прошептал Андрей, всё ещё лёжа на тверди, протянул к ней руки. Но мама не отвечала… С уничтожением последней надежды Тихонова исчезла и сама картина. Некоторое время, герой беспомощно лежал на ложе небытия. Он не хотел вставать, не хотел что-либо делать. Он устал.

– Всё ложь, всё обман, – твердило ему таинственное эхо.

Сверху можно было подумать, что Тихонов, падая с большой высоты в кромешную тьму, застыл на перекрёстке между настоящим, прошлым и будущем. Время не трогало Андрея. Как будто, оно опасалось потревожить эту тихую отдалённую гавань неизвестности.

Обернись, обернись, – вторил беззвучный голос.

Тихонов повиновался. Рассудок снова вернулся в его бренное тело. Он не спеша перевёл своё тело в сидячее положение и, опираясь на правую руку, сделал рывок в сторону неба, которого не было. Оказавшись на своих двоих, Андрей повернулся. В этом положении перед его взглядом очутился огонь желтоватого цвета в величину человеческого роста. Язык пламени отдалённо напоминал человеческую голову – на нём можно было обнаружить определённые черты лица. Особенно ярко выделялись глаза. Они полыхали, словно маленькие светила, украшающие небосвод, в то время как их большой брат уходит до следующего дня на покой. Огонь внимательно смотрел на Тихонова, будто выжидая удобный момент. Для чего? Было не понятно. Оно не давало никаких признаков жизни, однако всякий, кто бы ни увидел это скопление энергии, испугался бы пожирающих мыслей о том, что вот-вот это пламя поглотит их. Ветра не было, но пламя трепетало как при сильном шторме, убившем за всю свою историю ни одну сотню кораблей.

Чего ты ждёшь?! Убей его! – повелевая, произнесло Нечто.

Андрей посмотрел на руку: в его пальцах был сжат кинжал с искривлёно-уродливым лезвием. В форме буквы «т» располагались на рукоятке оружия четыре лавовых опала. Не зная почему, герой, без тени сомнений, замахнулся и разделил огненную плоть на 2 неровно скошенные части. Сгусток же, подобно настоящему огню, по которому провели ножом, дабы убить его, соединился вновь и откуда-то из его тела стал доноситься тихий смех. Но по мере того, как неунывающий Андрей пытался стереть с лица земли слугу Гефеста, он вновь заживлял свои раны и смех его становился всё ярче и ярче на фоне гробовой тишины.

– Убей, убей, да, хорошо, – твердил голос.

Тело Андрея уже не повиновалось ему. Страх завладел им. И чем больше он боялся, тем больше становилось пламя. Вот уже его жёлтые щупальца начали лизать одежду Тихонова.

– Аааааа, не подходи! – в исступлении прокричал он, не останавливаясь махать оружием. – ХААААА-АХАХАХАХААА! – отвечало ему пламя. Вот уже часть ботинок скрылось в огне…

– НЕЕЕЕЕЕЕТ!