Америго

? Врун! – с явной обидой в голосе бросила девочка; поднялась с пригорка и трусцой побежала в чащу, сверкая босыми пятками. Изодранное, запачканное синее платье с короткими рукавами трепетало на ее худеньком теле, словно волнующийся Океан.

Уильям вышел из оцепенения, но еще немного поколебался.

? Э… но… я… Куда же ты? – нерешительно позвал он ее; потом все-таки сорвался и побежал вслед. Но, как он ни старался, не мог отыскать беглянку ни за деревьями, ни в кустах. Даже в спрятанном за опрокинутыми стволами овраге, куда он едва не полетел кубарем, ее не было. И Уильям, конечно, начал думать, что она ему примерещилась.

«Размечтался, ? обругал он себя. – Хорошо только то, что теперь можно вернуть цветы на место».

И когда он обернулся с надеждой, что не забрел со своими бесплодными поисками чересчур далеко, голос запальчиво крикнул ему прямо в ухо:

? Это я – здесь! А ты?

Уильям перепугался не на шутку – еще бы, он ведь уже смирился с мыслью, что тут никого на самом деле нет! Он снова начал вертеть головой во все стороны – и снова никого не разглядел в сумеречном мраке.

? Ты правда думаешь, что меня здесь нет? – обиженно спросил голос.

Уильям зажмурился; в тот же миг кто-то тронул его за плечо.

Открыл глаза – и вот она, прямо перед ним, настоящая!

? Пойдем обратно, ? громко прошептала она. – Ты уже не потеряешься!

Она схватила его за руку и увлекла за собой. Уильям не поспевал за ней, все время заплетая ногами, и пытался при этом как следует ее рассмотреть; ему показалось, что в ее облике что-то переменилось. Когда оба выбежали на поляну, которая еще кое-как освещалась вечерним заревом, он понял: платьице осталось таким же грязным, но на нем теперь не было ни единой прорехи! Он разинул рот и издал какой-то замысловатый звук – то ли «а», то ли «о».

? Ну и чего тебе опять не так? – возмутилась она и отпустила его. – Ты хочешь, чтобы я ушла?

Уильям уставился на ее сморщенный курносый носик.

? Нет, ? наконец вымолвил он. – Не хочу.

? Вот то-то же, ? с победным видом сказала девочка и протянула свою маленькую бледную руку. – Я – Элли. Нет, ты и так знаешь мое имя, ? спохватилась она и отдернула руку.

Уильяма это отчего-то начинало забавлять, и он не стал возражать ей.

? Я вижу, ты мало бывал в Лесу, ? продолжала Элли деловито.

? Он называется Парк Америго.

? Мне все равно, как они его называют, ? отмахнулась она.

? Они? – изумился мальчик. – Но разве ты не…

? Не волнуйся, ? успокоила его Элли. ? Они обо мне и не слыхивали. В отличие от тебя. Ты-то знаешь. Уже знаешь.

Уильям принялся перебирать в уме всех увиденных им за восемь месяцев девчонок, но так и не припомнил ни одной, которая хотя бы отдаленно походила на Элли. Может, она все же была в толпе учеников, проследила за ним, а когда он ушел с цветами, спряталась где-нибудь в зарослях? Но зачем? И почему она так странно одета? Точно сказать он не мог. Погруженный в раздумье, он опять обмяк и разинул рот, и это порядком рассердило Элли.

? Чего мы ждем? – взвизгнула она, вцепилась в его плечи и затрясла его что есть силы. – Вперед!

И они вновь отправились в глубины Леса. Теперь она не тащила его за собой, он сам плелся за ней, задевая башмаками торчащие из земли коряги и уклоняясь от реющих в воздухе насекомых. Она то и дело оборачивалась узнать, не пропал ли он из виду, – будто это ей страшно было, что он ненастоящий и вот-вот испарится. Она ловко пролезала в тесные прощелины меж стволов и легко перемахивала через большие камни, а мальчик обходил их по кругу и часто останавливался, чтобы отряхнуться. Она бросала на него возмущенные взгляды, но сама не задерживалась, чтобы он совсем не раскис.

– А куда мы идем? – спросил Уильям и распластался на траве, потому что смотрел не себе под ноги, а на удаляющийся синий силуэт.

– А куда ты хочешь пойти? – откликнулась она.

– Я бы… – пробормотал Уильям и глянул на стебли цветов, которые все еще сжимал в правой руке. – Мне… Цветы! Надо…

– Хочешь про цветы? – Силуэт перестал скрываться и скоро превратился в обрадованное личико Элли. – Цветы? Пойдем же!

Она даже помогла ему подняться и – опять забавно! – сама шустро отряхнула крупицы земли с его пиджака, лишь бы он не возился в одном месте понапрасну. Она живо обратила внимание на цветы (мальчик их выронил от неожиданности).

– А где ты их взял? – спросила она как будто с небрежностью.

– М-м… – Уильям растерялся. – На нашей… на твоей, то есть я хочу сказать – на полянке.

Он поднял цветы и бесцеремонно сунул их ей под нос. Элли отпрянула бы в сторону, но ей тоже нравился этот запах.

? Эти цветы называются ирисы, ? объяснила девочка. – Они совсем не обязательно синие – бывают еще и желтые, и белые, и фиолетовые…

Уильям навострил уши.

– Вообще-то на полянках растут не только ирисы, – продолжала она. – Сейчас покажу!

И снова пустилась в бег с бесконечными прыжками через лесные препятствия; Уильям задыхался, пытаясь не отстать.

Она приводила его к местам поближе к берегу, которые были уже открыты менее упорными исследователями, и там они вдвоем утаптывали всю траву по новой. При этом Элли заботливо ограждала от его неопытного шага островки с разными цветами; он склонялся к ней, а она рассказывала об этих цветах всякие занятные вещи.

– Смотри, гвозди?ки, – учила она его. – Их тоже бывает тут много. И запах замечательный. А вот колокольчики. Они…

– Что значит – колокольчики? – спросил мальчик. – И гвоздики? У моего отца в портфеле живут гвозди.

Услыхав его, Элли сделала кислое лицо.

– Колокольчики – это… Нет, колокольчики – это колокольчики! – нетерпеливо проговорила она. – Красиво, и все тут. И гвоздики тоже. А про гвозди я и не знаю. Не хочешь рассказать?

– Такие штуки, – уверенно начал Уильям, – на них держится моя полка с книгами… они сидят в стене.

Пришла очередь Элли раскрыть рот – и вскинуть тонкие брови, отчего ее глаза сделались еще больше, будто напуганные. Но она не имела привычки замирать и заикаться от изумления и быстро опомнилась.

– Полка… – уязвленно проворчала она. – Кни-гами… стене… Что это за ненужная чепуха? Зануда!

Она успокоилась и еще поведала ему о том, что колокольчики живут долго-долго – и они уже, может быть, даже старше Уильяма. Еще о том, что такое прицветники, и семена, и почему многие цветы пока не распустились.

Другую освоенную полянку Уильям узнал – он набредал на нее в минувшем году. Кое-что там изменилось: какой-то озорник оставил на ветках куста клочок своей рубахи. Элли рассерженно скомкала лоскут белой ткани, размахнулась и запустила его прочь. В воздухе непослушный клочок распрямился и начал парить перед их глазами, раскачиваясь, словно подтрунивая. Уильям, завороженный, наблюдал за его полетом; Элли же явно не считала его таким прекрасным. Она подскочила к лоскутку, ловко ухватила его и отнесла куда-то поодаль в листву. Когда она вернулась, соскабливая ногтями землю с ладони, Уильям спросил:

– За что ты с ним так?

– Это принадлежало им, – гневно откликнулась девочка. – Я не хочу видеть их следы в Лесу. Они ужасные трусы и задаваки. Я ничего не могу поделать с тем, что они приходят сюда, но когда их тут нет, я не хочу о них вспоминать. Вот.

– Но ведь я – один из них, – поразился Уильям. – А меня ты позвала сама…