Игра ангела и беса

Как бы помог совет мамы, он так нужен именно сейчас, она всегда ведь знает, как быть. А я вот запутался.

Нет, ее нельзя беспокоить, не хватало им с Вероникой весь отдых испортить. Пусть собираются и едут спокойно в Крым, а я тут сам как-нибудь …

Погруженный в эти мысли я сам не заметил, как пронеслось время.

В окошке застыла старая железная остановка, такая же, какой я ее помнил.

Я вышел из автобуса. Перед моим взором открылся вид российской глубинки. Черт, тут так ничего и не изменилось. Даже запахи были теми же, из детства.

Хотя кое-что, присмотревшись лучше, я всё-таки заметил. Деревья парка, начинавшегося сразу за остановкой, изрядно поредели. То ли школьниками позабылась традиция каждую весну сажать здесь новые деревья, толи была другая причина. Но увидеть когда-то цветущий и переполненный растительностью ландшафт в упадке было неприятно.

Я зашагал по дороге, что вела прямо через парк, к моему родному селу.

Понемногу воспоминания детства вытесняли дурные мысли.

Вот дуб, на ветвях которого мы с друзьями, будучи мальчишками, мастерили скворечники. А где-то неподалеку место, где мы постоянно играли в прятки. Родители никого не отпускали далеко от дома, но разве удержишь сорванцов. Юные искатели приключений до ночи могли мотаться по округе, после чего с честными лицами утверждать, что не отходили со двора ни на шаг.

Оглядываясь по сторонам, я будто возвращался в детство. Не думал я, что вновь окажусь здесь, тем более гонимый своими проблемами.

Уже вечерело, когда я вышел к первым многоэтажкам на окраине села.

Дома были такими же, как прежде, будто жизнь здесь остановилась на все пятнадцать лет для того, чтобы я, вернувшись через долгое время, узнал поселок.

Я миновал двухэтажную школу, в которой учился когда-то. У парадного входа заботливый сторож старательно мел крыльцо, на утро, конечно, ботинки школьников, рвущихся к знаниям, вновь разнесут грязь, не оставив от трудов этого человека ни следа, но сейчас он уйдёт отдыхать с чувством исполненного долга.

Ему было на вид сорок пять, выглядел он достаточно опрятно и ухоженно. В городе его сочли бы в лучшем случае неудачником или и того хуже каким-нибудь блаженным. Кто по своей воле в здравом уме, будет трудиться дворником, сторожем или скажем сантехником. На эти места чаще всего попадают люди от безысходности, уже отчаявшись найти вариант получше. И по итогу помимо копеечной зарплаты, все смотрят на тебя надменно, будто ты придорожная пыль, и за твой счёт тешат своё скотское самолюбие. Ведь не пристало здоровому мужчине, в сорок пять зарабатывать гроши. Исключение по мнению городских жителей могут составить лишь гости из ближнего зарубежья. Если молодой таджик метёт улицу – это норма, если русский – нет. Иди на завод работай лентяй, обеспечивай семью! И ведь не объяснишь им, что у того же русского дворника жизнь могла сложиться совсем иначе. Если бы в девяностые не грянул дефолт, унеся с собой все накопленное за долгое время, если бы пьяный сосед не устроил пожар в результате которого сгорел не только его дом, заставив семьи кочевать по родственникам. Если бы старенькой матери не требовался постоянный уход, он бы тоже мог найти себе место получше. Но сейчас он метёт школьный двор, и я не стану его осуждать. Так или иначе, кто-то ведь должен выполнять эту работу.

За забором школы, на трубах берущей своё начало здесь теплотрассе, будто стая воробьев, восседала компания молодых парней. Один за одним мелькали сигаретные огоньки. Лица были надменно важными, здесь они чувствовали себя хозяевами. Наверное, так всегда и у всех: мой район, наш двор, класс. Почему-то молодым важно быть собственниками, очерчивать границы своей территории и устанавливать на ней свои правила. « Слышь, это моя девчонка, ещё раз на неё посмотришь в глаз дам!»

Я слегка улыбнулся. Так ведь было и в наше время. Ну вот – «Наше время».

Правда вся эта напыщенность и чувство важности исчезало в ту же секунду, когда кто-то из друзей перепуганным голосом кричал, « Витёк твоя мамка идёт». Чаще всего едва прикуренные сигареты летели в разные стороны, а воробьи бросались врассыпную.

Вспомнилось, как мечтал в то время стать поскорее взрослым. Ведь у взрослых так много интересного в жизни, они делают что захотят, не спрашивая разрешения у кого-то. Но теперь я понимал, что детские мечты были слишком уж наивны. Проблем у взрослых несоизмеримо больше, чем возможности делать что захочется. Как же просто быть детьми. Ребята из одного дома, с одного двора по определению становятся друзьями. Врагами становятся те, кто пытается тебя обидеть. Дни проходят беззаботно, в мальчишеских шалостях. И что самое главное – детям легче прощать, они быстро забывают обиды. А взрослые, причиненные им обиды, помнят очень долго, оставляя их тяжелым грузом где-то в дальних уголках своей души.

Я подошел к дому своей матери – в окнах света не было. Значит, жильцы и вправду съехали. А вот в окнах соседа Николая Степановича, наоборот, ярко горел свет. Говорили, что он прошел всю войну и с тех пор страдал бессонницей, во всяком случае, свет у него в квартире не гас никогда, даже глубокой ночью. Мне это только на руку. Ключи от квартиры, скорее всего, у него.

Я поднялся на второй этаж и позвонил в соседскую дверь. Оттуда послышались шаркающие шаги старого ветерана.

Без всяких вопросов, о том, кто же это его беспокоит, Николай Степанович распахнул дверь и пристально уставился на меня.

– Здравствуйте, дядь Коль! – вежливо сказал я.

– Антош, никак ты, что ли? – спросил ветеран. Я был несказанно удивлен, что сосед узнал меня спустя столько времени. Вот это феноменальная память, хотя при чем тут память. Не может же быть, что бы лицо мое совсем не изменилось.

– Да это я, дядь Коль. Мне бы ключи от квартиры нашей. А то у себя в городе ремонт делаю, краской ужасно воняет. Вот хочу тут переждать, пока выветрится, – соврал я. Ну не рассказывать же соседу истинную причину моего возвращения.

– Да конечно. Заходи, давай, – ветеран распахнул дверь шире, впуская меня. – Ну, ты, конечно, вымахал. Смотри-ка, какой красавец стал. Мать твоя говорила, женился ты?

– Уже три года как, – непринужденно ответил я. – В городе живем.

– Ну да, ну да. Молодым нынче в глубинке делать нечего. Все разъехались, одни мы, старики, и остались.

Ветеран снял связку ключей с гвоздика на стене прихожей и протянул мне.

– Ты сюда с супругой или как?

– Один. Она у своей матери переночует, – вновь соврал я.

– Ну раз один, то заходи ко мне, если скучно станет. Посидим, поболтаем.

– А теть Вера не будет против? – поинтересовался я.

Николая Степанович неожиданно поник.

– Антош, так умерла Вера Васильевна, уж пять лет назад. Вот я тут один теперь и маюсь.

– Извините…

– Да что ты. Ты-то тут не виноват, старость – она такая. Одинокая. Так что ты заходи, я допоздна не сплю.

– Хорошо, дядь Коль, непременно зайду.

Я ушел от соседа и вошел в родительскую старую квартиру.

Здесь было пусто. Включив свет в комнате, я с радостью обнаружил, что кровать все-таки имелась. Ну, хотя бы спать на полу не придется. На кухне ничего не было, кроме небольшого стола и пустого советского холодильника, того самого, который жил своей жизнью, и работал по собственному желанию. На подоконнике стоял цветной горшей, из которого торчал давно засохший стебель неизвестного мне растения, от прошлых жильцов ещё остались пепельница и пачка каких-то дорогих импортных сигарет. Я подошел к окну и, достав сигарету из пачки, закурил. Дым, попав в легкие, вызвал жуткий кашель. Я не курил с тех самых пор, как в детстве меня строго наказала мать, поймав с сигаретой. А сейчас было какое-то непонятное желание взяться за вредную привычку. Не хватает только рюмки водки для картины со мной в центре под названием "Полностью потерянный и одинокий". Пить одному – это наверное главный показатель своей ненужности окружающему миру.

Вот теперь я именно такой. Преданный и ненужный.

Я выдохнул очередную порцию дыма. Нет, не помогает. С дымом не уходят дурные мысли.

В животе заурчало. Похоже, пустой желудок требовал пищи.

Как вовремя – подумал я и взглянул на часы.

Половина десятого.

Единственный в селе магазин, может, еще и открыт.

Я быстро накинул куртку и, закрыв дверь своей старой квартиры, отправился за покупками.

Магазин был неподалеку. Срезав путь через детскую площадку, я вышел к маленькому зданию с вывеской "Продукты".

Я очень удивился, увидев припаркованный возле магазина автомобиль. Черный, полностью тонированный спортивный "Ягуар". Вот это находка, в этом убогом селе. Может, кто-то из ребят, повзрослев, разбогател и приехал проведать своих стариков? Номера были московскими, на них красовались три шестерки. Видимо, водитель машины не из суеверных, и уж точно не из бедных.

С минуту я рассматривал спортивный шедевр, после чего наконец-то вошел в магазин.

Вопреки моим ожиданиям, здесь все было по-другому. Вместо старенького магазинчика внутри был маленький супермаркет. Я прошелся по рядам, скромных, не в пример городу, продуктовых полок. В мою корзинку легли пачка пельменей, пакет соли и буханка хлеба. Завершением моих покупок стали три бутылки пива. Водку я на дух не переносил, поэтому решил ограничиться пивом для утоления своей грусти.