Зеленый автомобиль

– Право, не знаю, как бы вам это объяснить… Всего неделю назад я сам обратился к вам с просьбой найти мне дело… отчасти потому, что чувствую призвание к этому занятию, отчасти из желания иметь определенную службу с тех пор, как я снял мундир. Но, видите ли, проникнуть в общество близких мне людей в качестве шпиона – этого я не могу.

– Ах, милый барон, что у вас за выражения – шпион! Об этом и речи нет. Вы должны и можете оказать полиции важную услугу. Что я говорю – полиции. Отечеству, государству!

– Как мне вас понять?

– Вы, конечно, слышали о пропаже документов из письменного стола фельдмаршала Гольмгорста. Мы имеем основание предполагать, что эта пропажа находится в связи с убийством на Грилльхоферштрассе. Поэтому речь вовсе не о том, чтобы исполнять обязанности шпиона, а о том, чтобы найти шпиона, да еще, по всем вероятиям, виновного в убийстве. Вам как офицеру должна быть особенно ясна важность и серьезность подобной задачи.

– Конечно, если дело обстоит так…

– Оно обстоит именно так… Бумаги, выкраденные из стола,? – сообщаю вам это по секрету,? – весьма важные документы. Мы должны употребить все усилия, чтобы их вернуть.

– Разве вы не думаете, что уже поздно?

– Поздно? А убийство на Грилльхоферштрассе?

– Не понимаю.

– Сейчас поймете. Я, конечно, не обратился бы к вам, если бы не думал, что вы, именно вы и никто другой, можете оказать нам помощь в этом деле. Люди мои уже работают во всех слоях общества, только в великосветские салоны мы не можем проникнуть, не будучи узнанными. Между тем я убежден, что нити этого загадочного дела сойдутся в каком-нибудь светском будуаре, куда не имеют доступа наши агенты. Итак, согласны вы или нет? Если согласны, то будущность ваша обеспечена.

– Если речь идет о поимке предателя, то вы можете располагать мной.

– В этом случае – идет. Я представлю вас министру полиции.

Начальник тайной полиции Вурц в сопровождении барона поехал в полицейское управление. Здесь он оставил своего спутника дожидаться в приемной и поднялся на второй этаж, где находился кабинет министра.

Долго и убедительно говорил Вурц.

– Я ручаюсь за барона,? – так закончил он свою речь,? – и убежден, что он именно тот человек, который может разгадать эту загадку.

Министр полиции фон Зольфельд принял молодого человека в высшей степени любезно.

– Мы очень обязаны вам, любезный барон Сфор,? – сказал он,? – что вы согласились помочь нам в столь трудном деле. Прошу вас на несколько минут остаться здесь; у нас сейчас будет совещание, из которого вы узнаете все подробности дела. До поры до времени я попросил бы вас держать вашу принадлежность к полиции в тайне.

Четверть часа спустя за столом министра полиции собрались следующие лица: знакомый уже нам начальник тайной полиции Вурц, начальник сыскного бюро Георг Шульц, комиссары доктор Шпехт и доктор Мартенс и барон Макс фон Сфор. Начальник тайной полиции Вурц приступил прямо к делу.

– Обычные вопросы, возникающие при каждом уголовном деле,? – так начал он,? – разрешены нами, к сожалению, только отчасти. Как раз главный и наиболее важный вопрос окутан полнейшим мраком. Мне ни разу за всю десятилетнюю практику не приходилось иметь дело с более запутанным положением и вести более трудное следствие.

Первый вопрос, который нам следует поставить,? – где совершено убийство? На него мне ответят: на Грилльхоферштрассе, в доме номер 46, на первом этаже, квартира номер 10, в выходящей на улицу комнате, отдаваемой внаем четой Мюллер.

Вопрос второй: когда совершено преступление? Показания сторожа Штольценгрубера и обитателей квартиры позволяют нам точно установить время: от половины до трех четвертей девятого вечера двенадцатого января.

Но третий вопрос – кто пал жертвой преступления? – остается без ответа.

Мы знаем лишь, что это был мужчина, называвший себя механиком Адольфом Штребингером, всего несколько дней назад приехавший в Вену в поисках работы. Все наши попытки выяснить личность этого Штребингера оказались тщетными. Никто его не опознал, никто ничего не может о нем сообщить, никто не делал заявлений о его исчезновении.

Установлено лишь, что Штребингер переехал в комнату четвертого января, прожив перед этим три дня в маленькой гостинице; что его посещали лица, по внешности ничего не имеющие общего с кругом, к которому принадлежал Штребингер; что жил он очень замкнуто, тщательно избегая всякого общения с людьми, и наконец, что у него водились деньги, слишком крупные для простого механика.

На основании всех этих данных можно безошибочно заключить, что убитый, по каким-то ему одному известным соображениям, прописался под чужим именем и что он принадлежал к совсем другому кругу. Это последнее обстоятельство подтверждает и полицейский врач. По его мнению, тело убитого, золотые пломбы в его зубах, некоторые признаки, указывающие на то, что покойный в молодости много ездил верхом, шрам от сабельного удара на лбу, который Штребингер тщательно закрашивал, искусственная грязь на руках и на лбу ясно указывают на то, что мы имеем дело с человеком из хорошего общества, скорее всего с офицером.

Обстоятельства, побудившие этого господина изменить свой внешний вид и так таинственно поселиться на Грилльхоферштрассе, находятся, весьма вероятно, в связи с другим делом, которого я коснусь впоследствии. Пока ограничимся установлением факта: мы не знаем, кто пал жертвой преступления, и не в состоянии установить его личность.

Следующий вопрос – что послужило орудием преступления? – мы также вынуждены оставить без ответа.

В картинной раме нами обнаружена малокалиберная пуля, без сомнения, вызвавшая смерть неизвестного. Но, господа, звук выстрела никто не слышал!

В этом направлении нами были предприняты самые тщательные розыски. В доме, расположенном напротив, живет на первом этаже бухгалтер Пфеглинг. Жена его в роковой вечер поздно вернулась из гостей домой. Пфеглинг утверждает, что он весь вечер просидел у окна, поджидая жену. Он, несомненно, слышал бы выстрел.

Над квартирой Мюллера живет студент. Он весь злополучный вечер был дома и занимался. Он тоже ничего не слышал. Сторож Штольценгрубер – наш главный свидетель – проходил, как известно, без четверти десять мимо окна и видел, как двое мужчин возбужденно о чем-то говорили. Он дошел до переулка, ведущего на Зильбинггассе, и остановился на углу. Таким образом, он находился в двухстах шагах от места преступления. В десять часов его нашел наш околоточный надзиратель, а несколько минут спустя фрау Мюллер уже давала ему свои первые показания.

Таким образом, Штольценгрубер от трех четвертей девятого до четверти десятого, что называется, не сходил с места, но и он не слышал выстрела. Я под микроскопом исследовал найденную пулю, но следов пороха нам обнаружить не удалось. Складывается почти невероятная ситуация: неизвестный убит выстрелом, которого никто не слышал, и пуля принадлежит странному орудию, стреляющему без пороха.

Загадочным является для нас и то, каким образом совершено убийство. Ясно, что убийца не мог стоять на улице. Нам остается предположить, что он стрелял из дома напротив. Там, в нижнем этаже, находится нежилая квартира, ключ от которой хранится у управляющего. В роковой вечер ключ висел в вестибюле на доске. В пустой квартире найдены отпечатавшиеся на пыльном полу следы; такие же следы обнаружены и около окна, но управляющий показал, что днем квартиру осматривали жильцы; они же подходили к окну, чтобы удостовериться, хорошо ли оно запирается.

Должность управляющего занимает почтовый чиновник Гауснер, и показаниям его можно доверять безусловно.

Итак, содержание всего вышеизложенного вкратце таково, мы не знаем, кто убитый, мы не знаем, как и каким орудием совершено преступление, мы не имеем никаких указаний на личность убийцы, а следовательно, не имеем и указаний на мотивы преступления.

Вот как обстоит дело.

Вурц умолк, как бы ожидая вопросов или возражений.

– Нам нужно остановиться на трех пунктах,? – продолжал он затем среди общего молчания.? – На зеленом автомобиле, неизвестном свидетеле убийства и загадочном домино, бывшем на балу двенадцатого января, в ночь убийства.

Что касается зеленого автомобиля, то подобных в Вене сто двадцать три штуки. Принадлежат все они высокопоставленным лицам. Нашими агентами собраны точные сведения. Было допрошено несколько шоферов, но ни один из них не проезжал в роковой день около Грилльхоферштрассе.

Автомобиль, отъехавший двенадцатого вечером от Софийского зала, найти не удалось. Удивляться тут, конечно, нечему. Разве трудно перекрасить экипаж, чтобы скрыть следы; вещь это несложная и может быть проделана любым шофером. Зеленый автомобиль видел швейцар Софийского зала, доктор Шпехт, кельнерша и два гостя в кофейной на Зильбинггассе. А часа два спустя его снова видели доктор Шпехт и городовой. Имеем ли мы во всех трех случаях дело с одним и тем же автомобилем, определить, конечно, невозможно.

Свидетель убийства, со слов сторожа Штольценгрубера и посетителей кофейной, элегантный высокий блондин с мятым лицом, светлыми усами и моноклем в глазу, одет в шикарную шубу. Этот господин, вне всякого сомнения, находился в комнате убитого в момент совершения преступления.

Он загасил лампу, выпрыгнул в окно, бегом достиг забора, перелез через него, миновал переулок и свернул на Зильбинггассе. По дороге он потерял письмо. Затем он вошел в кофейную Каспара Матовиц, субъекта с весьма темной репутацией, и ждал здесь около сорока пяти минут, пока за ним не приехал зеленый автомобиль. Все это произошло без четверти десять. Дальше след теряется.

Перейдем в заключение к загадочному домино. Как уверяет нас доктор Шпехт, женщина эта принадлежит к высшему обществу, она изящна, высокого роста. Доктор Шпехт находился с ней в анонимной переписке, инициатором которой являлась незнакомка. Она же назначила доктору Шпехту свидание в маскараде, и здесь навлекла на себя подозрение явным интересом, который выказывала к делу о пропаже военных документов, и указанием на дом 46 по Грилльхоферштрассе. Получив от второй маски страшное известие, как видно, о каком-то преступлении, она громко вскрикнула: «Убили!» и выбежала из зала.

Прибавлю ко всему, уже сказанному мной, что в кармане убитого был найден обрывок письма доктора Шпехта к незнакомке и что свидетель убийства во время бегства потерял второй кусок этого письма.

Думаю, что объяснить это можно следующим образом: неизвестный мужчина, посвященный в тайну переписки дамы с доктором Шпехтом, случайно имел одно из этих писем в кармане при посещении Грилльхоферштрассе. Во время разговора ему понадобилось кое-что записать. Так как под рукой не было бумаги, то он оторвал неисписанную страницу письма, чтобы сделать на ней нужные пометки.

Ненужную же часть письма он, по всей вероятности, сунул в наружный карман шубы, откуда она и выпала во время бегства.

В записке сказано: «3автра, половина девятого», следует ряд чисел и слово «вызвать». Цифры представляют собой шифр, ключ к которому мы еще не нашли.

Не может быть сомнения в том, что черное домино имеет отношение к преступлению. Несомненно также и то, что пропажа бумаг и убийство на Грилльхоферштрассе теснейшим образом связаны между собой. Прошу вас сопоставить следующие обстоятельства.

В ночь на третье января из письменного стола фельдмаршала Гольмгорста исчезают документы. Четвертого января рано утром на Грилльхоферштрассе поселяется под видом рабочего таинственный незнакомец.

Неизвестная женщина обращает внимание доктора Шпехта на дом номер 46 по Грилльхоферштрассе, и почти в то же самое время там совершается преступление.

Почти немедленно получает она извещение о совершенном убийстве, а в кармане убитого находят обрывок обращенного к ней письма, покрытый шифрованными знаками, какие употребляются только при важных дипломатических сношениях.