Живой алмаз Шаданакара

Совершенно не раздумывая, Анна быстро протараторила в ответ:

– Молчи, глупый. Ничего ты не умрешь! Наоборот, вырастешь, еще всех нас защищать будешь!

Но Димку продолжал захлебываясь рыдать.

– Мне страшно, мне страшно!

Тогда девушка снова побежала, побежала со всей силы, что было духу. Земля тряслась под ногами, тряслись щеки и все внутри. Она летела как птица, как птица возвращающаяся домой, только дом был в другой стороне.

Спуск

Наконец, распахнув глаза, Мерлин увидела своих спутников и новый сумрачный мир.

Грязно – коричневый, с темнеющим куполом мутных, почти не видимых звезд, и непереносимой зловонностью болот, он упал на нее ничком, наповал.

– Как вы?

Дуглас повторил свой вопрос и заботливо взял ее за руку.

– Нормально, спасибо за помощь – даже слова, первоначально, слетали с губ замедленно, очень похоже на звучание заевшей магнитной ленты. Дуглас и молоденький длинноволосый ангел помогли ей подняться на небольшую возвышенность, где уже стояли все остальные. Там женщина смогла более внимательно посмотреть по сторонам.

Местный ландшафт походил на унылую сопкообразную пустыню. Почва рыхлая и жирная, пропитанная черной мазутной влагой. Растительности практически не было. Жалкие обрывки стелющейся колючей травы, редкими островками проглядывали кое – где на буграх. Солнце по-видимому село, но даже в ночи чувствовалось, как мало его силы достигает этой земли из – за мутной толщи смрада вокруг.

Но свет все же был. Он исходил от ангелов, исходил невообразимой мощью. Каждый из них, сам по себе являлся маленьким неистощимым источником дня. Поэтому, половина ангелов уже успела одеть на себя непроницаемые серые накидки, другие как раз были заняты облачением в них. Мери впервые поймала себя на мысли, что светлокрылые, словно люди имеют свой собственный, не похожий на других, лик. Совсем недавно они казались ей настолько идентичными, что девушка едва различала только трех из них – Айрона и двух первоувиденных, тех самых, что сопровождали ее в течении всего подъема в Аримойю. Диан и … Трейн, – имена легко всплыли в памяти. Они опять оказались рядом и находились на расстоянии вытянутой руки.

– Фредман!

Резкий крик Вана, вывел из путающихся мыслей. Неугомонный Цукерман, захваченный новыми ощущениями, решил проверить, на что похожа черная маслянистая жидкость, выступавшая повсюду. Незаметно спустившись, он коснулся пальцем маленькой, похожей на осколок черного зеркала лужицы, и… – попал в капкан. Рука его, уже по локоть была затянута в бездонное жидкое месиво. К Фредману моментально бросились три ангела. Схватив его за три оставшиеся конечности, они с огромным напряжением вытянули захваченную до уровня плеча руку. Дуглас бросился вместе с ними, но был предусмотрительно остановлен старшим группы:

– Ни сметь! Слышите, ни сметь прикасаться здесь к чему-нибудь без предварительных вопросов и консультаций. Эта жидкая тьма – крошечная раздробленная часть вполне живой, слабосознательной сущности. Да, да, того огромного болота, что лежит у всех под ногами. Запомните, если еще не усвоили – ни в мирах света, ни в мирах тьмы, ни в вашем Энрофе – мертвого нет ничего. Все живое, разумное, насколько это возможно в определенном месте. Специфику разума миров возмездия – понять нелегко, но вам обязательно нужно это сделать. Сейчас мы находимся в мире нижних чистилищ. Далее начнутся пожирающие друг друга круги ада. Если здесь, туманное солнце, хоть как – то напоминает подобие тусклого дня, то ниже будет только непроходимая ночь. Почва этого чистилища настолько пропитана находящимся под нею мраком, что каждая частица местной материальности запрограммирована губить, жалить, убивать. То, к чему вы прикоснулись, дорогой Фредман, носит имя Удсур – вечное болото. Мы, светонесущие, не представляем для него никакой ценности, а вот вы, вы, от которых так и веет вчерашней материальностью, являетесь вполне лакомой добычей. Нет, оно не убьет, оно утащит вниз, в первый слой возмездия, где найти вас будет очень сложно. Каждая частица черных лужиц под ногами, обладает силой единой общности того слоя, поэтому так тяжело было выдернуть столь юное тело из его страшных объятий. Так что будьте осторожнее, осмотрительнее » – взгляд говорящего, остановился на Дугласе и Мерлин.

– Мы должны спасти Кер, а не заниматься вашим спасением. Время в данном случае выступает неисчислимой ценностью. Нам надо поторопиться, так что будьте благоразумны и не отходите от сопровождающих ни на миг.

Лиза и Йола

Лиза и Йола перенеслись вместе с Айроном и его командой в тот же слой, что и Мер, но то ли он находился в другом временном отрезке, то ли их туннель перемещения был короче или длиннее, только Агр ( так именовался этот мир) встретил их не черной ночью, а серым сумрачным подобием дня. Они находились в полуразрушенном помещении какого – то серого, каменного здания. Женщинам показалось, что их проявление здесь было сравнимо с вполне ощутимым ударом об эти самые камни. Привычная легкость, так же как у Мер, сменилась скованностью и неповоротливостью. В первые минуты пребывания, даже взмах руки стоил нечеловеческих усилий. Понемногу пришло привыкание. Нет, тяжесть, конечно, осталась, но справляться с нею получалось гораздо легче. Выглянув в одну из множества расщелин, Лиза увидела что – то, напоминающее странный город, с подобием улиц и высоких, большей частью полуразрушенных домов. Серые камни стен, покрытые черной плесенью, вовсе не отбрасывали теней. Вечный сумрак наполнял воздух одинокой пустотой и сыростью. Страшный город не был пустынен, множество маленьких уродливых сущностей передвигалось повсюду короткими, трусливыми перебежками. Они постоянно осматривались и поглядывали в высоту. Двое из них пробежали совсем рядом, плотно прижавшись к стене соседнего здания, находящегося на другой стороне улицы. Лиз с удивлением заметила, как их бледно – зеленая кожа, стала такой же темно – серой, как камень к которому они прикасались. Теперь, отличить их было не так уж и легко. Выдавали лишь огромные, белесые, наполненные ужасом глаза, которые испуганно вращались из стороны в сторону.

– Йола, взгляни, похоже это местные жители – еле слышно прошептала Лиз.

Иоланда не ответила сразу. Она довольно долго, пристально вглядывалась в раскрывающуюся панораму. Смотрела молча, внимательно и, наконец, заговорила, указывая пальцем на вершину одного из высочайших зданий: «Да нет, вот кто здесь настоящий хозяин». Лиза, проследив за ее взглядом, увидела сидящего на остроконечной вершине, чудовищного размера ящера. Он был почти неподвижен, будто изваяние, лишь изредка вращавшее головой. Непонятного серо – коричневого цвета, внешне чудовище напоминало древних динозавров Энрофа, и казалось, был сотворено из того же материала, что и все здания вокруг. Но нет, монстр неожиданно развернул огромные крылья и с диким ревом ринулся вперед, разрывая пустоту. Оно не летело, оно ползло, да так быстро, что напоминало юркую гигантскую ящерицу, из-под когтей которой летели груды раздробленных камней. Дикий крик перешел в шипящий свист, накрывший и парализовавший собою все вокруг. Чудовище чрезвычайно быстро скользило по отвесным стенкам домов и разбитым мостовым прямо к укрытию женщин. Лиза и Йола, онемев от страха, судорожно вцепились друг в друга и рефлекторно подняли руки вверх, пытаясь создать хоть какую – то преграду.

– Не бойтесь – сказал спокойным, немного веселым голосом, золотоволосый ангел, сидевший к ним ближе всего.

– Это рыфры. И мы, и вы для них абсолютно неинтересны. Пищей мы, в априори, являться не можем, не то что эти несчастные!

Ангел кивнул в сторону застывших у противоположного здания человекоподобных существ.

– Они нас не видят, не чувствуют, не понимают. Опасности также никакой не излучаем, так что для рыфр мы пустота, они нас просто не заметят. Маленькое сознание огромных ящеров фокусирует зрение только на том, что является пищей или угрозой». После этих слов, бурая туша, перекрыв на секунду поступавший в разлом сумрак, опустилась на другую часть улицы. Послышались истошные вопли и жуткое хрустящее чавканье.

– Оно что, их съело?

Переполненные слезами, глаза Йолы обратились к Айрону.

– Почему вы не поможете им? Вы ангелы!

Тот, отвлекшись от развернутой полупрозрачной карты, устало посмотрел на женщин и с грустью проговорил:

– Мы не можем им помочь. Это не наш мир. Да и то, что случилось сейчас, не более чем искупление. Мучения этих несчастных закончились. Они вырвались, или вернее, почти вырвались из безумной серой мглы, и совсем уже скоро войдут во врата верхнего чистилища. Там намного приятнее и легче.

– Значит, они не умерли? – с воодушевлением переспросила Лиз.

– Умерли в данном мире, родились в другом. Все миры, лежащие ниже Энрофа, подчинены механизму смерти. Ваш земной мир является последним рубежом, над которым в силу вступает противоположный божественный закон бессмертия. Только что сожранные рыфрой существа, можно сказать, были спасены. Дальнейший их путь продолжится вверх по лестнице восхождения. Гораздо страшнее участь других местных обитателей. Например, быть затянутыми в черные лужицы и болотца, разлитые повсюду. Не обольщайтесь их небольшими размерами и безопасным видом. Для здешних жильцов там смерть, настоящая, страшная смерть, с дальнейшим спуском в нижние миры возмездия. Или, не менее ужасно, быть испепеленным заревом Дна. Данный вариант еще плачевнее, чем прежний. Но я не могу более отвлекаться, прошу прощения. Нейкон!

Айрон обратился к тому самому золотоволосому ангелу, который первым заметил испуг женщин и принялся их успокаивать.

– Будь добр, продолжи мой рассказ.

Он снова развернулся к основной группе, стоящей возле парящей объемной карты, и вместе с остальными принялся еле слышно что – то обсуждать.

А прекрасный Нейкон, пригласив Лизу и Иоланду к себе поближе, достал из внутреннего края плаща предмет, напоминающий светящуюся монету. Он подбросил ее вверх, и она превратилась в небольшой экран, очень похожий на ту карту, что рассматривали ангелы. Экран стал объемным, прозрачным, без видимых границ, и вспыхнул внутренним светом. Нейкон начал свой рассказ, и описания страшных слоев тут же подтверждались визуализируемыми картинками изображений.

– Смена периодов дня и ночи обусловлена вращением планеты, как впрочем, и всего Шаданакара вокруг своей оси. Но здесь, мы находимся на границе другого измерения. Вы наверное, заметили, что самого солнца уже не видно, но его редкие косые лучи все еще освещают изнуренное пространство. А когда наступает ночь, отблеск демонического галактического Дна на пару часов проникает в этот самый удаленный от него уголок Шаданакара. Для тобитов – маленьких дрожащих сущностей, тех самых, что вы видели, блеск его смертелен. Поэтому ночи они боятся не меньше чем рыфр, и прячутся в разваливающихся стенах от хищного ночного блеска. Как только он касается их кожи, она вспыхивает пурпурным факелом и тут же, серым пеплом растворяется в сырой земле.

Дальше опаленные души бедных страдальцев, опускаются еще ниже, в верхние из самых страшных миров зла.

– А рыфры также сгорают в ночных лучах? – поинтересовалась Лиза.

– Нет, для рыфр это излучение безопасно, как для всех жильцов низлежащих слоев. Там – мерцающая энергия дна – единственный светящийся источник. Источник, олицетворяющий вечность и величие тьмы, связывающий воедино ограниченные скованные мирки, с хоть какой – то космической протяженностью. Дно – священное светило всемирного зла, объединяющее грозди слоев, разных по исполняющим функциям и смыслу существования. Есть миры наказания и искупления, есть миры античеловечества, зеркально отражающие цивилизационное восхождение затомисов. Есть миры жуткого разврата – наслаждения, втягивающие в свою орбиту миллионы опьяненных шельтов, и высасывающие их силы до полного изнеможения. Множество их, безумных, наползающих друг на друга, живут в порабощении Вечного Дна. Дромн, Фукабирн, Твег, Пропулк, Биас, некоторые воинственные шрастры и слои Уицраоров мелькали страшными картинками, вспыхивающими на мерцающем экране. Изображение затягивало, поглощало, реально передавая отображенными звуками и словами Нейкона силу безумия, страдания, пребывающих там.

– Повторюсь, что ниже Агра, в котором мы сейчас находимся, только нескончаемая ночь. Тобиты еще сохраняют некую человекоподобность, хотя лица их размыты, а тела уродливы и убоги. Никакой материальности, заменяющей одежду, здесь не существует. Царствует беспомощная нагота. Одно из мучений Агра – чувство бессильного стыда и созерцание собственного убожества. Другое мучение в том, что здесь начинает впервые испытываться терпкая жалость к другим, подобным тебе. А самой сильной мукой является страх, всепожирающий страх. Порожден он прежде всего наличием рыфр. Их здесь огромное множество. Они отчасти разумны. Окружающий нас мрачный город, ничто иное, как их творение. Они вручную громоздят из бесчисленного множества разбросанных повсюду прямоугольных камней вот эти здания. Каждый кусок соединяясь с другим, как бы срастается с ним, образуя монолит. Видите – Нейкон провел рукой по стене, совсем нет швов. Во время ядовитых проливных дождей, только эти стены для тобитов являются спасением. Прибывающая с ливнем, черная как тушь затягивающая влага, разливается повсюду отполированным болотом. Ночью, во время восхода галактического Дна, все зеркально – черные поверхности, включая и эту плесень, которую вы видите перед собой , начинают мерцать испепеляющим фосфоресцирующим огнем. Тут же на экране появилось изображение, сделанное как – бы сверху, с высоты. Груды пустынных, разрушенных домов озарились множеством поблескивающих огоньков. Они сливались в мерцающее озеро и чем – то отдаленно напоминали человеческую иллюминацию на Земле.

Это в Агр просвечивает другой слой – Буствич. Там все гниет, но никогда не сгнивает до конца. Основная мука данного слоя заключается в соединении телесного гниения с духовной летаргией. В Буствиче развязывают узлы своей кармы те, чьи души в Энрофе были полностью подчинены плотскому, бездуховному и жестокому. Они не смогли выработать за всю жизнь ни единого противовеса. Здесь пленника гложет удручающее отвращение к самому себе, потому что эфирное тело его превращается во что – то подобное калу. Ибо Буствич, как это не страшно и не омерзительно, ничто иное, как нечистоты рыфр, проникающие сюда сверху. К душевным мукам присоединяются телесные – способность к движению там, намного ограниченнее, чем здесь. Как впрочем, и способность к самозащите. А самозащита необходима, ибо среди них обитают мелкие демоны. Они имеют вид огромных, размером с кошку червей, которые медленно пожирают заживо тех, кто раньше в Энрофе был людьми.

Следующий слой – Рафаг. В нем изживают кармические следствия предательств и корыстной преданности тираниям. Это последний слой, ландшафт которого, хотя бы отдаленно напоминает города и строения, обрывки цивилизаций. Рафаг – мука непрерывного самоистязания, нечто напоминающее страдания больного холерой. Покров соборных молитв высших миров до этого слоя не долетает. Проникать в него и глубже могут лишь силы Синклитов и верховных Иерархий Шаданакара.

Следующие миры, лежащие ниже, не просто подчинены силе зла, они и есть мрак – бесконечный и беспощадный. Например, Шим – Биг. Это огромный медленный поток, движущийся под раскаленными сводами огня.

Взглянув на реалистичную картину экрана, Йола как – будто оказалась там, внутри.

Полусвет мертвенный и раскаленный исходил от угольно – пылающих высот свода. Непонятно откуда взявшийся, то ли дождь, то ли пар, сеялся на поток, вскипая на поверхности мелкими пузырями. Вокруг, в этом черно – оранжевом клубящимся тумане, плыли просачиваясь души. Их эфирные тела полностью деградировали и были похожи на дымчатые клочья. Они метались взад и вперед, цеплялись за что попало, лишь бы задержаться или выскочить из потока. Жгучая тоска по настоящему телу, по свободному пространству, ужас перед будущим и постоянно прогрессирующее чувство стыда – вот нестерпимая боль, наполняющая обрывки человеческой материальности. Стыда за то, что великая Божественная частица – монада, смогла опуститься до такого ужасного состояния. А устье потока где – то совсем, совсем рядом. И вдруг поток, как и весь этот туннелеобразный мир обрывался, подобно тому, как обрывается в пустоту вода с высокого водопада. Но тоннель никуда не впадал. И он, и берега, и свод – все растворялось в невидимой беспредметной пустынности.

Здесь вообще не было ни тел, ни намека на почву или среду. Только одна искра самосознания не гасла в иллюзии страшного небытия. Иоланда почувствовала себя невидимой, застывшей в пустоте, измученной пылинкой. Она не видела ничего, совсем ничего, паника и страх разрывали на части. Но вдруг, совсем рядом, она услышала голос Нейкона.

– Дромн… Дромн, этот слой именуется Дромн – мир небытия!

Пытаясь вернуться, вырваться назад к голосу, Йола дико закричала. И крик помог. Он стер сумрачную пустоту, как тряпка стирает пыль со стола. Первой она увидела Лизу, затем Нейкона и всех остальных.

Встревоженные ее воплем ангелы, за секунду перестроились плотным кольцом вокруг и приготовились к бою. Первоначально выглядело это немного комично, но уже через минуту от веселого настроения не осталось ни следа. Сотни трясущихся, оборванных тобитов, хлынуло в их здание со всех подворотен и щелей. Их количество увеличивалось с каждой минутой. Они уже стали толкаться и давить друг друга. Айрон успел поставить непроницаемый экран. Тобиты теперь не видели наших героев, но чувствовали с замиранием сердца, спасительную лучезарную энергетику и лезли, лезли, лезли, расплющиваясь сами, и расплющивая друг друга о невидимую преграду. Сотни скребущихся пальцев, размазанные лица, глаза…