Академия. Начало

Селдон устало кивнул:

– Ну, в общем и целом, это и есть то, что представляет собой психоистория, вернее – должна представлять.

– И это серьезно? – улыбнулся Ранда. – Не игра в «счастливый билетик»?

– Какой билетик?

– Ну, у меня на родине есть такая детская игра в предсказание будущего. Если будешь похитрее, можно здорово нажиться. Скажи, к примеру, какой-нибудь мамаше, что ее сынок разбогатеет, вырастет красавцем, и можешь быть уверен – отхватишь кусок пирога, а то и монетку в полкредитки. Мамаше совершенно не важно, будет так или не будет, ей одного обещания за глаза хватает.

– Понятно. Нет, никаких таких билетиков. Психоистория – чисто абстрактная наука. Исключительно абстрактная. Никакого практического применения у нее нет, за исключением…

– Ну, ну! Исключения – это всегда самое интересное.

– Ну, в общем, мне бы хотелось придумать для нее применение. Может быть, если бы я лучше знал историю…

– А-а-а… Так ты поэтому закопался в историю?

– Ну да. Только толку – чуть, – грустно кивнул Селдон. – История – совершенно необъятная штука, а правды в ней так мало.

– И это вызывает у тебя разочарование?

Селдон снова кивнул.

– Но, Гэри, ведь ты здесь всего несколько недель!

– Да, но все равно мне уже понятно…

– Ничего тебе не может быть понятно за несколько недель. Можно всю жизнь проработать и ничего не добиться. Да что там… Целые поколения математиков должны трудиться над этой проблемой…

– Лисунг, я отлично это понимаю, но мне от этого не легче. Мне обязательно нужно чего-нибудь добиться самому.

– Самоистязание ничего не даст. Может быть, тебе станет хоть немножко легче, если я приведу тебе пример. Есть один вопрос, над которым здесь бьются уже незнамо сколько времени, и тоже без толку. Казалось бы, вопрос намного проще, чем история человечества. Мне эта работа хорошо знакома, поскольку проводится здесь, в Университете, и в ней принимают участие мои близкие друзья. А ты – «разочарование»! Знал бы ты, что такое разочарование!

– И что за проблема? – с любопытством поинтересовался Селдон.

– Метеорология.

– Метеорология? – не веря собственным ушам, ошарашенно переспросил Селдон.

– Да-да, не удивляйся и не смейся. Метеорология. Вот послушай: у каждого из обитаемых миров есть атмосфера. В каждом мире свой собственный состав атмосферы, своя температура, свой период обращения вокруг оси и светила, свой наклон оси вращения, свое соотношение поверхности суши и воды. Двадцать пять миллионов – вот такое разнообразие, и обобщить параметры еще никому до сих пор не удалось.

– Это из-за того, что состояние атмосферы сильно подвержено хаотическим изменениям. Дураку ясно.

– Точно так же говорит мой приятель, Дженнар Легген. Да ты с ним знаком.

Селдон задумался, вспоминая:

– Высокий такой? Длинноногий? Молчун?

– Он самый… Ну, так вот. И Трентор в этом смысле еще более загадочен, чем все остальные миры. Судя по тому, что о нем написано, во время его заселения климат был более или менее обычным. Затем, по мере роста населения, расширения урбанизации, увеличилось потребление энергии, и в атмосферу стало выбрасываться больше тепла. Ледяной слой подтаял, облачный истончился, и погода стала неустойчивой. Это и вызвало стремление уйти под землю и тем самым обезопасить себя от капризов климата, выбраться из порочного круга. Но, что самое удивительное, круг стал еще более порочным. Чем яростнее люди закапывались под землю и чем больше возводили куполов, тем хуже становился климат. Теперь над поверхностью почти постоянно собираются тучи и идет то дождь, то снег, в зависимости от температуры. И, что самое ужасное, никто не в состоянии этого объяснить. До сих пор никто не анализировал причин такого страшного ухудшения климата, не пытался прогнозировать ежедневные перемены погоды.

– Ну и что? – пожал плечами Селдон. – Разве это так важно?

– Для метеоролога – да. Почему бы им тоже не расстроиться, не впасть в отчаяние? Так что ты не одинок, есть у тебя товарищи по несчастью.

Тут Селдону пришло на память затянутое тучами небо по дороге к Дворцу Императора и пронизывающий холод.

– Ну и что же они предпринимают? – спросил он.

– Здесь, в Университете, разрабатывается глобальный проект, и Дженнар Легген участвует в его разработке. Те, кто работает над этим проектом, считают, что, если им удастся понять причину перемен в климате Трентора, они узнают многое о фундаментальных законах метеорологии в целом. Легген жаждет этого не меньше, чем ты стремишься к выведению законов своей психоистории. В общем, он наставил целую уйму приборов и инструментов наверху – на поверхности куполов, понимаешь? Пока он ничего не добился. Ну и представь: целые поколения ломают голову над состоянием атмосферы и никак не могут получить желаемых результатов, а ты покопался в истории человечества какие-то несколько недель и уже жалуешься?

«А ведь Ранда прав, – подумал Селдон. – Я тороплюсь с выводами. Что сказал бы Челвик? Он сказал бы, что вся эта безрезультатная возня вокруг самых разных научных проблем – не что иное, как проявление общего упадка в науке. Наверное, он недалек от истины, но судит слишком общо, все усредняет». А Селдон пока никак не мог пожаловаться на умственное бессилие и упадок сил.

Не скрывая интереса, он спросил:

– Ты хочешь сказать, что метеорологи выбираются наружу, под открытое небо?

– Ага. Наверх. Это довольно забавно. Большинство коренных тренторианцев ни за что не полезли бы туда. Они не любят выбираться наверх. Говорят, будто у них там головы кружатся и все такое прочее. Так что над метеорологическим проектом работают в основном не местные.

Селдон бросил взгляд за окно. Лужайки и небольшой сад университетского кампуса весело зеленели, озаренные искусственным светом, не дававшим тени и палящего зноя.

– Не знаю, – проговорил он задумчиво, – я не склонен винить тренторианцев за любовь к комфорту и безопасности житья под куполами, но мне кажется, что кто-то мог бы забраться наверх из одного любопытства. Я, по крайней мере, не удержался бы.

– Хочешь увидеть метеорологию в действии?

– Не отказался бы. А как попадают наверх?

– Без проблем. Лифтом. Лифт поднимается, дверь открывается, вот и все. Мне довелось там побывать. Довольно-таки… забавно.

– Может быть, это помогло бы мне немного отвлечься от психоистории? – вздохнул Селдон. – Было бы неплохо.

– Возможно, – кивнул Ранда. – И потом… Знаешь, как-то мой дядюшка изрек: «Знания едины». Не исключено, что он был прав. Вдруг ты что-то такое узнаешь из метеорологии, что поможет тебе в работе над психоисторией. Разве это так уж невероятно?

Селдон кисло улыбнулся.

– Много на свете вероятного… – «Но далеко не все осуществимо», – добавил он про себя.

22

– С метеорологами? – удивилась Дорс.

– Да, – кивнул Селдон. – У них на завтра запланирована работа, и я собираюсь наверх вместе с ними.

– Что, устал от истории?

Селдон понурился:

– Есть немного. Нужно встряхнуться. И потом, Ранда утверждает, что у метеорологов тоже есть проблема, которая не по зубам математикам, так что, может быть, мне полезно будет убедиться в том, что я не одинок.