Отец наших отцов

8. Затворник замка

Лукреция Немрод мчится вперед, наклонившись к рулю своего мотоцикла с коляской «Гуччи». В авиаторах, с кожаным шлемом и развевающимися на ветру рыжими волосами она походит на первых летчиц, отважных завоевательниц небес.

Взревев клапанами, она обгоняет надоевший грузовик, потом резко виляет право, подрезая его, показывает водителю средний палец и уносится вперед.

В коляске мотоцикла чего только нет: веревки, шпагаты, одеяла, матрасные пружины, карнизы, куски картона, дребезжащий на виражах железный лом. Может показаться, что она везет неведомо куда бытовой или строительный мусор.

На бензобаке красуется Ганди, курящий «косяк». На номерном знаке приписка: «В аду не хватило места, я вернулась сюда».

На парижской кольцевой «периферик» она до отказа надавила на газ и врубила на полную мощь колонки, разразившиеся варварскими звуками, чем-то первобытным – творением снова вошедшей в моду рок-группы AC/DC под названием «Гром». Закинув в рот жевательную резинку, она зачавкала в ритме барабанов. На развязке Порт-де-Лила она свернула в сторону от Парижа.

Дорога привела ее туда, где как будто проживал Исидор Каценберг. Но по записанному в ее блокноте адресу простирался пустырь. Она выключила музыку и зажигание, осмотрелась при помощи бинокля – реликта Первой мировой войны, и сообразила, в чем дело. Жилищем Исидора Каценберга был никакой не замок, а водокачка[1 - Игра слов: замок по-французски – chateau, водокачка – chateau d’eau. – Здесь и далее примечания переводчика.]. Огромное бетонное сооружение смахивало формой на песочные часы: конус острием вверх внизу, опрокинутый конус вверху.

Глядясь в зеркальце на руле, она накрасила губы темной помадой. Рефлекс, привычка. Она знала, что при первом контакте красота дает десятиминутный выигрыш. Довольная собой, она запрыгнула на сиденье и покатила по полю.

Чем внимательнее она разглядывала водокачку, тем лучше понимала, каким хитрым планом было здесь обосноваться. Водокачки, неотъемлемая часть пейзажа, давно не привлекают внимания. Никому не пришло бы в голову, что в них можно жить.

Она слезла с мотоцикла и зашагала, приминая сорняки и огибая кусты чертополоха и ржавые холодильники. Здесь же гнили брошенные автомобили – прибежище несметных полчищ крыс.

Исидор Каценберг не имел телефона, поэтому девушке пришлось нагрянуть к нему без предупреждения. Водокачка выглядела заброшенной. Внизу вся она была густо заклеена политическими плакатами и рекламой клубов интернет-знакомств. Все это превратилось в толстый разноцветный слой высотой чуть ниже двух человеческих ростов: расклейщик не ленился забираться напарнику на плечи. Нанесенные из баллончиков граффити свидетельствовали об упорстве подростковых банд, стремившихся пометить свою территорию.

Обогнув водокачку, Лукреция Немрод набрела на проеденную ржавчиной дверцу, тоже отягощенную толстым слоем афиш. Рядом не было ни таблички, ни молоточка, ни звонка – ничего, что указывало бы на то, что внутри кто-то проживает.

Она постучала. Ответа не было. Мяться было не в характере Лукреции. Вынув из бюстгальтера складной нож, она раскрыла набор отмычек. Нужно было дойти до конца, разобраться, прячется ли кто-то внутри или коллеги ее разыграли. Замок оказался прочным и грозил долгой возней.

– Есть кто внутри?

Повозившись, она вскрыла замок и смело толкнула дверь. За ней оказалось просторное помещение с коническом потолком, нечто вроде индейского вигвама из железобетона. Она сделала несколько шагов. Возможно, сказала она себе, профессора Аджемьяна и вправду прикончил серийный убийца, проникший к нему, как она, методом взлома? Неужели молодой инспектор полиции не ошибся?

– Есть кто живой? – крикнула она, осторожно продвигаясь внутрь помещения.

Еще шаг – и она споткнулась и чуть не шлепнулась. Весь пол был усеян книгами, несчетными томами всех размеров и форм. Свисавшие с потолка лампы на длинных шнурах кое-где рассеивали тьму желтым светом, чередовавшимся с потемками.

Лукреция Немрод стала поднимать книги одну за другой. Была художественная литература. Ей попались: Эдгар Алан По, Франсуа Рабле, Джонатан Свифт, Филип К. Дик. Она наступила на Виктора Гюго, поскользнулась на Флобере, чуть не потеряла равновесие на Александре Дюма, выпрямилась на Ежи Косинском.

В центре зала она оперлась о колонну, уходившую в потолок.

– Есть кто живой? – повторила она.

Ответом ей послужил шум воды в унитазе, потом скрип открываемой и закрываемой двери, плеск воды из крана, льющейся на подставленные ладони. По потолку скользнула огромная тень.

– Исидор Каценберг?

Она подошла ближе. В кресле напротив стола, сложенного из толстых томов, появился сферический силуэт. Здесь властвовала темень, поэтому хозяина кресла невозможно было разглядеть. Сейчас он казался ей яйцом в подставке.

Не обращая никакого внимания на вторжение, сферический силуэт завладел пультом и включил «Симфонию Нового Света» Дворжака. Потом открыл ноутбук и защелкал по клавиатуре.

– Исидор Каценберг? – повысила голос молодая журналистка, перекрикивая музыку.

Ответа не последовало, обитатель водокачки только ускорил ритм стука по клавиатуре. Лукреция решила не отступать, к тому же она не сомневалась, что до его слуха доносится каждое ее слово.

– Меня зовут Лукреция. Лукреция Немрод. Я научный журналист «Геттёр Модерн». Мне сказали, что вы можете помочь мне со статьей о палеонтологии.

Человек перестал печатать. По-прежнему не видя его лица, она была уверена, что он ее слушает.

– Я задумала написать большую статью о происхождении человека и об убийстве профессора Пьера Аджемьяна. Этот человек занялся поиском отца наших отцов. Он утверждал, что нашел его… Я уверена, что его убили именно за это.

Она приблизилась к силуэту, тихо дышавшему в своем кресле.

– …Могла бы получиться сенсационная статья. Сочетание детектива и научного изыскания. Тайну профессора Аджемьяна необходимо раскрыть. Тогда мы получим ответ на вопрос «откуда мы взялись?».

Наконец-то живая сфера издала звук:

– Нет.

– Почему нет?

– Нет, сюжет нехорош.

Голос звучал слабо, но приятно для слуха. Детский голосок. Как этакая масса жира умудрялась издавать такой голос? Пока девушка мучилась вопросом, «Симфония Нового Света» зазвучала громче.

– Это почему? – спросила она.

Человек не отвечал и не двигался, хотя она чувствовала на себе его взгляд. Желая сломать лед, она протянула в сторону стола из книг свою визитную карточку.

– Если вы решите мне помочь, то здесь мои координаты: адрес, телефон, электронная почта. Свяжитесь со мной, когда захотите, по домашнему или по сотовому телефону. Он всегда при мне.

– Сотовый телефон? Гадость, звенящая в кинотеатрах, барах, во всех тихих прежде местах?

– Мой стоит на виброзвонке и никого не тревожит. Зато благодаря ему я больше не чувствую себя собачонкой без поводка. Вы сможете до меня дозвониться, где бы я ни оказалась. Не бросайте меня!

Появившаяся из тени толстая рука схватила визитную карточку.

– Значит, вы согласны? – спросила Лукреция Немрод, загораясь надеждой.

Гора снова застыла в кресле.

– Ни в коем случае.

– Не объясните причину?

– Раз вы здесь, значит, уже предложили свой сюжет Тенардье и получили отказ. Не люблю Тенардье, она бескультурна и вульгарна. Заняла свое кресло благодаря интригам. Но в вашем случае она поступила правильно. Палеонтология – неважный сюжет. Никому нет дела до недостающего звена, что логично: прошлое больше никого не волнует. Люди платят за последние новости и слушают прогнозы погоды на следующую неделю. Будущее – вот что их занимает. Прошлое вышло из моды. Антиквары дружно банкротятся. Специалисты по родословным закрывают лавочку. Подержанные автомобили больше не продаются. Стариков, едва начавших покрываться морщинами, спешно прячут в хосписах. Ну, скажите, кому еще может быть интересно прошлое?

Под его взглядом ей становилось все более неуютно.

– Я скажу кому. Например, тем, кто испытывает проблемы с собственным прошлым. Кажется, я знаю, почему вы принимаете эту тему так близко к сердцу, мадемуазель.

Лукреция Немрод невольно отшатнулась.