В тени Российской истории (часть первая)

Недостатком византийского обычая было то, что род царицы немедленно становился самым влиятельным при дворе, такими были Сабуровы и Глинские при Василии III, Романовы, Черкасские и Годуновы при Иоанне IV и т. д.

Стать родственником царя было очень заманчиво, но очень непросто. А поскольку в этой придворной игре ставки чрезвычайно высоки, пошли такие интриги и прямые преступления, что любой исторический авантюрный роман выглядит скучным справочником, телефонной книгой, в сравнении с теми драмами и конфликтами, что происходили в российской действительности.

Царь Михаил Федорович Романов в 1616 г. выбрал себе в жены Марию Хлопову, семья которой принадлежала к старинным сторонникам дома Романовых еще во времена опалы их при Борисе Годунове. Уже было отпраздновано обручение и невеста изменила свое имя на Анастасия (как у первой царицы из дома Романовых – жены Иоанна IV Грозного), когда перед самой свадьбой выяснилось, что она больна. Отца с дочерью обвинили в "измене" и сослали в Тобольск. В 1623 г. дело было пересмотрено патриархом Филаретом и тогда выяснилось, что у Михаила Солтыкова (Салтыкова) – фаворита царя Михаила Федоровича и родственника его матери инокини Марфы произошла размолвка с отцом Марии, он и сообщил царю, что "дохторы… говорили, что в ней болезнь великая, излечить ее неможно". Салтыковы поплатились опалой и ссылкой, а Мария (Анастасия) вновь стала царской невестой, но инокиня Марфа, обиженная за расправу со своими родственниками, разрешения на брак не дала.

Аналогичная история случилась и с первой невестой Алексея Михайловича. Из 200 девиц он выбрал дочь касимовского помещика Афимью Федоровну Всеволожскую. При одевании нареченной невесты (по приказу царского фаворита Бориса Ивановича Морозова, который имел другие планы – будучи вдовцом и желая породниться с царем, он хотел жениться на царициной сестре), ей так сильно затянули волосы, что, выйдя к жениху, она упала в обморок. "Дохтура" признали падучую болезнь, и невесту с отцом сослали.

После этого с практикой смотрин покончили. Морозов лично выбрал Алексею Михайловичу невесту, дочь мелкого дворянина Ильи Милославского Марию, на сестре которой, Анне, женился сам. Милославский, став тестем царя и боярином, не забыл, что он всем обязан своему второму зятю Морозову. После смерти (естественной) Марии Ильиничны Милославской, царь, решив жениться, только для видимости выбирал невесту из нескольких сотен молодых девушек, собранных на скорую руку со всех сторон государства. На деле же он уже остановил свой выбор на воспитаннице своего нового фаворита Артамона Матвеева – Наталье Кирилловне Нарышкиной.

Сын Алексея Михайловича и Натальи Кирилловны – Петр I реформировал и эту часть жизни русских государей! Мало того, что сам он, бросив венчанную законную супругу, женился на безродной иностранке, с него начинается новая глава в истории России и в судьбе русских цариц и царевен. Царских дочерей стали выдавать замуж. В основном, за владетельных немецких герцогов и королей, благо их в раздробленной Священной Римской империи хватало с избытком. Из этих же царствующих или ранее царствовавших домов стали брать невест для царских сыновей, включая наследников престола, что способствовало постепенному фактическому перерождению русского дома Романовых – в немецкий, хотя и с русской фамилией.

Характерная особенность жизни русских цариц допетровского времени – главенство свекровей над снохами. От жен царей во время супружества требовалась покорность, но как только их сыновья становились государями, положение кардинально менялось. Они сильно влияли на сыновей, прежде всего, выбирая им жен.

Так властная и всесильная мать первого царя из династии Романовых Михаила Федоровича к тому времени инокиня Марфа выбрала ему невестой Марию Владимировну – дочь князя Владимира Тимофеевича Долгорукова. Царь вступил в этот брак "аще и не хотя, но матери не преслушав". Во время брачных торжеств молодая царица заболела и умерла через четыре месяца после свадьбы. От этого брака детей не было, а ведь, собственно, рождение наследников – главная и основная задача царицы.

Царица Евдокия Лукьяновна, вторая жена царя Михаила Федоровича, дочь можайского дворянина Лукьяна Степановича Стрешнева, повенчана с царем 5 февраля 1626 г. Родила 10 детей, из которых 6 умерло при ее жизни. Вероятно, молодая царица попала в полную зависимость от свекрови – инокини Марфы. При свекрови и невестке состоял один и тот же духовник, а дела их вел один дьяк. В поездках по монастырям и на всех выходах мать царя сопровождала невестку. Воспитателей для внуков выбирала бабушка. Но и после смерти свекрови, не чувствуется никакого влияния царицы в делах Михаила Федоровича. Пережила мужа она на пять недель и умерла 18 августа 1645 г.

Мария Ильинична (1626? – 1669 гг.) первая жена царя Алексея Михайловича, дочь стольника Ильи Даниловича Милославского. Повенчана с царем 16 января 1648 г. За двадцать один год совместной жизни родила 13 детей, из которых трое скончались при ее жизни. Такое многоплодие, когда дети рождаются, в среднем, через полтора года – классическая норма для России. Так происходило не только при дворе, но и во всех сословиях. Разумеется, при такой жизни, фактически, постоянно беременная женщина, то рождавшая, то хоронившая младенцев, вмешиваться в политическую жизнь или как-то влиять на события была не в состоянии.

Иная судьба у второй жены царя, матери Петра I, Натальи Кирилловны (1651-1694). Она воспитывалась в доме у боярина Артамона Сергеевича Матвеева, которому приходилась родственницей по жене, где ее увидел царь. В 1671 г., девятнадцати лет от роду, она вышла замуж. Пять лет супружеской жизни прошли удачно. Любовь царя к красавице жене все усиливалась, особенно после рождения Петра и двоих других детей.После смерти Алексея Михайловича наступило тревожное время. Молодая вдовствующая царица встала во главе партии Нарышкиных, безуспешно боровшейся с партией Милославских. При Федоре Алексеевиче она с сыном переехала в село Преображенское. При царевне Софье, захватившей власть после Стрелецкого бунта 1682 г. и объявленной правительницей при царях Иоанне и Петре, ее положение стало еще тяжелей: ее грозили даже "выгнать из дворца". Опальное положение кончилось с падением правительства Софьи в 1689 г.

А вот о царевне Софье Алексеевне надлежит рассказать особо. Силой характера она не уступала своему сводному младшему брату Петру I.

"Правительница и самодержца"

Софья Алексеевна (05.09.1657-03.07.1704) – царевна, правительница России с 29 мая 1682 г. по 12 сентября 1689 г., (всего на два года более Федора Алексеевича, который, как бы, незаметен в истории) дочь царя Алексея Михайловича от брака с Марией Ильиничной Милославской, отличалась умом, энергией, честолюбием, и была женщиной образованной. Немощного своего родного брата – царя Федора Алексеевича искренне и горячо любила! Потому более своих сестер приблизилась к Федору Алексеевичу и почти не отходила от него, особенно во время болезни; таким образом, вольно или невольно, приучая бояр, являвшихся к царю, к своему присутствию, да и сама привыкла прислушиваться к разговорам о государственных делах и, вероятно, до известной степени участвовала в них. Она не была красивой и отличалась тучностью; но, как писал Н. И. Костомаров: "последняя на Руси считалась красотой в женщине".

Как уже сказано, перспективы ее как женщины и как царевны, по допетровской традиции были плачевны. Однако, обстоятельства сложились так, что крутой зигзаг судьбы вынес царевну Софью на самую вершину российской власти. После смерти Федора Алексеевича не оставившего наследников, сразу возникли трудности при выборе преемника на престол, так как из следующих сыновей царя Алексея Михайловича. По старшинству царем должен был стать Иоанн V, но он править был не способен. Шестнадцатилетний царевич Иоанн был слабоумен, болезненен, плохо видел и управлять самостоятельно государством не мог. Младший – десятилетний царевич Петр тоже еще требовал опеки, хотя и на непродолжительное время – до совершеннолетия.

27 апреля 1682 г. на царский престол был возведен Петр I Алексеевич, а с ним возвышалась партия Нарышкиных, родственников матери молодого царя – Натальи Кирилловны, второй жены Алексея Михайловича. Автоматически «регентшей» при малолетнем сыне становилась Наталья Кирилловна – весьма к сему расположенная.

Но вот тут то и проявился характер Софьи! Она стала во главе партии Милославских, родственников первой жены царя Алексея Михайловича. «Воспользовалась происходящими тогда волнениями стрельцов, чтобы истребить главнейших представителей партии Нарышкиных и парализовать влияние Натальи Кирилловны» .

29 мая по настоянию стрельцов за малолетством обоих братьев-царей правительницей государства была провозглашена царевна Софья. Была сделана попытка провозгласить ее царицей, но это не нашло поддержки стрельцов.

Однако, Софья не смирилась с неудачной попыткой взойти на престол: царевна присвоила себе титул "Всея великия и иных России Самодержца"; на монетах и медалях ее изображали в царском венце и со скипетром, а поясные портреты братьев-царей Иоанна V и Петра I хотя и помещались на лицевой стороне, но без скипетра. Кроме того, на портретах Софья изображена на фоне русского орла, что по тогдашним понятиям было прерогативой царя, а не правительницы.

Править державой Софья Алексеевна начала энергично. Первым делом Софья усмирила волнение, поднятое раскольниками, которые под предводительством Никиты Пустосвята добивались восстановления "старого благочестия". По распоряжению Софьи главных предводителей раскольников схватили. Никита Пустосвят казнен. Против раскольников были приняты суровые меры: их преследовали, били кнутом, а наиболее упорных предавали сожжению. Вслед за раскольниками были усмирены стрельцы. Начальник стрелецкого приказа князь Иван Андреевич Хованский, приобретший большую популярность среди стрельцов, был казнен. Стрельцы смирились. Начальником стрелецкого приказа был назначен думный дьяк Федор Леонтьевич Шакловитый.В годы правления Софьи Алексеевны, опиравшейся в своей деятельности на князя Василия Васильевича Голицына, были сделаны небольшие уступки посадам и ослаблен поиск беглых крестьян, что вызвало недовольство дворян. Однако, «справедливости ради надо сказать, что, по отзывам даже противника Софьи, князя Куракина, ее семилетнее правление было великим благом для России: «никогда такого мудрого правления в Российском государстве не было»; «все государство пришло в цвет великого богатства»; «умножилась коммерция, всякие ремесла и науки почали быть восставлять латинского и греческого языку», «и торжествовала тогда довольность народная».

Во внешней политике наиболее значительными акциями правительства Софьи Алексеевны были заключение "Вечного мира" 1686 г. с Польшей, Нерчинского договора 1689 г. с Китаем, вступление в войну с Турцией и Крымским ханством.

Крымские походы (1687 и 1689) окончились неудачно. Во время первого похода была зажжена степь. В этом обвинили гетмана Самойловича, не сочувствовавшего походу. Он был снят, а на его место избран Мазепа. Войско принуждено было вернуться. Во втором походе русские дошли до Перекопа, начали переговоры о мире. Но переговоры затянулись, войску не хватало воды. Опять возвратились назад, не заключив мира

Этот поход совершенно уронил престиж фаворита Софьи – Василия Голицына. И, несмотря на то, что Софья Алексеевна старалась представить поход геройским делом и щедро наградила его участников, на В.В.Голицына все стали смотреть как на неспособного труса, что было большой ошибкой. На Крым то безуспешно ходили еще и не раз, и то, что не был Крым взят Голицыным уж никак не его вина. Он был выдающимся человеком своего времени. Замечательный дипломат, при Софье, Голицын добился того, что Киев от поляков отошел к России. Говорили, что польский король Ян Собеский по этому поводу даже плакал.

Правление Софьи продолжалось до 1689 г., когда Петру I исполнилось 17 лет, и он заявил о намерении править самостоятельно. Враждебно настроенная против Софьи Наталья Кирилловна говорила о незаконности правления Софьи. 9 января1684 г. женился Иоанн 19), а 27 января 1689 г. – Петр 20), а так как по русским понятиям женатый человек считается совершеннолетним, то братья-цари в глазах народа имели полное право избавить себя от опеки сестры.

Неудача Крымских походов, тяжелое положение внутри страны способствовали тому, что в 1689 г. произошел разрыв между Софьей Алексеевной и боярско-дворянской группировкой, поддерживавшей Петра I. Шакловитый хотел поднять стрельцов в защиту интересов Софьи, но стрельцы отказались выступить. Тогда он решил убрать Петра и его мать. Замысел этот не удался, Петру донесли о намерениях, и царь уехал из села Преображенского, где прежде жил, в Троице-Сергиеву лавру.

Софья уговаривала Петра возвратиться в Москву, безуспешно посылая с этой целью бояр и даже патриарха Иоакима. Петр отказался ехать и вступать в любые переговоры с сестрой. Не возвратился и патриарх Иоаким 21). Софья отправилась сама, но Петр не принял ее. В Лавру правительницу не пустили, Софья решилась поднять стрельцов и обратилась за помощью к ним и народу, но ее не поддержали. Более того, стрельцы принудили Софью согласиться с требованиями Петра и выдать сообщников. В.В.Голицын был сослан, а Шакловитый и состоявшие в заговоре с ним стрельцы казнены.

Трудно даже предположить, как много потеряла Россия от устранения от дел фаворита Софьи, Василия Голицына. Один из образованнейших вельмож того времени, он еще при царе Федоре начал заниматься переустройством России. Он внушал боярам необходимость обучения их детей за границей, он – реформировал войска, он – облегчал налоговую систему. Как отмечает В.О. Ключевский: «несомненно, широкие преобразовательные планы роились в его голове». С начала правления, Софья и Голицын стояли за мир со всеми соседями. Это дало стране долгожданную необходимую передышку. Именно в семилетие главенства Софьи и ее фаворита В.В.Голицына в России был создан запас экономической прочности, который позволил державе пережить петровские времена.

Софья была заточена в Новодевичий монастырь. Однако, царевна не сдалась и, пользуясь не особенно строгой охраной, поддерживала связь со стрельцами, недовольными службой. Воспользовавшись пребыванием Петра за границей, стрельцы вновь подняли восстание (1698 г.). Сторонники Софьи хотели, воспользовавшись этим, "выкликнуть" ее на царство, но восставшие потерпели поражение. Верные Петру воинские подразделения (в том числе – стрельцы) разбили стрельцов Софьи под Москвой. Следствие, произведенное Шейным с пытками кнутом и огнем, показало, что у стрельцов было намерение захватить Москву и бить бояр, но имя царевны Софьи не было названо. Шеин самых виновных приказал повесить, а других разослал по тюрьмам и монастырям под стражу. По показаниям генерала П. Гордона было казнено до 130 человек и сослано 1845 человек.

Срочно вернувшись из-за границы, Петр I вновь возобновил расследование. Допросили еще 1714 стрельцов. Устроили четырнадцать застенков, где стрельцов пытали. Несмотря на нечеловеческие мучения, стрельцы не давали показаний, что царевна виновна в их действиях. Петр велел ужесточить пытки. Наконец, вырвали показания о том, что от нее было письмо, переданное через какую-то нищую. Нашли нищую, но она ни в чем не призналась и умерла под пытками. Подвергли пыткам кормилицу Софьи – Вяземскую и четырех ее постельниц, но из их показаний прямых обвинений царевне нельзя было предъявить. Сама Софья, допрошенная Петром, объявила, что никогда не посылала никаких писем в стрелецкие полки.

Под следствием была и царевна Марфа Алексеевна (1652-1707) – вторая дочь царя Алексея Михайловича от брака с царицей М.И.Милославской. В 1698 г. во время следствия по поводу восстания стрельцов установили, что она получила от стрельцов челобитную и послала письмо в Тулу. Сама она призналась только в том, что говорила Софье о приходе стрельцов в Москву и об их желании видеть Софью на царстве. В октябре 1698 г. была сослана в Успенский девичий монастырь, находящийся в Александровской слободе, где была пострижена в монахини с именем Маргарита.

Софья же была пострижена в монахини Новодевичьего монастыря с именем Сусанны. 21 октября 1698 г. Петр дал указание ежедневно отпускать своей сестре полное содержание от двора. Сто человек под начальством подполковника составили ее стражу.

Всего было казнено 1182 стрельца, из них 195 человек повешено перед кельями Софьи, а троим из них, висевшим под самыми окнами, дали в руки бумагу в виде челобитной . Стрелецкое войско – расформировано. Умерла Софья 3 июля 1704 г. схимонахиней с именем Софьи и похоронена в том же монастыре. Так закончилась первая часть противостояния Милославских и Нарышкиных. На этом этапе победили Нарышкины, но клан Милославских рано еще списывать со счетов. «Много много непокою» принесет эта вражда России. Попечительствуя над семьею своего сводного старшего брата и «соправителя» Иоанна V Алексеевича, Петр I Алексеевич, выдает одну, из пяти его дочерей, царевну Анну за герцога Курляндского. Пройдет не так много времени, и она взойдет на российский престол с именем императрицы Анны Иоанновны – таким образом, правительницей вновь, вослед за Софьей, станет женщина из рода Милославских.Правда, совершенно не имевшая и тени достоинств "правительницы и самодержцы".

Петровская легенда (Продолжение)

«Все петровские реформы были, по существу, логическим продолжением реформаторский деятельности его предшественников: Алексея Михайловича и Ордин-Нащокина, Софьи и Василия Голицына, – да и проблемы он решал те же самые 22)

«Придя к власти в 1689 г., боярская клика Нарышкиных во главе с Петром могла управлять страной только так, как она умела это делать. А способ управления в России существовал только один, известный еще со времен Шуйских и Глинских: царь проводил свою политику, опираясь на верные войска и правительственных чиновников, и потому все Русское государство представляло собой совокупность сословий, так или иначе связанных с "государевой службой».«После стрелецких восстаний привилегированные войска стрельцов были уничтожены, поскольку падение пассионарности и деградация стрельцов сделали их оппозиционерами существующей власти. Значит, Петру для сохранения трона и жизни требовалась своя армия. А кого он мог привлечь на свою сторону? Мобилизовать башкир после разгрома восстания нечего было и думать. На Украине лишних сил тоже не имелось. Дон после восстания Булавина перестал быть опорой трона. В итоге у начавшего войну со Швецией Петра боеспособных войск оказалось мало. Поэтому молодой король Карл XII смог легко нанести русским под Нарвой сокрушительное поражение и решил, что о России можно и не думать, ведь вся ее армия уничтожена.

У Петра оставался единственный выход: увеличить количество войск иноземного строя, а именно пеших солдатских и конных драгунских полков. Следовательно, основная реформа Петра – военная – носила вынужденный характер. Численность регулярных войск была увеличена с 60 до 200 тысяч человек, но для этого пришлось начать "рекрутские наборы". У дворян забирали крестьян и холопов в солдаты. Служба при Пtтре I была пожизненной. Обучали рекрутов жестко, скорее даже жестоко, руководствуясь принципом "семерых забей, одного выучи". Конечно, профессиональные солдаты были весьма боеспособны, крепки в бою, но, снижавшаяся пассионарность этноса не позволяла перевести это войско на самообеспечение, как было в случае с дворянской конницей или стрельцами. Как только солдатам разрешали добывать себе пищу – начиналось мародерство и грабеж, так как солдат, домом которому была казарма, не склонен был жалеть чужих ему людей – обывателей. Полки иноземного строя, в отличие от стрельцов, уже никак не были связаны с кормящим ландшафтом и потому нуждались в полном обеспечении. Понятно, что обходились эти полки казне очень дорого: им требовались военные городки, провиантские склады, громоздкие обозы. Военные расходы легли тяжелым грузом на население, и русские люди бросились в бега.

Когда для армии потребовались пушки, технологию их изготовления русские освоили быстро, тем более что залежи необходимой для литья пушек железной руды имелись и около Тулы, и на Урале, где строительство заводов вел купец Демидов. Демидовские заводы производили пушки не хуже шведских, а шведское железо и оружие считались тогда лучшими в мире. Но сказалась нехватка рабочих рук. Поэтому к демидовским заводам были приписаны целые деревни. Их обитателям надлежало отдавать трудом свой взнос на общее дело – войну. Решение вышло неудачным: крестьяне не столько работали, сколько шли к месту работы и обратно, ибо деревни располагались далеко от заводов, а время пути учитывалось в общем сроке повинности.

Сказалось снижение общего уровня пассионарности и на "птенцах гнезда Петрова". Новые люди, пришедшие с Петром к управлению страной, были карьеристами и казнокрадами. Взятки, коррупция достигли при "преобразователе" такого распространения, какого в XVII в. бояре и представить себе не могли. Достаточно упомянуть о любимце Петра, талантливом полководце Александре Меншикове. При строительстве новой столицы – Санкт-Петербурга – роскошное здание Двенадцати коллегий, которое должно было украшать набережную Невы, оказалось повернутым к реке торцом только потому, что петербургский генерал-губернатор Меншиков решил на месте правительственного здания выстроить себе дворец. Деньги на строительство, конечно, изымались из казны. Вполне естественно, что расходы на армию и флот и коррупция вызывали постоянный дефицит государственного бюджета. (Впрочем, наследникам своим Петр оставил финансовые дела в очень приличном состоянии – без копейки государственного долга.)

И в 1714 г. реформаторы ввели страшный закон о подушной подати: обложили всех людей, живших в России, налогом за то, что они существуют. Но собрать этот налог не представлялось никакой возможности. Люди отказывались платить под самыми различными предлогами. Тогда Петр не остановился и перед введением круговой поруки. Все население городов и волостей было переписано, определены суммы подати каждого города и каждой волости, и за их своевременное поступление в казну объявлялись ответственными отцы города или губные старосты – наиболее богатые люди. Их обязывали самих изыскивать средства, получать с бедного населения нужное количество денег, а при недоимках они отвечали собственным имуществом. Деваться было некуда: в городах стояли гарнизоны царских войск.

Казалось бы, уж с кого-кого, а с помещичьих крестьян брать подушную подать не стоило. Ведь крестьяне обслуживали помещиков-дворян, а дворяне в эпоху Петра служили в армии ни много ни мало – 40 лет, фактически, пожизненно. (Правда, при преемниках Петра этот срок был уменьшен.) Помещиков же объявили ответственными за поступление налога с крестьян. В ответ на многочисленные жалобы помещиков о невозможности собирать налоги одновременно с несением службы "передовое" петровское правительство посоветовало им привлечь к делу родственников и не особенно стесняться в выборе средств при выколачивании денег из несчастных мужиков. Из указа о подушной подати и родилась та гнусная, омерзительная форма крепостного права, которая была упразднена только в 1861 г. Как видим, "окно в Европу" имело две стороны».

«Несмотря на все декоративные новшества, которые ввел Петр, вернувшись из Голландии: бритье, курение табака, ношение немецкого платья, – никто из современников не воспринимал его как нарушителя традиций. Как мы уже убедились, традиции у нас на Руси любили нарушать и нарушали все время – и Иван III, и Иван Грозный, и Алексей Михайлович с Никоном привносили значительные новшества. Контакты с Западной Европой у России никогда не прерывались, начиная, по крайней мере, с Ивана II. Привлечение Петром на службу иностранных специалистов русскими людьми вообще воспринималось как нечто вполне привычное. Знающих иностранцев заманивали на русскую службу еще в XIV в. – тогда ими были татары. А в XV столетии нанимали уже и немцев, и притом немало. Но как в XV—XVII вв., так и при Петре все ключевые должности в государстве занимали русские люди. Немцы получали хорошее жалованье, успешно работали, пользовались покровительством царя, но к власти их никто не думал допускать. Русские люди XVIII в., даже одетые в кафтаны и парики, оставались самими собой. Да и отношение царя Петра к Европе, при всей его восторженности, в известной мере оставалось, если можно так выразиться, потребительским. Известна фраза царя: "Европа нам нужна лет на сто, а потом мы повернемся к ней задом". Однако Петр здесь ошибся. Европа оказалась нужна России лет на 25—30, так как все европейские достижения русские переняли с потрясающей легкостью. Уже к середине XVIII в. стало возможным "повернуться задом", что и проделала родная дочь Петра Елизавета в 1741 г.» 23) Но до этого времени, со дня смерти Петра I – четверть века, и эти четверть века дорого России обошлись!

(окончание следует)

"Мы лежим похоронены где-то под Нарвой…"

Первая строчка известной (во всяком случае моему поколению) песни А.Галича. И хотя она о совсем другой войне, что грохотала под стенами Ивангорода и Нарвской крепости без малого два с половиной столетия спустя после того страшного поражения русской армии от шведов Карла XII, но боль и ощущение исторической несправедливости живет в сердце каждого русского, который хоть сколько -нибудь интересуется отечественной историей. Со школьных лет из учебника мы помним главу о том, как под Нарвой на плохо организованную, спешно собранную, русскую армию обрушились опытные и закаленные шведские солдаты и, путаясь в полах допотопных кафтанов, побежали в панике бородатые стрельцы московского войска, коих рубили палашами и кололи штыками шведы, и только два полка Преображенский и Семеновский, уже собранные и обученные по европейским уставам, явив образцы мужества, стоя по колено в крови, не дрогнули и спасли часть армии от полной истребления.... В "несмертельную память" о сем, полкам были пожалованы, взамен зелёных, красные чулки. А Преображенский и Семёновский стали первыми полками Русской Гвардии.

Экскурсанты, приехавшие из Питера, ходят плотными кучками по пустынной ивангородской крепости. Разлядывают Навский замок с башней на противоположном берегу Наровы, а при некотором усилии могут рассмотреть за несколько сот метров правее на высоком берегу даже крест – памятник семёновцам и преображенцам, павшим в том сражении. Вздыхают, сетуя, что государь – реформатор, "почти что революционер на троне", не успел переделать всю армию на европейский манер и костные, архаичные стрельцы его подвели....

Для них (экскурсантов), оказывается "новостью", которая не вписывается в общую картину прогрессивной модернизации России, тот факт, что "архаичные, устаревшие" стрельцы в армии Петра I, после всяких стрелецких бунтов и "Утра стрелецкой казни" воевали в петровской армии весьма успешно и умело еще более десятка лет. Стало быть, не стрельцы и не "архаичное войско" явилось причиной страшного поражения. Да и вообще, всё происходило несколько иначе, чем в привычном мифе о сражении под Нарвой.Разговор о том, как оно было на самом деле следует начать с вопроса: где располагалось русское войско 30 ноября 1700 года?

В 90% экскурсантов ответят: так вот же по берегу, прижатые к реке. А потом побежали в панике вот по этому мосту… И когда уточняешь, что мост был наплавной – понтонный, уверенно возразят:

– Ну и что ? Тогда был понтонный, теперь железобетонный…

На коварный вопрос:

– Почему же русские не спрятались в Ивангородской крепости? – возникает некоторое замешательство. Вот с этого и следует начинать разбираться в истории сражения при Нарве в 1700 году.