Встречи с Маркизом

Сначала, спуск по веревкам, уже показался ему неправдоподобным. От малейшего толчка, его сознание улетучивалось, в глазах темнело, и каждый раз он с удивлением приходил в себя на том же месте, в той же позе, держась за ту же веревку, без которой непрерывность времени и пространства была бы совершенно неочевидной. Антоша путался в веревках, как обычно. Люська как обычно материлась, а Топтыгин как обычно был невозмутим, и спасибо ему за это, потому его и прозвали Топтыгиным…

Фома не сопротивлялся, и то ли шел, то ли позволял себя вести вниз по веревкам, а потом и по леднику, вниз, в долину, потому что он твердо знал наизусть один непреложный факт: чтобы вернуться в лагерь, надо идти. То есть, надо идти, пока есть силы, тогда есть шанс.

Он шел сам, без рюкзака, рюкзак унесло лавиной. Друзья дали ему лыжные палки, чтобы поддерживать равновесие. После каждых двух-трех шагов, мир темнел в его глазах, удалялся, исчезал, но потом через какое-то время появлялся снова. Его удивляло что каждый раз возвращаясь из моментальной темноты, он снова находил себя в том же положении что и ранее. На сколько ранее? На мгновение? На несколько секунд? Утраченная непрерывность бытия добавляла ощущение нереальности, сюрреальности, сюрреалистичности, беспомощности, и только одна настойчивая мысль толкала его шаг за шагом вперед: надо идти, пока есть силы.

Спустившись на полкилометра, после выхода на ледник, Топтыгин сбегал чуть в сторону от маршрута, поближе к стене, и на лавинных выносах нашел рюкзак, который у Фомы унесло снегом. Фома снова ощутил себя везунчиком. В рюкзаке была пуховка, фляжка с водой, ледовый молоток, и немного сухофруктов на перекус. Всё-таки, какая никакая, а польза.

По леднику идти было проще, но уклон всё равно не давал расслабиться. Снег размяк, и каждый шаг либо скользил, либо увязал во влажной снежной подушке, кошки забивались снегом, и Фома с трудом переставлял ноги. Шаг за шагом, но надо идти.

Фома шел в связке с Люськой Баламутовой. Людмила Андреевна была заботливым тренером, и надежным партнером по связке. Впрочем, на леднике уже было некуда падать, связка была теперь чисто формальной предосторожностью, практически ненужной, но в случае с Фомой, балансировавшего на грани полного отключения, абсолютно оправданной.

У Люськи то ли началась горняшка, то ли нервы подкачали. Её тоже изрядно развезло. Каждые пять минут её рвало. Она останавливалась отблеваться, и Фома невольно радовался возможности постоять, подождать её, отдохнуть, сэкономить сил… Отдохнуть и сэкономить сил не удавалось, но энергия ослепляющего солнечного света, даже отраженного от высокогорного снега, как будто слегка заряжала оптимизмом. Но долго стоять было нельзя, надо было идти, и потом снова идти, и потом снова идти, пока были силы.