Аркадий Гайдар без мифов

Это «кое-что» было разложено по компактным сундучкам. Непокой веков в русской армии сундучками пользовались казначеи.

Двигались двести пятьдесят всадников к монгольской границе поначалу через север Хакасии. Дальше путь их должен был пролечь по соловьевским местам. Сегодня очевидно, что некая рука, действуя издали, уверенно и властно сближала эти два отряда.

А дальше случилось то, чего полковник явно не ожидал. Отряд благополучно пересек большие таежные пространства. До границы оставалось два-три перехода. Внезапно в абсолютной глуши, при полном безлюдье вокруг все ожило. Олиферов и его люди попали в засаду. Она была умело организована командованием ЧОН, а каждый сантиметр пространства, на котором очутился отряд, пристрелян.

Случилось это у деревни Сорокиной Ачинского уезда.

Дрались офицеры бесстрашно. В столкновении погибло приблизительно сто двадцать человек. Был убит и незадачливый полковник Олиферов, который слишком уверовал в свою счастливую звезду и не позаботился о тщательной разведке.

Сто тридцать человек, которые остались живы, бежали на юг, прихватив сундучки и переметные сумки с драгоценностями. Будто маршрут был известен заранее, очутились олиферовцы в окрестностях села Чебаки. Отсюда их привели в тайгу, прямиком к Ивану Николаевичу Соловьеву.

Атаман их встретил со всем радушием. Предложил вступить в свой отряд (численностью менее десяти человек) и поселиться в лагере. Положение офицеров, которые чудом спаслись, было безвыходное. Они приглашение приняли. Командиром объединенного отряда, где теперь служили офицеры в натуральных золотых погонах, остался урядник, то есть унтер-офицер, Соловьев. Чтобы разница в чинах не выглядела столь вопиющей, пришельцы своей властью присвоили Ивану Николаевичу звание есаула, то есть казачьего капитана.

Но командиром оставался Соловьев. А разведкой ведал хакас Сильвестр Астанаев, человек умный, опасно хитрый, невероятно талантливый, по слухам, – выпускник одного из российских университетов. Кажется, Томского.

Нарочно так подробно растолковываю, чтобы показать лже-гайдароведам и лже-историкам, пишущим на тему «Гайдар в Хакасии», что никакого «стихийного мятежа хакасского народа» под водительством «народного героя И.Н. Соловьева» на самом деле не происходило.

Сначала, после побега Соловьева из-под ареста, действительно, возникла шайка из шести, потом из десяти человек. Состав – православные казаки. Затем к ним присоединились еще примерно сто тридцать олиферовцев. Национальность – русские. Вероисповедание – тоже православное.

Только после этого отряд Соловьева начал целенаправленно пополняться хакасами. Некоторые шли добровольно, но большую часть вербовали насильно.

Первый способ вербовки: в селение приезжали несколько белых партизан. Собирали мужчин. Предлагали вступить в отряд Соловьева. Одни соглашались. Другие нет. Тем, кто согласился, вручали винтовки, предлагали, не сходя с места, расстрелять «упрямцев». Участник садистской, на глазах у односельчан, казни уже не мог после этого вернуться в родной дом…

Второй способ вербовки: «упрямца» не расстреливали – уводили из его семьи к изголодавшимся партизанам дочку-девочку или молодую мать обширного семейства (женились рано). Условие возврата заложниц: муж-отец поступает в отряд, то есть уходит от семьи в лес. Либо начинает служить в разведке у Сильвестра Астанаева. На практике заложниц возвращали крайне редко. В лагере многие женщины довольно скоро умирали от физического истощения, грязи, заражения крови.

…С приходом людей Олиферова жизнь отряда резко переменилась. Именовать его стали так: «Бело-партизанский отряд имени великого князя Михаила Александровича».

Князь Михаил доводился родным братом Николаю Второму. Император, подписывая в 1917 году отречение, назначил своим преемником брата. Лишь этот шаг отчасти оправдывает трагический, абсолютно не просчитанный поступок Николая Второго. Но Михаил стать царем не пожелал. Старший брат к такому шагу его не подготовил. Слабовольный, неумный (о чем предупреждал еще его отец Александр Третий) и вдобавок безразличный к судьбе громадного государства, Николай Второй не позаботился о цивилизованной передаче власти, хотя небольшой запас времени для этого имелся.

Великий князь Михаил никуда за рубеж не уехал, в конфликт с советской властью не вступал. Он был отправлен в ссылку в город Пермь, а в июле 1918 года тайно расстрелян. До сих пор остается непонятным: имя великого князя отряду дали в память о Михаиле Александровиче или в надежде, что он еще жив, находится где-нибудь в Париже и в обозримом будущем соблаговолит воссесть на российский престол…

Главным доказательством того, что в слиянии остатков отряда Олиферова с ватагой Соловьева не было случайности, стало вот что: появились лозунги и программа. Самым оглушительным оказался негромкий призыв: «За отделение Хакасии от Советской России!»

Таким вот образом казачий урядник Иван Николаевич Соловьев из «вольного атамана», который (как бы это сказать поделикатней) руководил операциями по регулярному посещению сел с целью продовольственного обеспечения, стал вдруг заметной и опасной политической фигурой.

Вероятно, в это время Соловьев получил громкий, хотя и неофициальный титул: «император тайги». Титул кое к чему обязывал самого атамана и резко повышал в глазах местного населения начальственный ранг Соловьева, которого многие до той поры звали просто Ванькой.

«Подайте чоновцам на умственную бедность!»

На известие о возникновении в 1920 году отряда Соловьева Москва ответила привычным образом. Не было анализа причин. Столица не запросила: «Как все началось? Кто и зачем, на основе каких порочащих сведений арестовал колчаковского урядника, который перед этим добровольно сдался в плен?»

Ответом Москвы на слияние банды Соловьева с остатками отряда Олиферова стал приказ двинуть против мятежников местную 26-ю дивизию – пехоту, конницу и даже артиллерию. Соловьев на этот маневр ответил уходом в горы и тайгу, где у него хранились запасы всего необходимого.

Вот каким образом в конце 1921 года, до приезда Голикова, излагали результаты войны с Соловьевым самые «светлые» умы Енисейского губернского отделения ГПУ и командиры местных частей особого назначения.

«Мелкие банды (здесь и далее подчеркнуто мной. – Б.К.), с которыми долгую и упорную войну ведут посланные войска, довольно прочно обосновались в Ачинско-Минусинском районе, на территории Второго Енисейского пехотного полка Особого назначения… с этими бандами пока существенных не дала. Банды… почти неуловимы, хорошо осведомлены о движении и силах действующих против них советских войск…».

Далее в документе сообщалось – война в Ачинско-Минусинском районе имеет трудно преодолимые сложности:

«Большая территория; оторванность частей полка (от других соединений в случае опасности. – Б.К.), отсутствие хорошей связи».

Чекисты и местные командиры обращались к губернскому руководству ГПУ и ЧОН с предложением: увеличить «самостоятельность этих частей и увеличить их боеспособность».

То и другое, по мнению авторов документов,

«…могло быть достигнуто путем создания на территории Ачинского уезда отдельного полка и на территории Минусинского уезда отдельного батальона…».

Полк состоял из четырех батальонов. Каждый батальон в тех условиях насчитывал 300 человек.

300 ? 4 = 1200 бойцов.

Но авторы бумаги просили прислать им полк и еще один батальон.

1200 + 300 = тысяча пятьсот человек!

Вот о каком «скромном» подкреплении шел разговор в совершенно секретной бумаге до появления в Сибири будущего автора «Тимура».

Постарайтесь, уважаемый читатель, эти цифры запомнить. Они нам скоро пригодятся.

«Голиков! Где Аркадий Голиков?!»

Предложение, с которым обратились к губернскому начальству местные чекисты и горе-командиры «среднего звена», повергло штаб ЧОН Енисейской губернии в ужас. Свободных полутора тысяч бойцов у штаба не было. Создание стабильного гарнизона, да еще столь значительного, требовало громадных средств на обустройство, на содержание, на доставку из Красноярска продовольствия, боеприпасов, обмундирования, фуража и т. п. Положение осложняло отсутствие железных дорог, а также приличных дорог для гужевого транспорта. (Об автомобилях в ту пору говорить не приходилось.)

Штаб ЧОН Енисейской губернии обратился за помощью в штаб ЧОН РСФСР, в Москву, объяснив трудность ситуации и жалуясь на невозможность разрешить ее собственными силами. Красноярск надеялся, что Москва сжалится, подошлет запрошенное. Что ей, Москве, стоит?

В столице от просьбы тоже пришли в растерянность. Только что закончилась разорительная тамбовская война. Мятежников там поначалу насчитывалось до пятидесяти тысяч. А в Хакасии действовал маленький отряд какого-то есаула. Сколько у него было войска – то ли двести человек, то ли четыреста, енисейские полководцы узнать не удосужились и (на всякий случай!) затребовали дополнительно полторы тысячи сабель и штыков.

В Москве еще раз внимательно прочитали бумагу и поняли, чего на самом деле не хватает Енисейским стратегам: умной головы. Но где ее взять? В столице такие головы на улице тоже не валялись.

Москва не отвечала Красноярску, пока в столице не вспомнили. Был на Тамбовщине командующий войсками 5-го боевого участка А.П. Голиков. Его хвалил Тухачевский. Голиков умел договариваться с местными жителями. Он что-то им такое говорил, после чего народ выходил из леса, сдавал оружие и тут же заявлял, что хочет служить в Красной армии. Его, решила Москва, и пошлем.

– Голиков! Но где же теперь Аркадий Голиков?

Начали искать – и нашли. Тоже в Москве. В полукилометре от здания РВС РСФСР (которое располагалось на Знаменке). Голиков приехал учиться в Академию Генерального штаба, которая размещалась в здании Охотничьего клуба, бывшем дворце графа Шереметьева на Воздвиженке (теперь – Новый Арбат).

Не теряя времени, штаб ЧОН Республики постановил:

– Отозвать и направить в помощь красноярским товарищам!

Кто-то Голикова даже пожалел: «Из Академии Генерального штаба? Давайте пошлем кого другого».

Ничего, – ответили им. – После доучится. Молодой еще. Вся жизнь впереди. Никуда от него Академия не уйдет.

«РСФСР. Штаб ЧОН. 24 августа 1921 года.

Начальнику Академии Генерального штаба.

Прошу откомандировать в мое распоряжение числящегося при вверенной Вам Академии бывшего командующего войсками 5-го боевого участка Тамбовской губернии тов. Голикова Аркадия для назначения на соответствующую командную должность.