Записки народного депутата

У микрофона, увидев перед глазами заполненный до отказа зал, я почему-то представил бескрайнюю страну, через которую я пролетел к этой трибуне, берег моря и мой Магадан, и ушла оторопь, спало напряжение, и наболевшее сорвалось с уст.

За многие годы существования ВЛКСМ представитель этого края говорил всему миру о повседневных делах молодежи, в суровых природных условиях вырывающей богатства земли, о мужестве и стойкости первопроходцев, о памяти тысяч несгибаемых людей, отдавших здоровье и лучшие годы жизни ради того, чтобы сегодняшние поколения имели работу на обихоженной земле…

Размечтался выступающий и, выражая мысли своих сверстников, вспомнил о фантастах, писавших, что все невзгоды этих земель связаны с влиянием холодных и суровых вод и льдов Северного Ледовитого океана, попадающих через Берингов пролив в Охотское море.

А ведь если прекратить этот доступ, то в этих краях Чукотки и Аляски и всего побережья природа преобразится. Он не обещал субтропики и пальмы, а вот о винограде и пляжах для отдыха не забыл…

Страстные слова выступающего заразили всех верой в реальность осуществления этой мечты, и Вадим почувствовал это.

Далее последовало то, чем навсегда запомнился этот посланец северных широт. Отвлекаясь от лежащих перед ним листков, глядя через зал вдаль, как бы мысленно преодолевая громадные расстояния, он обратился к президенту Соединенных Штатов Америки:

– Господин Кеннеди! Давайте деньги…

Вложив в эти слова всю мощь легких, он вынужден был сделать вдох, возникла пауза. Аудитория, ошеломленная этим бесцеремонным требованием денег, ответила дружными аплодисментами, хохотом…

Не замечая этого, он продолжил:

– …давайте деньги, которые Америка вкладывает в гонку вооружений, потратим на строительство плотины и гидроэлектростанции через Берингов пролив. Этим Вы навсегда впишете свое имя в историю человечества и останетесь в благодарной памяти грядущих поколений!

Буря оваций, восторженные возгласы провожали его с трибуны.

Обсуждая с ним выступление, мы так и не смогли получить ответа на вопрос о том, как это он, под стать опытнейшему оратору, смог овладеть громадной аудиторией, а главное, донести наболевшее и выстраданное не только до делегатов съезда, а сказать это всей стране, да и всему миру.

Вот так в этот год, словно губка, впитывая по крупицам мудрость старших товарищей, опыт моих новых друзей, познавая страну, я постигал науку работы с людьми. И с этим багажом я вернулся в Кузбасс. Меня избрали первым секретарем обкома комсомола.

Службист

Николай Петрович Соловьев воплощал аппаратного работника. Его, знающего и опытного, нельзя было назвать лидером, за которым идут массы молодежи, это был служака – важная составная часть механизма, называемого коллективом, все детали которого работают в ритме общей цели. Такие незаменимы, на них держится деловая атмосфера. На трибуну они не лезут, в общении не выпячиваются, но всегда в курсе событий; могут кивком или интонацией голоса авторитетно поддержать или отвергнуть спорную идею; бывают замкнуты или, наоборот, надоедливы, наделены долей интриганства; интуитивно улавливают момент, чтобы скромно подать решающую реплику.

Им нет равных в умении написать деловой документ, выстроить доказательный ряд цифр и фактов, сообразуемый с требованиями момента и руководства. И как бы ни пыжились соперники, ускользающая логика этих авторитетов остается вне сомнений. В народе таких людей, старательно, но с крайним формализмом относящихся к служебным обязанностям, нарекли емким, с оттенком иронии словом – службист.

Вот с таким, матерым и уверенным в своей непогрешимости службистом свела меня в одном кабинете работа в отделе комсомольских органов Центрального аппарата комсомола. Теперь понимаю: это был подарок судьбы, открывший мне, познающему азы аппаратной работы, глубинные процессы человеческого общежития.

После усвоенной в сибирских краях формулы взаимоотношений, определяемой простыми понятиями долга, чести, справедливости, я увидел, что не только это движет поступками людей, есть еще подспудные мотивы, о которых напоминает повседневная жизнь.

Через наш отдел, в обыденности называемый организационным, обеспечивалась связь Центрального аппарата с комсомольскими организациями страны. В обязанности сотрудников входило знание проблем молодежи, оценка кадров и внутрисоюзной дисциплины, стиля и методов работы комсомольских аппаратов. Работники отдела были в гуще молодежи, общались с ней во время ее труда, учебы, отдыха; более половины дней в году находились в командировках по стране.

Глубокий след и раздумья оставили у меня вечерние и ночные бдения вместе с сотнями молодых людей в Политехническом музее и у памятника В. Маяковскому в Москве во время выступлений тогда набирающих популярность поэтов Е. Евтушенко, Р. Рождественского, А. Вознесенского, Б. Ахмадулиной. В комсомольских отрядах народных дружинников мы выходили в рейды для борьбы с нарушителями правопорядка. Хотя в те годы даже невозможно было представить сегодняшнего разгула этих правонарушений. Работая затем в молодежном туризме, мог из уст гостей нашей страны не раз услышать: «Самое главное впечатление от СССР – это возможность без боязни бродить по ночным улицам Москвы, о чем у себя на родине мы давно забыли».

Наш долг состоял в том, чтобы заметить и поддержать усердие и все новое, что рождала инициатива комитетов комсомола.

Во время командировки в Омскую область меня познакомили с опытом спортивной работы на селе. Я побывал в районах, в которых за последние годы прошли областные спартакиады сельской молодежи, венчающие эти старты в коллективах; увидел добротные по тому времени стадионы, спортзалы, спортивные площадки, лыжные трассы.

Каждый год столица этого сельского праздника менялась, оставляя после себя комплекс сооружений. Важно, что средства не распылялись, на их проведение объединялись деньги областного и местного бюджетов. По этому же принципу работали в районах. И за последние десяток лет массовый спорт на селе получил добротную базу.

А за всем этим стояла, как я имел возможность убедиться, продуманная работа обкома и комитетов комсомола, поддержанная партийными и советскими органами, умело мобилизующими молодежь для участия в их строительстве и организующими спортивно-оздоровительную работу в сельских ячейках.

Впечатлениями об увиденном я поделился в Москве с товарищами, предполагая, что этот опыт следует поддержать в ЦК ВЛКСМ.

Сказанное по этому поводу Н.П. Соловьевым умерило мой пыл:

– Ну что ты там увидел особенного, рассыпаешься в комплиментах? Ведь из того, что ты рассказал, я могу подготовить записку, в которой обосную, что комсомольских руководителей области необходимо с работы снять.

Видя мое недоумение, он пояснил:

– Ведь всего-то пока лишь треть районов получили эту базу. А остальные?.. Значит, обком не сумел возглавить порыв молодежи; значит, сидят там безынициативные чинуши, работающие строго от сих и до сих.

И после небольшой паузы зло продолжил, уже полностью войдя в роль:

– Видите ли, у них пятилетка!.. И дальше за пределы этих планов они не могут отступить?

Не знаю, что побудило моего товарища (видимо, все же решил сбить спесь с восторженного новичка), но он своими сомнениями опередил мой доклад секретарю ЦК ВЛКСМ.

Так и остался бы в архивах отдела порыв восторженного проверяющего. Но в эти дни я оказался в Отделе оргпартработы ЦК КПСС у одного из его руководителей Е.З. Разумова. Он до этого работал в Кемеровской области редактором газеты «Кузбасс», а затем секретарем обкома партии. В откровенном разговоре после совещания я рассказал ему о своей работе на новом месте, поделился впечатлениями от поездки в Омскую область. Человек большого аналитического ума и знаний работы партийного аппарата, он проявил интерес к рассказанному мной. Он сказал: «А давай-ка об этом опыте расскажем в партийной печати». При этом позвонил в редакцию журнала «Коммунист».

Так и появилась в этом органе ЦК КПСС моя статья с размышлениями о развитии спорта на селе на основе опыта омичей. И думаю, что опыт спортивного строительства на селе, поддержанный партийной печатью, заинтересовал многих в стране. В Алтайском крае, Пензенской, Оренбургской областях мне пришлось убедиться в этом. А практика проведения сельских спортивных игр и фестивалей рабочего спорта жива и поныне.

Учиться у Лэй-Фэна

В Советском Союзе в работе с кадрами существовала отлаженная годами система. Руководитель любого ранга был на виду у людей. Даже будучи назначенным, он обязательно избирался в Советы депутатов трудящихся, партийные комитеты, а это значит, его отношение к людям и деловые качества получали систематическую оценку результатами голосования. И часто зарвавшемуся демагогу или выскочке опущенные бюллетени товарищей напоминали об этом.

Резервом руководящих кадров был комсомол. Работа в его аппарате давала молодым людям возможность проявить себя. И после этого они часто выдвигались в партийные и советские аппараты, профсоюзы, в промышленность и сельское хозяйство.

Как правило, уже с районного и городского звена руководители комсомола входили в составы партийных комитетов, избирались в депутаты и руководящие органы общественных организаций. Этим актом комсомольский вожак становился в ряд людей, отвечающих за результаты работы района и города; был в курсе проблем их и мог активно, пользуясь трибуной и влиянием, защищать интересы молодежи.

Руководители комсомола областного, краевого и республиканского уровней привлекались уже к общественно-политической жизни страны. Они избирались в Советы депутатов трудящихся, вплоть до Верховных Советов республик и СССР, становились участниками важнейших политических событий.

Так я, первый секретарь Кемеровского обкома комсомола, оказался делегатом XXIII съезда КПСС, участником Пленума ЦК КПСС. Вспомнить об этом пленуме мне пришлось во время недавней встречи с китайскими товарищами, перебирая, как драгоценные зерна, те давние дни, когда ковалась наша дружба, когда в прессе, по радио, с экранов кинотеатров звучало: «Русский с китайцем – братья навек!», когда о Китае и его славных боях нам напоминал страстный призыв В. Маяковского:

Давайте, китайцы,
вместе с Китаем
С империалистами
счеты сквитаем.

С этими друзьями – талантливыми и успешными – в студенческие годы мы учились в одних аудиториях (за один год они изучили русский язык); в общежитиях вместе разделяли скудный послевоенный московский быт; вместе шагали по брусчатке Красной площади, приветствуя на трибуне «вождя народов» товарища И.В. Сталина.

А тот Пленум ЦК КПСС обрушил на нас лавину злых слов и примеров, требующих, забыв о прошлом, клеймить позором наших старых и добрых друзей.

К тому времени отношения между нашими странами и прежде всего – между КПСС и КПК резко ухудшились. Дело доходило до военных столкновений на границе. А в Китае царил разгул «демократии», бесчинствовали отряды молодых людей, так называемых хунвейбинов, громивших партийные комитеты, унижающих кадры, прошедшие горнило китайской революции.

Все это делалось «по заветам великого кормчего Мао Цзэ-Дуна». Красная книжечка с его цитатами была путеводной в руках молодежи, обновляющей историю своей страны.

В пятичасовом докладе на Пленуме ЦК КПСС Н.С. Хрущев клеймил «клику Мао Цзэ-Дуна», призывал партию осудить его культ.

Странные в то время были пленумы ЦК КПСС. В Кремлевский Дворец съездов со всей страны приглашались партийные, советские, хозяйственные лидеры – около 5 тысяч человек. Слушали эмоциональный доклад-импровизацию (без чтения текста), чтобы затем услышать заверения партийной элиты, которые можно выразить словами: «Не дадим в обиду нашего дорогого Никиту Сергеевича!». Ведь главным в коммунистическом движении после Сталина стал признаваться Мао Цзэ-Дун.

Дальше такие деяния продолжались на всех уровнях на местах. Наш первый секретарь Кемеровского обкома КПСС Л.И. Лубенников специально возвращался из Москвы поездом, чтобы за время пути подготовиться к докладу. Подражая московскому лидеру, он тоже в течение пяти часов импровизировал на трибуне. Снова заверения верности от партийной организации области. В этой говорильне уже не имели значения поднятые на Пленуме ЦК КПСС очень важные и необходимые для страны вопросы развития химической промышленности (а именно этот вопрос стоял главным в повестке). Осталось лишь воспоминание о том, что с гордостью провозглашалась потом уточняющая В.И. Ленина формула: «Коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны» – с добавлением «и химизация народного хозяйства».