Оба на нее посмотрели.
– Шутить она любит, – сказал Йорг.
– Да, – подтвердил Серж. – Смешная. Ладно, давайте я вам покажу, что делаю…
Они зашли за ним в спальню. Серж скинул ботинки и растянулся на кровати.
– Видите? Вот так. Со всеми удобствами. – Кисти Серж посадил на длинные ручки и писал по холсту, прибитому к потолку. – Спина, понимаете. Десять минут без перерыва – и все. А так можно часами.
– А краски тебе кто смешивает?
– Лайла. Я ей говорю: «Сунь в синюю. А теперь немного зелени». У нее неплохо получается. Со временем, наверно, пусть и кистью тоже машет – а я буду валяться, журналы читать.
С лестницы донеслись шаги Лайлы. Она открыла дверь, прошла через первую комнату, заглянула в спальню.
– Ого, – сказала она. – Я гляжу, старый ебила за кисть взялся.
– Ну, – сказал Йорг. – Говорит, ты ему спину попортила.
– Ничего я не говорил такого.
– Пойдемте поедим, – сказала Арлин.
Серж застонал и поднялся.
– Вотей-богу, – сказала Лайла. – Только валяется, как больная жаба, и больше ничего.
– Мне выпить надо, – сказал Серж. – И я опять буду как огурчик.
Вместе они вышли на улицу и направились к «Овечьему рунцу». Подбежали два молодых человека, не старше тридцатника. Оба – в свитерах под горло.
– Эй, вы же художники – Йорг Свенсон и Серж Маро!
– Прочь на хер с дороги! – сказал Серж.
Йорг размахнулся тростью. Молодому человеку, что был пониже, попал точно по колену.
– Блядь, – сказал молодой человек, – вы же мне ногу сломали!
– Очень на это надеюсь, – ответил Йорг. – Может, будешь повежливей!
Подошли к «Рунцу». Едоки загудели, когда компания вступила внутрь. К ним моментально кинулся метрдотель – кланялся и размахивал веером меню, улещивал по-итальянски, французски и русски.
– Ты глянь, какие длинные черные волосы у него в носу, – сказал Серж. – Тошнит, честное слово!
– Да, – ответил Йорг и заорал метрдотелю: – НОС УБЕРИ!
– Пять бутылок лучшего вина! – завопил Серж, когда они уселись за лучший столик.
Метрдотель испарился.
– Ну вы и засранцы, – сказала Лайла.
Йорг погладил ей ляжку изнутри.
– Двум живым бессмертным излишества позволительны.
– Йорг, убери лапу с моей пизды.
– Она не твоя. Это пизда Сержа.
– Убери лапу с пизды Сержа, а то закричу.
– Воля моя слаба.
Она закричала. Йорг убрал руку. Метрдотель подкатил к ним тележку с ведерком, в ведерке – охлажденные бутылки. Подъехал, поклонился, вытащил одну пробку. Налил Йоргу. Тот махом выпил.
– Моча, но сойдет. Открывай!
– Все?
– Все, придурок, и побыстрей давай!
– Какой неуклюжий, – сказал Серж. – Ты погляди. Обедать будем?
– Обедать? – спросила Арлин. – Вы же только пьете. Я, по-моему, ни разу не видела, чтоб вы ели. Только яйца всмятку.
– Сгинь с глаз моих, трус, – велел Серж метрдотелю.
Метрдотель сгинул.
– Нельзя так с людьми разговаривать, ребята, – сказала Лайла.
– Мы свое уже уплатили, – ответил Серж.
– У вас права такого нет, – сказала Арлин.
– Наверно, – сказал Йорг, – но так интереснее.
– И как вас люди только терпят? – спросила Лайла.
– Люди терпят то, что терпят, – ответил Йорг. – И похуже вытерпят.
– Им только ваши картины нужны, а больше ничего, – сказал Арлин.
– Мы сами – наши картины, – сказал Серж.
– Бабы дуры, – заметил Йорг.