Красная дверь

– Я не могу заменить Росса. Никто не может. – Ратлидж стоял с беспомощным видом.

– Дэвид не просит тебя заменить его. Думаю, он всего лишь хочет услышать твой голос, увидеть твое лицо и посмеяться с тобой над какой-нибудь глупостью, как бывало до войны. Он претендует лишь на маленький промежуток времени, где нет ни прошлого, ни будущего. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Ратлидж понимал слишком хорошо. Вопрос был в том, сможет ли он изобразить силу и беззаботность, чтобы не выглядеть горюющим тоже.

Он глубоко вздохнул.

– Дэвиду следовало дать мне немного времени уладить дела в Ярде… – Ратлидж умолк. Расследование исчезновения Теллера отнимало все его время.

– И ты бы посоветовал ему не приезжать. Подозреваю, что он это знал. А пока что мне придется заняться приготовлениями. Мы проветрим свободную спальню и детскую, а еды хватит, даже если Дэвид пригласит на ланч старого партнера по архитектурной фирме и леди, которая захочет прийти с ним к чаю.

Это привлекло внимание Ратлиджа. Он поднял взгляд.

– Леди?

– Мелинда Крофорд, конечно. – Она улыбнулась. – Мы собираемся в Кент послезавтра. Все уже обговорено.

Ратлидж понимал, как много они спланировали без его ведома. Но если готовились поездка в Кент, ланч в клубе и визит в зоопарк или куда еще захочет пойти беспокойный мальчуган, он может… ну, справиться.

– Иен?

– Все в порядке. Но ты должна поехать на вокзал. Я не могу…

– Но ты можешь освободить полчаса, – мягко сказала Франс, – и привезти их сюда ко мне.

В итоге на следующее утро Ратлидж оказался на вокзале Сент-Панкрас, ожидая поезда из Эдинбурга. Во рту у него пересохло, а в ушах звенел голос Хэмиша.

Глава 10

Почти восемь месяцев Ратлидж отказывался от каждого предложения его крестного Дэвида Тревора вернуться в Шотландию. То, что произошло там в сентябре прошлого года, сделало его почти мертвым физически и истощенным эмоционально. Он не нуждался в напоминании об этом времени – события прочно запечатлелись в его памяти, и Хэмиш заботился о том, чтобы каждая деталь оставалась кристально ясной. Ибо он вошел в мир Хэмиша без всякого предупреждения, и цена оказалась слишком высокой.

Ратлидж не мог рассказать крестному, почему сама мысль о путешествии на север все еще была непереносимой. Из-за Фионы – женщины, на которой Хэмиш хотел жениться. Из-за того, что слишком много молодых шотландцев вроде Хэмиша погибло под его командованием. Тем не менее иногда ему казалось, что Тревор уже понимал значительную часть истории – по крайней мере, ту часть, которая происходила в Шотландии. Но никто не должен узнать всю правду о Хэмише и о том, что случилось во Франции.

Теперь Ратлидж радовался, что расследование отнимает так много времени, – это давало ему предлог не общаться с гостями, когда напряжение становилось слишком велико.

Как обещал, Ратлидж встречал визитеров на вокзале и, когда появился поезд, почувствовал, как напряжение вторгается в его тело, словно стальные штыри.

«Это не поможет», – насмешливо произнес Хэмиш.

Ратлидж ничего не ответил, пытаясь сглотнуть вкус горечи.

Когда вагоны медленно проезжали мимо него, бежать было слишком поздно. Его крестный, стоя у окна, помахал ему рукой, прежде чем дверь вагона открылась. Тревор вышел, держа за руку маленького мальчика, сказал что-то ему и вернулся в вагон за кожаным саквояжем, который оставил на сиденье. Ратлидж осознал за несколько секунд, что его крестный выглядит лучше, чем во время их прошлой встречи. Напряжение исчезло с его лица, а походка стала более легкой. Очевидно, это благодаря мальчику.

Оба подошли к Ратлиджу.

– Здравствуй, Иен, рад тебя видеть, – сказал Тревор, пожимая протянутую руку. – Все передают тебе привет. А это юный болтун, как мы его называем. Мальчик, помнишь своего названого дядю? Когда-то он очень хорошо знал твоего отца.

Мальчик робко протянул руку.

– Здравствуйте, дядя Иен. – Когда Ратлидж взял его маленькую ручку в свою, он добавил: – Я ехал в поезде всю дорогу из Шотландии. И вел себя очень хорошо, правда? – Он повернулся к своему дедушке. – И мне подарят щенка, если я буду хорошо вести себя в Лондоне.

Его легкий шотландский акцент звучал причудливо. Ратлидж искал приветливые слова и не находил их.

– Конечно, подарят, – сказал Тревор, нарушив неловкую паузу. Когда они повернулись, чтобы идти, он добавил: – Мы остановимся в твоей квартире или в доме Франс?

Облегчение от того, что первая встреча прошла достаточно хорошо, было почти невыносимым. Визит обещал быть удачным. Ничего не было сказано о недавнем прошлом и о том, кто остался дома, хотя Мораг прислала ему пирог, который испекла для него на Рождество в надежде, что он все-таки приедет на север.

– Она сказала, что он порядком зачерствел, – предупредил Тревор, – но это не ее вина, а твоя.

Ратлидж с извинениями принял пирог, пообещав прислать что-нибудь экономке Тревора.

Он понимал, что Тревор специально не говорит, что Мораг предпочла бы видеть его самого, что она не становится моложе, но по-прежнему его любит. Эти мысли были в глазах Тревора.

Когда Ратлидж, устроив своего крестного у Франс, прибыл в Ярд, терпеливый сержант Биггин ждал в его кабинете. При виде Ратлиджа он поднялся и пожелал ему доброго утра.

– Есть новости? – спросил Ратлидж. – Хорошие или плохие?

– Скорее плохие, – ответил Биггин. – Мы бы хотели, чтобы вы поехали с нами, сэр, и взглянули на то, что мы нашли у старьевщика возле Ковент-Гардена. Это похоже на одежду мистера Теллера. Констебль не упускает старьевщика из виду.

– Сейчас поеду, – сказал Ратлидж и направился к своей машине. Когда они свернули к Ковент-Гардену, он спросил: – Одежда выглядит поврежденной? Порванной? Со смытыми пятнами крови?

– Нет, сэр, она кажется только испачканной от толкания тачки по мокрым улицам. Но это было видно на расстоянии.

Они нашли место, где оставить машину, и прошли остаток пути пешком. Ковент-Гарден был спокоен – бурная жизнь фруктового и продуктового рынка на площади уже прекратилась. Только уборщики вычищали остатки мусора и сплетничали друг с другом – их голоса громко звучали в тишине после утренней суеты. Оперный театр выглядел как огромный корабль, приставший к незнакомому берегу.

Сержант Биггин нашел своего констебля на углу улицы, стоящего спиной к табачной лавке. Он кивнул Биггину и поздоровался с Ратлиджем:

– Доброе утро, сэр. Старьевщик в той чайной. Его тачка стоит снаружи – вон та, с красными ручками.

– Он видел вас? – спросил Ратлидж. Тачка не являлась уликой, в отличие от одежды.

– Не думаю, сэр. Погодите, дверь чайной открывается…

Они наблюдали, как массивный человек вышел наружу, но вместо светлого костюма, в котором, по словам Дженни Теллер, ее муж прибыл в клинику и, вероятно, ушел оттуда, на нем были комбинезон, сапоги и плоская фуражка.

– Черт! – мрачно выругался констебль. – Прошу прощения, сэр, но это он, старьевщик. Однако где его одежда?

– Он только что продал ее кому-то. Пошли! – Ратлидж быстро зашагал по улице к чайной.

Старьевщик поднял взгляд и насторожился, заметив приближающихся к нему констебля, сержанта и мужчину в штатском.

Они видели, как менялось выражение его лица – сначала тревога, потом раздумье: бежать или оставаться на месте. Учитывая численность противника, он предпочел остаться.

– Доброе утро, – поздоровался Биггин.

Старьевщик промолчал.

– Мне сказали, что сегодня, раньше, вы носили другую одежду, – продолжал Биггин. – Мы бы хотели взглянуть на нее.