Давай поиграем, дракон!

– Тогда нахрена ж ему столько глаз?! – едва слышно булькнула агент.

– Это не глаза, – дракон, кажется, пытался утопить её в натёкшей во вмятину от их тел луже. – Это органы размножения. И, собственно, за ними я и пришёл.

– А твои вкусы весьма специфичны, – от смеха Пижма едва не нырнула в вонючую жижу добровольно, но дракон помог ускорить сей процесс, когда перебегунчик обнаружил, что вверх по склону никто из «охотников» не поднимался и не решил оперативно развернуться.

– Это мне… Для дела…

– О, я не сомневаюсь!

– Всё ради науки!

– Разумеется!

– Ложись!

Куда больше походящий на дикое животное, чем на милый цветочек, перебегунчик настроился крайне серьёзно. Органов размножения у него и без того водилось весьма ограниченное количество – всего триста восемьдесят две потусторонне светящиеся в темноте точки – и делиться ими во имя науки и просвещения он не собирался. Более того, справедливо считал, насколько, конечно, чуть более интеллектуально развитое существо, чем тыква с мозгами саранчи, может считать, что люди – не более чем шумный бутерброд. Не зря же они с завидным постоянством пропадали на болотах, выискивая источник призывно мерцающих огоньков. Поэтому перебегунчик, сноровисто вырастив из тумана ложноножки, улиткой пополз на звук.

– Это же всего лишь туман, – не сумев убедить даже саму себя, пискнула Пижма. – Что он нам сделает?

– Сожрёт, – лаконично ответил более подкованный в вопросах био-зоологии дракон, но решил уточнить: – Разъест все мягкие ткани, растворив их в подобии слюны, которое выделяют эм… точки.

– Та-а-ак, – подобный исход в планы агента никак не входил. – И как же с ним стоит себя вести?

– Не злить, не шуметь, подкрадываться, когда он засыпает после кормёжки, – заученно оттарабанил ответственный ученик.

– А если для этого уже поздно?

– Бежать? – предположил дракон.

В очередной раз проползая мимо и оставляя за собой ленту гнилья вместо густой болотной зелени, тварь заставила парочку снова булькнуть тиной.

– А успеем? – Пижма была в себе вполне уверена, но скорость, с которой туман втянул в себя и схарчил попавшегося на пути соловья, не внушала ложных надежд.

– Как раз представится повод узнать. Если выживем, я запишу эту без сомнения ценную для потомков информацию.

– Давай лучше я запишу, – предложила Пижма. – Пока оно будет жрать тебя, я точно успею сдёрнуть.

– И бросишь меня без зазрения совести? – ужаснулся дракон.

– Без малейшего, – подтвердила девушка, но реализовывать угрозу не спешила, хотя и всерьёз рассматривала её, пусть и на самый крайний случай. – А ты можешь его сжечь?

– Чем это? – в доказательство отсутствия огнемёта Лео похлопал себя по карманам.

– Да лягать тебя хромой кобылой! Ты ж дракон!

– Да неужели?! – дракон саркастически почесал чуть заросший щетиной подбородок. – А я, наверное, подзабыл!

– Лёня, – девушка смутно начала подозревать неладное. Нет, она точно видела хвост. Он вырос прямо из… Она приподнялась, чтобы оценить подтянутый зад напарника. Ну да, прямо оттуда он и вырос. Правда, потом отвалился, как у ящерицы. – Лёня, ты какой-то не такой дракон, – пришла к неутешительному выводу она.

– Увы! – не стал отпираться учёный. – Зато я крайне талантливый алхимик… гм, – Лео запнулся, – то есть, просто талантливый алхимик. Ну или… неплохой. Проклятье! Да неудачник я, неудачник! Колдун из меня никакущий, матушка до сих пор моё имя стесняется в обществе произносить, алхимик тоже паршивый. И да, дракон тоже из меня не вышел! Потому мне и нужны эти проклятые пестики перебегунчика! С ними всё может получиться, понимаешь? Всё! Долгие годы работы, тонны литературы и сотни разных вариаций зелья!

– Господи, неужели мне даже дракон нормальный не мог достаться?!

– У каждого в этом мире своё проклятье, – перевернувшись на спину, вероятно, чтобы равномерно изваляться в грязи, Леонард смиренно сложил руки на груди и приготовился к безвременной кончине, раз уж своевременных славы и признания всё равно не добился.

– Кончай депрессировать, – девушка неуверенно пнула его носком безнадёжно испорченной туфельки, но дракон замотал головой и зажмурился, демонстрируя полнейшее повиновение жестокой судьбе. Пижма не выдержала: – Ладно, а если я достану тебе эти глазки, тьфу, тычинки или что там, ты перестанешь ныть?

– Ничего не могу обещать, – безнадёжно пробормотал в темноту дракон-неудачник.

– Нет, это невозможно, – Пижма поднялась во весь рост в полной уверенности, что совершает не меньшую глупость, чем сегодня утром, соглашаясь работать подставной девственницей для дракона. А потом его же телохранителем. Нда, кажется, глупости начинают входить в привычку. Что ж, одной больше, одной меньше. – Эй! – завопила она, приманивая хищника. – Эй, пучеглазый! Я тут! Сюда, маленький, давай, ползи, хорошенький!

Ни маленькой, ни, тем более, хорошенькой тварь уже никак не могла считаться: отяжелев на перекусах перед основным блюдом, она раздулась до размера полноценного быка и, сверкая, алыми точками… нет, определённо приятнее считать это глазами, грузно трещала в кустах, выискивая лягушат или птичьи гнёзда. Крикливую девицу она, разумеется, посчитала более питательным блюдом и с готовностью сменила направление.

– Кажется, она ненормальная, – дошло, наконец, до Леонарда, и имел в виду он явно не перебегунчика. Дракон приподнялся на локтях, наблюдая за ловко перепрыгивающей с кочки на кочку девушкой. По-рыцарски развевающийся плащ открывал ни с чем не сравнимый обзор на верхнюю, как правило, куда менее привлекательную, чем нижнюю, часть женских бёдер. Но конкретно эти бёдра, надо признать, выглядели крайне заманчиво, куда более, чем идеально прорисованные изгибы многочисленных холёных ведьмочек из сборников, наличие которых у себя дома Лео всячески отрицал. Таким бёдрам ни один нормальный мужчина не имел морального права дать сгинуть в четырёх желудках прожорливой твари. Ненормальный мужчина также посчитал себя обязанным помочь, поднялся и стал рядом.

– А как же глубокая депрессия и творческий кризис? – едко уточнила Пижма.

– Отложим.

– Тогда загоняй его туда, – «туда» едва заметно сладко пованивало тухлятинкой. Не то околевший от старости, не то покончивший с собой из-за несправедливости мира полуразложившийся лис укоризненно взирал из ямы провалом левого глаза.

– Перебегунчики не падальщики – они охотники, – возразил Леонард. – Если бы труп его привлекал, от него уже не осталось бы следа.

– Зато он замирает на двадцать секунд каждый раз, когда натыкается на что-то съедобное и только потом решает, есть его или ползти мимо.

Леонард сделал попытку выудить из плаща клочок бумаги, чтобы зафиксировать интересные наблюдения без отхода от производства, но Пижма сердито отняла приглянувшуюся ей накидку вместе с содержимым карманов.

Не дожидаясь второго приглашения, тварь зачастила ножками в сторону позднего ужина. Ужин, вопреки серьёзным намерениям, не удержался от вопля, разделился надвое и, обежав пованивающую яму с двух сторон, вновь соединился на противоположном её краю. Перебегунчик раздваиваться не стал, посчитав, что напрямиг быстрее.

Труп лиса в последний раз чавкнул и скрылся под белёсым пузом, любопытно облепленный алыми точками.

Двадцать секунд маловато, чтобы сбежать, но, если столкнуть в яму человека, времени скрыться вполне хватит. И что-то подсказывало Пижме, что в Лимбе нет ни полиции, ни доброхотов, расследующих драконьи убийства на досуге. Её рука дрогнула лишь на мгновение – вдруг не получится? Леонарда пришлось хватать за шиворот: любопытно разглядывая пробующего новое блюдо перебегунчика, он так склонился над ямой, что едва не свалился в неё без посторонней помощи. Придерживая одной рукой рубашку дракона, вторую Пижма запустила в самое надёжное место для хранения ценностей – в бюстгальтер – и жестом фокусника извлекла перцовый баллончик. Спецподготовка спецподготовкой, а с этой простой, но нужной штукой, одинокой девушке отправляться на позднюю прогулку куда безопаснее.

Мощная струя ударила по ничего не понимающей твари сверху. Перебегунчик зашипел, сбивая в кучу все свои хаотично плавающие по телу глазки-тычинки, попытался тонким слоем распластаться по дну ямы, спасаясь от неведомой напасти, и принялся усыхать в попытке прошмыгнуть мимо явно куда более страшного и хитрого хищника. Но хищник оказался не просто страшен, а чудовищен! Продолжая отрезать перебегунчику пути к отступлению ядовитыми парами, он снова разделился надвое и тыкнул острым в незащищённый бок.

– Не дыши, сказала! С наветренной, с наветренной стороны заходи! – подбадривал себя хищник боевым кличем.

– Сама заходи! Я его знаешь, как боюсь!

– Как же ты собирался его в одиночку расковыривать, дурень?!

– Я не собирался! Я его только выслеживал и ждал, пока подохнет от старости!

– Ты бы скорее сам подох, причём от глупости!

– Ничего бы и не подох!

– Да если бы я следом не шла!..