Кровь фей

Надо же, а Лэннери и не знал! Он нахмурился ещё больше, сжал палочку в руках и выдавил из себя:

– Я… хотел раскрыть свой особенный талант.

Наставница помолчала, и когда она, наконец, заговорила, голос её нисколько не смягчился:

– Вот оно что! И ради этого ты шёл на безрассудные поступки, рисковал собой и другом? Эх, Лэннери… Неужели ты думаешь, что я знаю только о двух или трёх вылазках, на которых вас поймала?

Лэннери удивлённо взглянул на знакомое лицо, пересечённое морщинками, но всё ещё хранившее красоту черт, и высоко уложенные серебристые волосы. Странно, за всё время учёбы он только сейчас, как следует, рассмотрел Наставницу.

– Но если вы знали обо всех остальных… почему не остановили меня и Саймена?

– Потому что Наставником может стать только тот, кто рвётся за пределы допустимого. И раз за разом возвращается целым и невредимым оттуда, где другие феи погибли бы.

Лэннери окончательно расхотелось спать. У него появилось странное чувство – будто бы его сердце обхватили крепкой рукой, и оно замерло, не смея биться.

– Вы… всерьёз думаете назначить меня или Саймена Наставником?

– Всерьёз. Конечно, и я рисковала, отпуская вас ночью, но вспоминала себя, – Наставница вдруг улыбнулась, и теперь её голос смягчился и потеплел, – и говорила Инисе: всё будет хорошо.

Инисой звали палочку Наставницы, сделанную из аргены, росшей давным-давно – лет, наверное, четыреста тому назад.

– И вы по ночам летали раскрывать свой талант? – Лэннери тоже улыбнулся.

– Не по ночам, но я брала на себя дополнительные задания… ввязывалась куда угодно… а мой особенный талант пробудился совсем неожиданно, – сейчас воспоминания о прошлом, которые так любила Наставница, звучали гораздо интереснее, ведь речь шла о чём-то, близком Лэннери.

– И что это был за талант?

– Вызывать дождь. Я облила всех на экзамене, который проходил под открытым небом, – Наставница рассмеялась – мягко и открыто. – Видел бы ты промокших насквозь фей, их повисшие крылья и изумлённые лица!

– Представляю себе, – хмыкнул Лэннери. Пожалуй, было бы неплохо облить лицемерную Беатию, надменную Лейю или Аргалена с его вечным: «Ну, дай мне кусочек своего сайкума, ты же наверняка не так голоден, как я!»

– Поэтому не беспокойся о своём особенном таланте. Он проснётся, когда придёт время. А пока что оставь ночные вылазки и готовься к экзамену – уверена, ты сдашь его, как надо, – ободряюще заключила Наставница.

Лэннери кивнул и хотел уже уйти, чтобы обдумать всё это у себя в комнате. Но вспомнил о самом главном, с чего начинался разговор. Тогда Наставница только свела брови вместе и ничего не сказала, а сейчас Лэннери хотел добиться от неё ответа.

– Скажите, а ведь на самом деле Равновесие нарушено?

Открытость и дружелюбие Наставницы мгновенно исчезли, как не было их.

– С чего ты это взял? – Она выглядела настороженной, будто черномаг и его нечисть собирались вот-вот постучать в двери Школы.

Лэннери объяснил. Вспомнил всё, что видел во время ночных вылазок; добавил к этому свои собственные предположения, страхи и догадки, однако, выслушав его, Белая Наставница покачала головой.

– Ты неправ, Лэннери. Если б Великое Равновесие нарушилось, нам пришла бы весть от Хранительницы. Да, нечисть вылезает то там, то здесь, но её становится всё меньше. Скоро – лет через пятьдесят – с нечистью будет покончено, и останется только человеческая несправедливость. Ну, а с этим, – вздохнула Наставница, – боюсь, мы ничего поделать не сможем. Люди так устроены – они всегда несправедливы. Мы можем только следить за Равновесием и поддерживать его. И не принимать всё так близко к сердцу. Ты же пьёшь настой белокорня, Лэннери?

– Пью, – соврал юный фей, хотя в последнее время он чаще украдкой выливал его.

– Вот и пей дальше. Ты почувствуешь себя лучше и сможешь спокойно заниматься своими делами, не думая о лишнем. Я вот завела привычку пить по кружечке утром и вечером… Ну что ж, удачи тебе, Лэннери!

Наставница ясно дала понять, что поставила точку в разговоре, и Лэннери был вынужден удалиться, проглотив вопросы о том, насколько прочна защита Школы и не прорвётся ли черномаг. Лэннери не мог забыть его страшного лица и бледных, как у мертвеца, губ, говоривших тому человеку: «…не подведи».

Перед тем, как лечь на кровать и уснуть, Лэннери с внезапным подозрением спросил Айю:

«А что, Наставница и вправду могла поговорить с тобой, как с Инисой?»

Айя помолчала и хихикнула:

«Нет. Я сказала это, чтобы ты бросил своё глупое упрямство и наконец признался!»

«Ясно», – и ему ничего не оставалось, как посмеяться вместе с ней.

Сны Лэннери оказались беспокойными: в них он бесконечно куда-то нёсся, спасал друга, вставал перед нечистью и хибри со сломанной палочкой в руках, видел раненую Наставницу… Посреди выжженного поля, где он сидел, не в силах взлететь, кто-то потряс его за плечо. Сильнее, ещё сильнее. Лэннери отмахнулся, сердито крикнул:

– Пошли вон!

…и, вскочив, обнаружил, что сидит на кровати, а рядом – недовольный и даже злой Саймен.

– Что такое? – Лэннери протёр глаза, уже догадываясь, в чём дело. В окно вовсю лился свет Белой Звезды, а значит – пора собирать цветочную росу и древесный сок.

Но Саймен заговорил о другом:

– Пора лететь на задание.

– Так, погоди, – медленно произнёс Лэннери, приглаживая растрёпанные волосы, – а сбор росы и сока я уже проспал, получается?

– Да. Я за тебя собрал, – коротко и сухо отозвался Саймен.

Лэннери в знак благодарности протянул ему руку; друг стиснул ладонь, как будто желая раздавить её, и всё так же сухо продолжал:

– Мы летим в деревню Хейгри. Хибри восстала из мёртвых, а вместе с ней и всё кладбище. Наставница очень сердится, накричала на меня! Хотя эта идея поручить всё Светлой Душе была твоя.

И, выпустив руку Лэннери, прибавил:

– Если б ты ночью меня послушал, этого бы не было.

Лэннери подумал о том же, и на душе у него стало скверно, почти как тогда, на крыше. Не смогла Светлая Душа внушить людям, что хибри нельзя хоронить! Если кто-то погиб, то винить за это следует себя и только себя! Вот бы сейчас выпить настой белокорня, чтобы не чувствовать угрызений совести… но его юный фей вылил в цветы перед Школой ещё вчера вечером.

– У меня же нет дара Хранительницы, чтобы знать, что наперёд будет, – оправдывался Лэннери, вставая с постели.

Удобство быть феем в том, что, в отличие от людей, можно спать одетым, а не переоблачаться в какие-то нелепые рубахи и ночные колпаки. Да и причёсываться с утра не надо – достаточно помахать перед собой палочкой, рассыпая искры, и готово. А вот умыться росой не помешало бы, но Лэннери решил, что сделает это по пути.

Саймен, молча наблюдавший за ним, развернулся и полетел к двери.

– Давай быстрее, Лэн!

Подхватив палочку, Лэннери устремился следом.

Отряд фей на этот раз состоял из Лэннери, Саймена, Риджаны, Лейи и… Беатии. Не самое приятное сопровождение. Правда, Беатия больше молчала, держа в руке привычный букетик белоцветов, который сотворила с помощью особенного таланта. А вот Лейя за что-то отчитывала Риджану – видимо, на правах будущей Наставницы. Знала бы она, что место уже занято!