Обрученные луной

Брангард как всегда был наблюдателен. И переживал о нем искренне, от этого на душе было еще паршивее – аж выть хотелось. Тоскливо, зло и пронзительно, чтобы всякий услышавший постарался убраться с дороги.

– Понятно, – вздохнул брат, кладя ему руку на плечо. – С матушкой говорил? Ну прости.

– Тебя-то за что? – хмуро спросил Хольм, давя рвущийся рык и желание сбросить непрошеную участливую ладонь.

– Да за все, – снова вздохнул Брангард.

Большой зал постепенно наполнялся Волками, мелькали и многочисленные гости: к Большой осенней ярмарке в город кто только ни приехал. Медведи, Росомахи, Серые братья-Волки и Лисы всех мастей, даже пару Барсуков удалось разглядеть. Но Хольм себя не обманывал, в толпе он искал одну-единственную тонкую фигурку – и не видел. Наверное, до сих пор с госпожой Сигрун беседует. Называть жену отца матушкой у него за все эти годы так и не повернулся язык. У него, Хольма, мать была одна, и уж она-то не стала бы пристраивать его в чужие руки, словно ненужного щенка.

– Пойдем-ка! – Брат решительно потянул его к их любимому месту, укромной нише между окнами в стороне от стола. – Потолковать надо.

Разговаривать не хотелось. А вот посидеть вдали от остальных и успокоиться – это, пожалуй, хорошая мысль. Брангард прав, как и всегда, осознание этого тоже добавляет горечи. Из брата выйдет отличный вождь! Умный, заботливый к своим людям… Неважно, что Хольма здесь уже не будет, ему есть на кого оставить Волков.

Они нырнули в нишу, полностью прикрытую с боков тяжелыми занавесями, только посередине осталась щель. В детстве, когда им, мелким, еще не положено было есть за взрослым столом, Хольм и Бран частенько здесь прятались и сидели тихо, глядя и слушая. Это было похоже на засаду… Хольму, правда, быстро надоедало, а вот Бран превращался в сплошные глаза и уши и как-то обронил, что из разговоров за медовухой и олениной о делах клана узнаешь больше, чем на любом совете. На советы он, впрочем, тоже пробирался. Истинный вожак с детства. И, значит, все справедливо…

– Думаешь, она выберет меня? – в лоб спросил Брангард.

– А кого еще? – невольно скривил губы в злой улыбке Хольм. – Тут и к ведьме не ходи. Она так на тебя смотрела…

Завороженно, сияющими глазами серебряного цвета, как вода в ручье в жаркий день. Любовалась его, Хольма, младшим братом и разве что не облизывалась, но слишком хорошо для этого воспитана. Не могла позволить себе провести по нежным розовым губам острым влажным язычком… Хольм едва не застонал от разом вспыхнувшего и опалившего изнутри желания. Да что же с ним такое творится! Ему ведь нравятся совсем другие девушки! Горячие, насмешливые, бойкие… И желающих разделить с ним постель хватает, не сказать, чтобы оголодал. Никак не сказать… Но один взгляд в сторону надменной чужачки выбросил из головы все планы на сегодняшнюю ночь. Кроме одного – сойти с ума!

– Ну, погоди еще, – рассудительно отозвался брат, приглядываясь к тому, что происходит в зале. – Она наследница. Может и не захотеть остаться у нас. Ее готовили управлять Рысями, у Рассимора других детей нет. Разве что племянник… Ивар этот.

– А что Ивар? – мрачно спросил Хольм, пытаясь отвлечься.

– Да странно как-то готовить в наследницы девушку, если есть парень. Он вроде бы не дурак. Почему Рассимор не назначил наследником его?

– Не знаю и знать не хочу, – беспомощно огрызнулся Хольм. – Как ты не понимаешь?! Уехать с нею… Кем я там буду? Приблудным волком среди котов? Ты их видел, посольство это? Любого посади на весы, на другую чашу не знаешь, сколько золота насыпать, так они себя ценят. Древний род, гордость предками… Мы для них грязь под лапами – того и гляди, запачкаются.

– Зря ты так, – в который уже раз вздохнул Брангард, вытащил из кармана сухарь и сломал пополам. – На вот, погрызи, а то пока еще на стол накроют. С голодухи на всех кидаешься.

И сам захрустел подрумяненным в печи ржаным ломтем так смачно, что у Хольма заурчало в животе, а рот наполнился слюной. И вправду ведь с утра не жрал! Пока оленя волокли до города, пока здесь… А Брангард как таскал с детства в карманах вкусняшки для старшего, вечно забывающего поесть брата, так и продолжает это делать до сих пор.

В полном молчании они съели каждый свою половину сухаря, и у Хольма немного, самую малость перестали выть на сердце бешеные волки. Не из-за утоленного голода, конечно, а просто накатила тихая и слегка виноватая благодарность к Брангарду. Ну не виноват младший, что госпожа Сигрун без ума от единственного сына настолько, что готова горы свернуть – и выстелить ими дорогу своему дитятку. Чего уж говорить о нелюбимом пасынке! А ведь он бы никогда не предал Брангарда, всю жизнь прикрывал бы ему спину и слушался, как положено слушаться вожака. Пусть он и сильнее…

Это уже были нехорошие мысли, и Хольм их торопливо отбросил. Драться с братом за первенство в роду? Нет, никогда! Что бы ни говорили молодые дерзкие Волки, которых он, Хольм, водит на охоту…

– Не обижайся на мать, – попросил вдруг Брангард, словно угадав, как и всегда, его мысли. – У нее никого нет, кроме меня и нашего отца. Но его, сам понимаешь, воспитывать и беречь уже поздно, остаюсь я. Что поделать, если она такая? Я ее люблю, но брат у меня тоже один. И я не хочу, чтобы ты наделал глупостей, дуралей мохнатый.

– Не дождешься, – усмехнулся Хольм, чувствуя себя неловко от такой откровенности. – Лучше скажи, Лестана, она… тебе нравится?

– Хорошая девочка, – со слишком, пожалуй, старательным безразличием отозвался Брангард. – Красивая, умненькая, учтивая. Славной женой будет, наверное. Хольм, ты чего?

Он внимательно глянул в глаза невольно повернувшемуся к нему Хольму, укоризненно покачал головой.

– Клыки спрячь, дурень. Вон, уже отрастать начали.

– Непр-р-равда, – тихо проговорил Хольм, пытаясь не сорваться на рычание. – Я себя дер-р-ржу! А ты… как ты не видишь?

Он безнадежно махнул рукой, действительно не понимая, почему Брангард так слеп. И глух. И внезапно лишился нюха. Ведь не может он всерьез не замечать, что наследнице Рысей достаточно просто рядом пройти – и кровь в жилах закипает, изнутри поднимается томительный сладкий жар, а в голове такие мысли… Не может ведь Брангард этого не чувствовать?! А если так… значит, брат ему впервые в жизни лжет? Ох, как не хочется даже думать об этом, но наследница Рысей – прекрасный выбор для будущего вождя Черных Волков. Слишком правильный, чтобы умница Брангард ее упустил.

– Идем, – вскочил он, словно кто-то отпустил туго натянутую тетиву, и стрела сорвалась в короткий страшный полет. – И пусть она сама выбирает.

– Прямо сейчас? – насмешливо уточнил Брангард, вмиг став чужим и высокомерным. – Дай девушке хоть по сторонам оглядеться. Поесть с дороги, нарядами покрасоваться… Дикий ты, братец. И дурной, как лось в гоне. Не толкай ее на то, о чем сам потом пожалеешь.

– А ты меня не учи! – не выдержал все-таки, сорвался Хольм. – Если она тебе и в самом деле безразлична, уйди с дороги!

– Дурак! – тоже повысил голос Брангард, не забывая, впрочем, поглядывать, чтоб никто не подошел к их убежищу слишком близко. – Ты хоть сам сначала разберись, чего ты хочешь! К Рысям ты ехать не желаешь! Но здесь остаться все равно не выйдет. Да, я люблю мать. Но она тебя со свету сживет, и я это понимаю. Я тебе, дурень, добра желаю. Не хочешь к Рысям, смотри, придется к Медведям ехать. Или вовсе к Барсукам. А дочка у Рассимора слишком хороша, чтобы дураку отдать. И хватит на меня зубы скалить – совсем в своих лесах одичал! Тоже мне, вожак…

На Хольма словно плеснули ледяной водой – с размаху целую бадью.

Он оскалился на брата? Словно… настоящий неразумный зверь? Он, сын вождя, истинный оборотень, владеющий своим Волком легко и привычно, как частью себя?

Хольм затряс головой, растер ладонями ноющие виски. Что-то и вправду день не задался. Стыдно-то как! Тогда, после встречи с Сигрун, было не стыдно, а сейчас… Брангард ему не враг. Они братья. Любящие друг друга братья, как бы ни пыталась их разделить Сигрун.

– Лучше бы помылся да одежду сменил, – безжалостно добил его Брангард. – За девушкой он ухаживать собрался. Нет, если ты хочешь сбить ее с ног запахом три дня не мытого самца, то все правильно. Она сомлеет, ты ее на плечо – и в логово. Лишь бы девицу не стошнило, она Кошка все-таки, а не Кабаниха.

– Заткнись… – простонал Хольм, изнемогая от стыда. – Я сейчас… вернусь… А если ты… Брангард… Если ты, пока меня не будет…

– Место рядом придержу, тарелку покараулю, девушку – тоже, – насмешливо пообещал скотина-братец. – Отцу скажу, что скоро будешь. И давай уже, начинай думать головой, а не тем, что у тебя под хвостом. Ты ведь умеешь, когда нужно, я знаю.

Он осмотрелся сквозь щель в занавесях и придержал их для Хольма. Тот вышмыгнул из убежища и пробрался к выходу из зала, коротко взмолившись Матери-Волчице, чтобы не встретить ни Лестану, ни еще кого-нибудь из Рысей. До них ему дела не было, но не хотелось увидеть в надменных взглядах кошаков свое отражение, встрепанное, злое, растерянное.

Волкам, попадавшимся навстречу, он коротко кивал, незнакомцам сдержанно кланялся, сын вождя должен быть учтив. Где-то поблизости мелькнула статная фигура Сигрун в расшитом золотом темном платье – Хольм отвернулся, стиснув зубы, и пообещал себе, что будет с мачехой приветлив ради брата и отца. А Лестану он так и не встретил, и это точно оказалось к лучшему. Хватит того, что она уже видела его перекошенную после разговора с Сигрун рожу. Еще и напугал, наверное, девчонку. Нехорошо, совсем нехорошо. Прав Брангард – как есть дурак! Но теперь все изменится. Главное – постараться забыть, что Сигрун собирается отправить его к Рысям. Надо поговорить с отцом. Он поймет, что Хольму необходимо остаться дома, просто не может не понять. Ведь так?

Глава 3. Гости и хозяева

Стоило Лестане покинуть комнату госпожи Сигрун, как в коридоре к ней кинулись две девушки, одна – явная Волчица, про вторую Лестана ничего не поняла, ей было не до того, чтобы разбирать, кто из местных настоящий оборотень, а кто обычный человек под покровительством клана.

– Скорее, госпожа, скорее, – наперебой заговорили девицы. – В большом зале все уже собрались, ждут только вас и госпожу Сигрун!

– А она… – Лестана неуверенно оглянулась на закрытую дверь.

– У нее из комнаты другой ход есть. Только он через кухню, а вас, госпожа, нельзя так вести, – пояснила Волчица.

Лестана понимающе кивнула. Конечно, Сигрун наверняка захочет дать кухаркам и прислуге последние указания… Гостья ей в таком деле помешает, да и неприлично это.

Она шла с девушками по петляющим сумрачным коридорам, слушая веселую, но почтительную болтовню. Девицы рассказывали, как в клане ждали приезда юной госпожи. Ой, а молодой господин в сером плаще – это брат госпожи Рыси? Какой красивый… И обручального браслета нет, значит, никому еще не дал обещание? И остальные мужчины тоже хороши! Высокие, статные, волосы такие…

Тут Волчица умудрилась на ходу мечтательно закатить глаза, а ее подружка прыснула. Ну да, Волки, как заметила Лестана, предпочитали стричься коротко, самое длинное – по плечи. У Рысей же мужчины отращивали волосы до пояса. Обычай времен древней клановой вражды, когда коса побежденного воина была лучшим трофеем. Сразу видно, что Черные Волки – молодой клан.

Она улыбнулась, отвечая на вопросы. Да, Ивар ее брат, но не родной, а двоюродный. И невесты у него пока нет, он всего год назад призвал внутреннего зверя. Девушки понимающе кивнули: кто же пойдет замуж за оборотня, не доказавшего свою истинность? А Лестану кольнуло привычное уже томительное беспокойство, потянуло где-то внутри гадким страхом – что, если… Отбросив дрянную мысль усилием воли, она продолжила улыбаться и говорить – дочь вождя не должна показывать беспокойство.

– Леста, вот ты где! – выскочила из-за очередного поворота обеспокоенная Кайса. – Твои украшения!

Ох, и правда! Лестана пощупала пустую мочку уха. Серьги, с которыми она никогда не расставалась, подарок Ивара на девятнадцатилетие! Брат ездил за ними к мастерам клана Барсука, и отец отпустил его с неохотой, потому что не имеющий зверя Ивар считался еще подростком. Но все обошлось, брат привез ей чудесный подарок, а вскоре и Мать-Рысь одарила его своей милостью.

– Совсем забыла, – смущенно отозвалась Лестана. – Сняла, когда мылась, вот и…