Неназванная

– Помню! Хорошее было время…

– И ты всё ещё знаешь, где мой дом, – промурлыкал Фарел. – Может нам…

– Нет уж, – снова не дала ему договорить Шаттнаара. – Ты страшно растолстел и обрюзг. Да и я, – она критически осмотрела себя, – не помолодела.

– Ты хороша! – протестующе воскликнул хозяин притона.

Шаттнаара мелодично рассмеялась.

– Но пятнадцатилетняя соседка всё же лучше, я полагаю?

Хряк вздохнул и опрокинул очередную кружку.

– Куда мне до пятнадцатилетних? Сил уж не хватит.

– Ой, брось, – шутливо отмахнулась целительница. – Раньше ещё как хватало! Приходи ко мне завтра, я тебе такой декокт сооружу, сил станет больше, чем в молодости.

– Ага, и рожу он мне подправит, твой декокт, – уныло скривился Фарел. – И пузо уберёт.

Бутыль пустела с ужасающей скоростью.

– Что нет – то нет, – согласно кивнула Шаттнаара, пробуя получившийся отвар на вкус.

Вроде, неплохо вышел.

В дверях появился Алдар. Он стоял, пошатываясь и борясь с тошнотой. Последняя была отчасти вызвана ранением, исцелением и вытекающей из этого слабостью, отчасти – запахом хрякова одеяла, в которое его завернули.

– Как ты меня нашла? – проговорил он почти шёпотом.

– Шла-шла и нашла, – пожала плечами Шаттнаара. – Повезло. Главным образом, тебе! Потому что без моей помощи ты бы…

– Я знаю, – советник слегка кивнул.

От кивка его замутило с удвоенной силой.

– Спасибо, Шатти.

– Шатти?! – Фарел стукнул кружкой по столу. – Это – твой теперешний хахаль?

Целительница вздохнула.

– Я бы не отказалась, но этот мальчик слишком юн для меня, – кокетливо взмахнув ресницами, “призналась” она. – Но он – под моей защитой, если что. Мы поняли друг друга, Фарел?

Шаттнаара метнула на хозяина притона такой взгляд, что тому захотелось – всего на одно мгновение, но всё-таки захотелось! – нырнуть под стол и притвориться, что его здесь нет.

– Не помню, говорила ли я, но имя “Шатти” мне не нравится, – строго добавила целительница.

Второй взгляд, лишь самую малость помягче, предназначался советнику.

– Что натворили эти двое? – сменил тему Фарел, кивком головы указав на лежащие на полу трупы насильников.

Их до сих пор не убрали. Верно, порядок и чистота хозяина заботили не столь сильно, сколь он пытался ранее показать.

– Надругались и пытались задушить мою ученицу, – спокойно ответила Шаттнаара.

– Ну, поделом им, значит, – подытожил Фарел после небольшого молчания. – Задук был с ними? Это ты его поджарила?

– А как ты думаешь? – вопросом на вопрос ответила целительница.

– Кто четвёртый? – советник повернулся к Фарелу. – Который сиганул в окно.

– Зорот, – без запинки ответил хозяин притона. – Бортников сын. Вот ведь паскуды!

Алдар усмехнулся.

– Можно подумать, тебя это задело.

– Обидеть хочешь? – Фарел нахмурился. – В моём доме? У меня бывают разные гости, то верно. И сам я не очень чист, то – тоже правда. Золото, серебро… случалось и за нож хвататься. Раза два.

– В двадцать два поверю охотнее, – советник смотрел Фарелу прямо в глаза. – Но вижу, что такое паскудство, как ты выразился, тебе поперёк натуры. Мои извинения.

– Иди приляг, – хозяин притона кивнул в знак, что извинения приняты. – Везучий ты, парень. Если Шатти самолично за тебя вступается… А самострел хоть и говённый, а всё ж таки дырку проделал аккурат, где надо. За малым, поди, до сердца не достал.

– Достал, – с каким-то странным выражением в голосе поправила его целительница. – Обычно такие ранения исцелить нельзя, но… удалось почему-то. Ты и впрямь везучий! – заключила она.

Шаттнаара ничуть не кривила душой. У любого заклинания, и исцеляющие – не исключение, есть предел. У каждого чародея он, конечно, разный. Но свои возможности она знала очень хорошо и, когда увидела, что натворил болт, выпущенный из самострела, чуть не взвыла от горя.

Поняла: поздно. И исцеляющую формулу произнесла скорее машинально, чем всерьёз надеясь, что та всё-таки почему-то сработает.

Но она сработала!

И это не давало теперь целительнице покоя: отчего? Должна же быть какая-то причина, объяснение этому, желательно – научное.

Так ничего толком и не надумав, Шаттнаара решила при случае написать своему бывшему наставнику. Она очень хорошо помнила: несмотря на всё своё высокомерие, Коршун был непревзойдённым чародеем.

Уж он точно разберётся во всём этом.

Кайя сердилась. Главным образом, на себя: снова проспала до полудня, и Алдар ушёл на работу голодным. (То, что он вообще не приходил, отлёживаясь после ранения в Варварских закоулках, она знать, понятно, не могла).

– Выгонит он тебя и наймёт нормальную служанку, – приговаривала она сама себе, кухаря. – И будет прав!

С завтраком, положим, не задалось, но уж обед (или ужин?) она сделает такой, что советник пальчики оближет! И… авось, не выгонит?

– Ааааа!!!

Увлекшись готовкой и самокритикой, она не заметила, что (а точнее – кто) ещё есть на полке с крупами, куда потянулась её рука. Но крыса, которая таилась в надежде, что её вся эта суета не коснётся, увидела приближающуюся пятерню и осознала: надо бежать, сейчас или никогда.

Вышло “никогда”. Чародейка пожелала видеть мёртвую крысу вместо живой, и та сразу же стала таковой. Вздохнув, девушка пошла за метёлкой и помойным ведром: брать руками эту гадость совершенно не хотелось.