Слишком живые звёзды 2

Такое затишье (её рот полон крови), сквозь которое слышен звон цепей.

Рэндж коротко гавкнул, и все бойцы тут же встали на лапы. Как по команде она начали пятиться назад, пока не остановились и не перестроились в некое подобие походной колоны. Впереди встали самые большие, в хвосте – самые маленькие, некоторые даже умудрились забраться на спины своих товарищей. И у всех как у одного был взгляд готового к бою солдата, которому теперь нечего терять.

Женя и Рэндж встали перед колонной, но пары широко раскрытых глаз были прикованы только к Рэнджу. С минуту он молча оглядывал свою стаю (он смотрит на каждого, прямо как вожак), после чего развернулся к двери и напряг лапы. Опустил голову и слегка, совсем чуть-чуть отвёл её в стороны.

– Хорошо, сделаем это.

Женя сорвался с места и рванул к двери, услышав, как множество когтей скользнули по кафелю. Стая помчалась вперёд, и даже малюсенькие крохи неслись со всей скоростью, не уступая своим большим братьям. Рэндж грозно зарычал, и его рык тут же подхватили остальные – от маленьких до больших, от тёмных до светлых, от самых милых до угрожающе опасных. Каждый из стаи Рэнджа проникся его силой и уверенностью, что никогда не пропадала из оранжевых глаз.

Первым по двери ударил Женя, но уже в следующую секунду давление на неё резко увеличилось, накатив огромной волной тяжело дышащих зверей. Чьи-то рёбра прижались к бедру Жени – он это чувствовал так же хорошо, как и пошатывание двери под своим телом. Ещё чуть-чуть, и она точно слетит. В худшем случае чьё-то плечо просто раздробится.

– Назад, назад! Осталось совсем немного!

Вся стая вновь попятилась и отошла даже дальше того места, откуда начинала бежать. Некоторые особо длинные хвосты касались прутьев открытых клеток, слишком тесных для собачьих душ. На несколько секунд Рэндж обернулся, прошёлся взглядом по каждому (высматривает раненых), а потом поднял голову и посмотрел на Женю – точно так же, как на него самого смотрели все обитатели «Питомника для братьев наших меньших».

– Мы спасём её, Рэндж, обещаю. Ты ещё будешь выслушивать наши крики и пытаться нас успокоить.

Женя провёл рукой по мускулистой шее, покрытой чёрной шерстью, зная, что за каждым его движением внимательно следят десятки глаз. Повернулся к двери, сжал кулаки, и хоть нетерпение кипело в его крови, хоть вокруг разрастался хаос, в любую секунду стены могли рухнуть и обвалиться, Женя позволил себе закрыть глаза.

Его футболка на её обнажённом теле… Её слова, обозначающие одно, и движения тела, просящие совсем другое… Сочетание красоты и боли… Смех и плач, слёзы и улыбка, тёплые касания чуть дрожащих ладоней… Серые, такие прекрасные глаза, переливающиеся блеском льда в холодном сиянии луны и пылающие ярким огнём в солнечном свете. Катя… Женщина, ради которой не хотелось умирать. Ради которой хотелось жить, делая каждый момент её жизни счастливее предыдущего.

Женя открыл глаза. Дверь. Одна чёртова дверь, и стая Рэнджа, рвущаяся на свободу. Около двадцати шести сердец, тонущих в неистовом пламени воина. Искра, искра, пожар. Даже самое крупное цунами не потушит этот огонь.

Они рванули вперёд и через мгновение врезались в дверь, навалившись на неё сотнями килограммов – как раз в тот момент, когда прогремел ещё один, самый мощный взрыв. Дверь сорвалась с петель, вылетела из проёма, и вместе с ней на пол упал Женя, на которого тут же навалился огромный сенбернар, а сверху ещё несколько таких же гигантов.

– Вы мне сейчас рёбра сломаете!

Словно услышав его, четвероногие бойцы слезли и вышли в коридор, половина которого окрасилась человеческой кровью. Женя встал на ноги, лишь а секунду удостоил коридор взглядом (Добро пожаловать в хоррор) и подозвал к себе Рэнджа. Он тут же подбежал, и как только его лапы приблизились к кроссовкам, вся стая собралась у дверного проёма, сев на задние лапы и ожидая непонятно чего. Они не убегали, хотя могли. Теперь каждый из них мог вырваться на свободу, но все они не двигались с места и смотрели на единственную немецкую овчарку – чёрного принца, выхода из диких лесов.

Они признали его лидером. Своим вожаком.

Как только эта мысль пронеслась в голове, Женя почувствовал неимоверную гордость. Будто отец, увидевший, как его сын побеждает на Олимпийских играх и становится чемпионом мира.

– Я пойду за Катей. Найду её и вместе мы что-нибудь придумаем. А ты… – Женя посмотрел на ожидающих бойцов. – А ты нужен им. Сможешь вывести их отсюда? – Рэндж коротко кивнул, всем своим видом показывая, что уверен в своих действиях. – Если мы и вправду под землёй, двигайся на верхний этаж. Они верят тебе, я верю тебе, так что не подведи. Увидимся наверху, лидер.

Женя повернулся лицом к тянущемуся вдоль коридору, уже собрался сделать шаг навстречу (крови, здесь так много крови) неизвестному, но передумал. Он вновь посмотрел на Рэнджа, опустился на левое колено и, уместив чёрную мордашку меж ладоней, поцеловал мокрый от пота носик.

– Я люблю тебя. Мы с Катей любим тебя больше всех на свете. Помни об этом, когда почувствуешь опасность. Ты храбрый, очень храбрый, но постарайся донести себя живым. Пожалуйста… – Губы снова прильнули к носу и на этот раз задержались на несколько секунд. – Я люблю тебя, Рэндж. Знай, что мы с Катей будем тебя ждать. А теперь веди своё войско и сохрани в живых каждого. Себя в том числе.

Женя обнял Рэнджа и поднялся, после чего провёл взглядом последовавшую за чёрным принцем стаю. Рэнджу даже не следовало на кого-то лаять, все словно его понимали на подсознательном уровне. Понимали потому, что полностью доверились.

В забрызганном кровью коридоре, пол которого был выложен чёрно-белой плиткой, под холодным светом жужжащих ламп, стоял высокий парень в белой футболке с надписью чёрными буквами ROCK на груди, что тяжело поднималась от каждого вдоха. Ладони сжимались в кулаки, воздух вокруг становился вся горячее. Любой зверь, что осмелился бы посмотреть в эти карие глаза, не задумываясь попятился бы назад, потому что ТАКОЙ решительности в одних зрачках никто ещё не видел.

Когда в коридоре погас свет, а весь мир утонул в тишине, в непроглядной мгле раздался голос. Скрипящий от ненависти голос шестнадцатилетнего подростка:

– Если ты хоть немного навредил ей, я отправлю тебя обратно в ад. И ты мне ещё заплатишь за шрамы. Ты заплатишь за всё, дьявольская морда.

* * *

Кровь не переставала течь даже сейчас. Казалось, она вытекает из пола, из тоненьких щелей меж плитами кафеля.

– Ну давай же, твою мать, должно получиться!

Влада вцепилась пальцами в талию женщины и со всей силы попыталась стянуть её с себя, да пододвинуть хоть на пару сантиметров, но эта туша так и осталась лежать мёртвым грузом.

– Сколько ты нажрала, прежде чем упасть на меня? Килограмм двести? Или все…

Что-то ещё пуще придавило Владе грудь, так что дыхательные пути чуть не перекрылись. Воздух еле-еле протискивался в лёгкие, царапая стеки горла. Кости, казалось, вот-вот сломаются или хотя бы треснут, и тогда Влада точно не сможет выбраться отсюда. Останется лежать здесь, пока не превратится в окоченелый труп.

Голова не поворачивалась совсем. Необъятная грудь упавшей женщины давила на неё, будто пыталась расплющить – сначала провалиться висок, а потом и весь череп разойдётся по швам. Влада видела перед собой (не могла не видеть) стелющиеся чёрно-белые плитки, уже скрывшиеся под лужей крови, и дверной проём, через которой можно было выйти в коридор. Дверь (деревянная, совсем хлипкая) слетела с петель при первом же взрыве. Влада оставила её открытой, когда вошла сюда за тампонами. По знакомым ощущениям она поняла, что следующие три-четыре дня точно не станут лучшими в её жизни. Обычно всё происходило безболезненно (насколько это возможно), но около двух раз в год месячные устраивали Владе поездку в ад. И сегодня в голове зародилось сомнение: «Может, скоро как раз такая поездка?»

Но всё обернулось куда хуже. Ад сам пожаловал в гости, прихватив с собой все прелести преисподнии.

Первый взрыв сбил Владу с ног как мяч для боулинга – кеглю. Она тут же грохнулась на пол и прежде чем успела что-либо понять, увидела, как пошатывается шкаф. Тогда она попыталась встать, но второй взрыв вновь вырвал пол из-под её ног и сбил ещё одну, гигантских размеров женщину.

Она упала на Владу, и вдобавок к ней сверху грохнулся шкаф, из которого вылетели обезболивающие, выдающиеся без рецепта, и средства гигиены…которые теперь были вымазаны в крови.

Влада втянула в себя как можно больше воздуха, упёрла локти в пол – они сразу же заскользили по крови – и вцепилась в живот уже мёртвой, покинувшей мир женщины. Мышцы напряглись до предела, от боли взвывала каждая клеточка тела, но Влада так ничего и не добилась. Дышать становилось всё тяжелее, мир уже начал расплываться, а контуры его – тонуть в темноте. Прямо как тогда, в небольшом магазинчике на пустой заправке. Ты помнишь ведь, да? Ты боролась из последних сил, переставляла ноги по пустой дороге, пока сама истекала кровью, и даже когда эта проклятая ячейка шкафчика не открылась, ты не сдалась. Точнее, попробовала сдаться, но вспомни, кто проснулся в твоей груди. Пантера. Чёрная, мать её, пантера! ВСПОМНИ! Вспомни её глаза, эти тёмно-зелёные глаза, свои глаза, глаза зверя, что никогда не сдаётся! Ты выжила в аварии, выбралась из горящей машины, ГОРЯЩЕЙ МАШИНЫ! Неужели ты не сможешь выкарабкаться из-под какой-то толстухи и задохнёшься под ней?! Неужели так умирают пантеры?!

– Нет, – еле простонала Влада. Она медленно выдохнула весь тот жалкий воздух, что ещё был в её лёгких, и позволила ещё сильнее прижать себя к земле.

Когда женщина чуть ли не коснулась пола, придавив собой Владу, та резко вдохнула и перевернулась… попыталась перевернуться. Плечи наткнулись на скрытые под блузкой слои жира, которых набралось, наверное, не меньше двух тонн. Нет, даже пошевелиться сейчас было невозможно, не то что перевернуться. Влада отказывалась признавать крутящуюся в голове мысль, но она была слишком, слишком яркой, чтобы её просто не заметить.

Ты выберешься, только если тебе кто-то поможет. Вот так, подруга: одной тебе не выкарабкаться.

Ты меня плохо знаешь, хотела сказать Влада, но с её губ сорвался лишь один тихий стон. Чёрно-белые плиты начали меркнуть, чёрного становилось всё больше благодаря разрастающейся лужи крови. Мимо дверного проёма, прямо по коридору, пронеслись две пары ног – мужских и женских. Влада услышала последовавшие за этим крики, а через полминуты увидела бегущую в обратную сторону пару ног – только мужских. Воздух разорвала череда выстрелов. Потом ещё один. И ещё один…финальный. У дверного проёма появились тяжёлые армейские ботинки, замызганные какой-то грязью, очень смахивающей на плоть. Человеческую плоть. Ботинки замерли, повернулись носками к слетевшей с петель двери. Послышался звук отстёжки магазина от автомата. Затем его поменяли, передёрнули затвор и…чмокнули? Святец чмокнул автомат?

Попроси у него помощи! Если промолчишь, точно сдохнешь!

И Влада уже действительно открыла рот, чтобы крикнуть, как по ушам ударил женский вопль… нет, мужской. Кричал мужчина, но ТАК истошно, что оставалось удивляться, как его голосовые связки ещё не порвались. Они замерли, когда прогремело три выстрела. Влада увидела, как рядом с армейскими ботинками одна за другой упали гильзы – с весёлым звоном, будто сопровождающим чужие жизни. Наконец Святец отошёл от дверного проёма и направился в ту сторону, в которую стрелял. Его шаги с каждой секундой становились тише, и когда совсем исчезли, Влада тут же вцепилась в женщину – в самый последний раз. Она уже не могла дышать, не могла! Веки тяжелели, темнота приближалась, так что ещё хоть одна минута промедления могла стоить жизни. Перед глазами возникло крутящееся в воздухе колесо. Ноздри заполнил запах горящей обивки сидений, жар огня окутал лицо. Влада вновь оказалась в горящей машине, в дешёвом такси, которое они с Ромой заказали, чтобы быстро добраться домой, потому что сами они были не в состоянии терпеть слишком долго. Влада чувствовала призрачные пальцы ночного ветра, чувствовала, как лёгкие сжимаются от каждого вдоха, чувствовала, как умирает! Снова машина, снова огонь, снова шёпот смерти. Но пусть она хоть завопит! Пусть вопит, ей не удастся заглушить рычание пантеры! Пантера сильна! Пантера сильна! Пантера…

Женщина не сдвинулась. Казалось, она только прибавила в весе, и с каждой минутой расстояние меж её грудью и полом уменьшалось. Вот такой наступает конец – смерть под килограммами жира и целлюлита от удушья. Если где-то во вселенной выдают награду за самую нелепую смерть, жюри обязано быть тут. Десять из десяти!

– Очень смешно. – Влада не говорила – хрипела. Глаза её медленно закрывались, а в голове проносились дурацкие мысли. Больше всего Владу – умирающую в луже чужой крови – интересовало, почему пол выложен чёрно-белой плиткой. Именно чёрно-белой. Почему, например, не просто белой? Или просто чёрной? Корабль наверняка проектировали ещё давно, могли бы провести исследования, которые показали бы, что белый цвет более…

Влада из последних сил вдохнула воздух, открыла глаза…и услышала…

…шаги.

Не тяжёлых армейских ботинок, нет, обычных кроссовок.

Вскоре в дверном проёме они и показались – исполненные в светлых тонах, подошвы были испачканы кровью. Сверху надеты джинсы… Влада насколько могла повернула голову…уставилась на белую футболку с крупной надписью ROCKна груди. Феникс, тот самый. Влада много слышала про него (вроде спас девочку из пожара), видела лишь несколько раз, но эту футболку узнала сразу. Она стала чуть ли не важнейшим атрибутом его образа.

– П…помоги мне, пожалуйста.

Кроссовки не двигались с места, ноги в чёрных джинсах не дрогнули. Влада попыталась вновь выдавить из себя слова, когда человек с надписью ROCK на груди повернулся и зашагал прочь.

Вот он, герой. Легенда Чистилища, мать его, ничем не отличается от Святцев!