Слишком живые звёзды 2

– Да, тремя этажами ниже. Она, наверное, в комнате, хотя я не уверена.

– Далеко комната от кухни?

Несколько секунд Влада молчала. За это время все трое успели выйти в коридор – до сих пор пустой и до сих пор залитый лужами крови.

– Если учесть то, что мы ползём как черепахи, то да, далеко. Примерно такое же расстояние, как отсюда до поворота коридора. Метров двести, думаю.

– Хорошо. Поступим так: дойдём до лифта, спустимся на три этажа, а дальше… ну, раз через него ввозят продукты, значит там должно быть что-то вроде склада, хотя бы небольшого. Вот там ты нас и подождёшь, Катя. А мы с Владой быстренько найдём Алёну и прискочим обратно уже с ней. Конечно, если нам никто не помешает. Тогда…будем действовать, исходя из ситуации.

– А ты уверен, что лифт в той стороне, куда мы идём?

Женя вспомнил треск помех, доносящихся из рации, пристёгнутой на форме (Лжеца) одного из Святцев. Вспомнил, как он уже шёл по этому коридору, совсем недавно, в другую сторону, как раз-таки выйдя из лифта. Вот только в этих воспоминаниях шёл он не в своём теле. Окружение будто бы было больше, да и дышал он по-другому…

Похоже, я реально схожу с ума.

– Да, лифт в той стороне. – Женя сильнее сжал ладонь Кати. – Ты жди нас там, где я сказал. На кухне точно есть ножи, возьми один из них себе. Надеюсь, не пригодится, но… короче, лучше возьми, не помешает.

Они продолжали идти вдоль коридора – одной тройкой, превратившейся в единое целое. Каждый был испачкан кровью и больше напоминал выжившего на поле боя солдата, которому чудом не снесло голову и не оторвало ноги. Рука Влады лежала на плечах Жени, другая сжималась в кулачок и разжималась, вгоняя в ладонь ногти. Сам Женя старался идти в одну ногу с Владой, но как можно быстрее, потому что он уже успел увидеть, что делают Святцы с теми, кто пытается сбежать – просто-напросто расстреливают на месте, даже не предупреждая. Катя же спокойно шагала, держа Женю за руку. Она была предельно спокойна, и это самое спокойствие слегка напрягало. В такой ситуации, когда всё вокруг рушится, а люди убивают друг друга, оставаться спокойным невозможно. Судя по виду Кати, она ещё и дралась – не на жизнь, а насмерть. То, что, будучи с ног до головы в собственной и чужой крови, Катя оставалась спокойной, не могло не пугать.

Где-то в подсознании Жени билась мысль, что она, его любимая Катя, так и не очнулась, вернее, не полностью. И никогда не очнётся.

Что-то с ней случилось. Что-то такое, после чего она уже не будет прежней.

– Ты как? – Он обратился к Владе, но продолжал вслушиваться в дыхание Кати: вдох, выдох, вдох, выдох. – Не чувствуешь, что теряешь сознание?

– Единственное, что я сейчас потеряю, так это терпение. Алёна, может, сейчас умирает, может, она…

Предложение так и осталось недосказанным. Влада резко замолчала, когда увидела, как отразился свет от носка тяжёлого армейского ботинка. Из-за угла вышел Святец, прислонивший приклад АК-74 к плечу и сразу же снявший его с предохранителя – в тот момент, когда глаза Святца встретились в глазами Жени. Вся тройка остановилась. Из-за угла показался ещё один чёрный силуэт, намного выше первого и шире в плечах. У последнего не было автомата, лишь пистолет, но и он был направлен прямо на Женю, стоящего в центре их небольшой горе-команды. В длинном коридоре, тянущимся в бесконечную даль, пол которого устилали лужи чужой крови, два Святца выглядели безликими посланниками ада, и единственным, что у них осталось от человека, были глаза. В них Женя и смотрел, не в силах поверить, что он так крупно облажался.

С его губ сорвалось всего одно короткое слово:

– Блять.

* * *

«Вы когда-нибудь видели орлов?

Вживую? По-настоящему?

Я вижу их каждую ночь. Каждую, сука, ночь. Я вижу ястребиного орла, порхающего в небе над Индией, вижу орла-могильника, который вдруг решил пригнездиться рядышком с Байкалом, вижу клинохвостого орла у берегов Австралии, где лучи яркого солнца тонут в его чёрных-пречёрных крыльях.

Но больше всего меня пугает другой… тот, чья порода ещё совсем не изучена.

Вы замечали, какие орлы сильные? Это самые могущественные птицы на Земле, небо принадлежит им, и даже те, кто передвигается исключительно по почве, запросто могут стать жертвой этих воздушных монстров. Орлы… Орёл… сколько же величия в этом слове. Миллионы лет они не снимают со своей головы корону, миллионы лет они внушают ужас тем, кто живёт рядом с ними. Мускулистая шея, сильные ноги, а когти… ух, если они вопьются в кого-нибудь на скорости полёта орла, этому бедняге не миновать смерти – мучительной и ужасной. Триста километров в час! Вы можете себе это представить? Летающая машина для убийств с лучшим в мире зрением, способная развить скорость в триста километров в час на высоте восьмисот метров! Это поразительно. Но что ещё удивительнее, эти сумасшедшие хищники очень однолюбивы. Самец выбирает себе одну самку на всю жизнь…подобно волкам. Силы орлам, конечно, хоть отбавляй. Несмотря на свой лёгонький скелет (он весит меньше перьев!), орлы способны поднять в воздух средних размеров оленёнка. Знаете, как они их убивают? Очень, очень хитрым и – нужно признать – потрясающим способом. Они выжидают, пока один из оленёнков достаточно близко подойдёт к краю горы, после чего а безумной скорости впиваются в их тушу и сбрасывают с обрыва. Позволяют жертве разбиться насмерть, а потом опускаются вниз и трапезничают прямо там, на месте.

А красота… Как же красива каждая порода орлов! Вам стоит один раз увидеть беркута живьём, чтобы влюбиться. Эти мощные крылья, загнутый клюв – жёлтый у основания и чёрный на конце, а в переходе между этими двумя цветами – приятно-серебристый. Такие хищники не могут быть некрасивыми. Они эстетичны, грациозны и опасны. Шедевр природы, лучшие из птиц, за которыми можно наблюдать целую вечность. Я всегда восхищался природой Земли, всё время она казалась мне непостижимой, чем-то таким, что не сможет полностью понять ни одно существо во вселенной.

Но сейчас я вижу орлов каждую ночь. Я просыпаюсь (я сплю!) посреди ночи и слышу, как раскрываются крылья целой стаи орлов, хотя, конечно, стаей они не летают, я это знаю. Орлы – одиночки. Исключение они делают лишь для своей пары, которую они выбирают на всю жизнь, и детей. Но в моих снах (мне снятся сны!) они летают именно стаей. Я вижу их силуэты на фоне тёмного неба, усеянного миллиардами звёзд, вижу, как переливается свет луны на их крыльях. И я боюсь. Но боюсь не кого-то из этих орлов, а лишь одного – того, что сидит на ветке одинокого дерева, прорастающего на самом краю горы, и смотрит на меня. Этот орёл не похож ни на кого другого: ни на Беркута, ни на могильщика, ни на кого в мире. Я слышу, как щёлкает клюв даже после того, как просыпаюсь. И знаете, что действительно пугает меня больше всего на свете?

Он.

Этот орёл.

Потому что он настоящий.

После каждого сна я смотрю в зеркало и ясно вижу те места, которых касались клювы – теперь вместо кожи там виднеется плоть, гнилая плоть и отвратительно мягкие сухожилия. Я гнию, а орлы склёвывают меня во сне подобно в мифе людей про Прометея, вот только никакой огонь я не крал. Я всего лишь делаю то, что должен, а теперь…я боюсь засыпать. Каждую ночь стая орлов взлетает в небо и начинает петь хором ужасную песню, которую я не понимаю, но чувствую– она пропитана отчаянием. И потом они пикируют вниз, ко мне, и как только их клювы впиваются мне в глаза, я просыпаюсь.

И за всем этим наблюдает один орёл. Шестнадцатилетний орёл, решивший играть не по правилам.

Что ж, имеет на это полное право, учитывая то, какой СИЛОЙ он обладает.

Но тело, которое я ношу, сгнивает. С каждым днём моя душа всё больше связывается с этой плотью, с этим отвратительным человеческим мозгом! Я начинаю спать, я начинаю видеть сны, я начинаю думать КАК ЧЕЛОВЕК. И если так продолжится, я умру точно так же, как больные гангреной умирают на войне – медленно, с пониманием того, что тело, в котором я нахожусь, сжирает какая-то инфекция.

Я знаю, как зовут эту инфекцию. Имя ей – орлы, приходящие ко мне после того, как я засыпаю. Обычно они охотятся только днём, нет… они ВСЕГДА охотятся только днём. Это дневные хищники.

Но совсем недавно появился орёл, который охотится исключительно под призрачным светом луны. Один, единственный, неповторимый.

Я доберусь до него, обещаю всем жнецам, которых я обращал.

Как только придёт время».

Алексей Царёв,

тридцать пятая запись

* * *

– Руки вверх, твари! Быстро!

Первые секунды Женя просто смотрел на две тёмные фигуры с оружием в руках, не в силах пошевелиться. Примерно то же самое он испытал, когда прямо на него (ещё совсем недавно) навёл пистолет Бордовый, но руки у того дрожали, сильно дрожали. У Святцев не дрожало ничего. Если сначала Женя и поверил, что Бордовый способен спустить курок, то совсем скоро разубедился в этом, а вот Святцы – здесь не было никаких сомнений – церемониться не будут. Об этом ясно говорили еле видимые пятна чужой крови на их чёрной униформе.

– Вы, блять, оглохли?! Руки вверх!

Приказ остался невыполненным, никто не поднял вверх и одну руку. Женя почувствовал, какой вдруг расслабленной стала ладонь Кати в его собственной. Одного быстрого взгляда на неё хватило, чтобы понять – она снова не здесь: глаза пусты, рот полураскрыт, а мышцы лица полностью расслаблены. Похоже, проблеск сознания был временным и, может быть, последним. Сейчас Катя вновь находилась где-то далеко, где Миша рассказывает ей о пиратах и динозаврах (почему я это слышу?), смеясь почти на каждом слове вместе со своей мамой. Но всё это призрачно, не по-настоящему, будто…

– Жду три секунды, после чего отстреливаю этой суке ногу.

Влада резко дёрнулась в объятиях Жени, вырвав того из собственных (не собственных) мыслей. Она подняла вверх одну руку, но второй – той, что лежала на плечах Жени – даже не шевельнула.

– Я не могу поднять другую руку. У меня ранение, если я её подниму, то упаду. Мне нужна опора, понимаете?

Один из Святцев – широкоплечий, высокий, с взведённым на пистолете курком – повернулся к своему товарищу и встретился с ним взглядом. Женя увидел, как под чёрной тканью маски попыталась проскочить улыбка, но что-то ей помешало.

– Ты слышал? Она думает, что мне не насрать! Будь я проклят! – Он обвёл взглядом всю тройку, поднял пистолет (на стали был выбит серийный номер оружия) и направил его на Владу. Держа её на мушке, он продолжил: – Заткнись и подними свои руки вверх, пока к твоему ранению не прибавилось ещё одно. Колющее, режущее, огнестрельное – это уже на ваш выбор. На мой выбор. Ясно? Подними. Руки. Вверх.

Влада попыталась выполнить приказ, но как только она отцепилась от плеч, её тут же потянуло вниз. Женя сразу поймал её, не успев отпустить, и прижал к себе. Спина наливалась болью, рука наливалась болью, но он готов был терпеть эту боль, и силы ему передавала одна-единственная мысль, что никак не уходила из головы: «От меня сейчас зависят жизни двух женщин. Не облажайся. Хотя бы сейчас».

– Она не может поднять руку, не видите? Одна из них на мне, так что никто не вытащит из-за пояса оружие. Вот наши руки.