Слишком живые звёзды 2

– Боже! – Тяжело выдохнула Влада. – Почему мне так плохо?

В воздухе нарастало давление. Женя чувствовал, как оно вибрирует у каждого под кожей.

– Да ладно, детка, не злись. Никто здесь не называл тебя шл…

Раздался последний, самый мощный взрыв. Лифт резко качнуло, пол ушёл из-под ног, и на несколько секунд пропал свет, наступила кромешная тьма. Женя самым первым рухнул на пол, приложившись лицом об металл. Из носа к губам побежала тёплая струйка крови. Рядом упала Влада, громко ахнула, а потом тихо-тихо застонала: видимо, упала она на раненую ногу. Но Катя осталась на ногах, да, Женя не услышал, чтобы она хоть пошатнулась. Услышал он кое-что другое.

Звук спускаемого предохранителя.

Свет зажегся в тот момент, когда цифры на тёмном экрачике сложились в 50, а лифт перестал ехать вниз и двинулся в бок подобно вагону метро.

– Не смотри на меня так или я раздроблю твой копчик пулей.

Женя встал на четвереньки, быстро взглянул на Владу (сама она не поднимется), посмотрел на Катю через плечо и…поразился.

Даже сейчас, в такой ситуации, когда от смерти Женю отделяло одно неверное движение, он застрял во времени, уставившись на Катю снизу вверх. В этот момент она была как никогда красива, и уродливое лицо, которое стало уродливым совсем недавно, сияло красотой. И всё из-за глаз… Яркие, безумно яркие серые глаза сияли на покрытом кровью лице словно два бриллианта, потерянные в липкой грязи. В голове Жени пронеслась мысль: «Я никогда не разлюблю её, сколько бы шрамов она не получила». Её внутренняя красота, скрывавшаяся в глазах, сейчас затмила собой всю кровь, все раны на лице и сделала его невероятно красивым. Очень, очень красивым.

И очень грозным. Женя чувствовал, что Здоровяк боится того прямого взгляда, что исходил от серых глаз.

– Повторяю последний раз: прекрати на меня так смотреть. В противном случае спущу курок.

Свет начал мигать, накаляя и без того напряжённую обстановку. На секунду тьма завладевала лифтом, потом отступала и вновь возвращалась, но казалось, Катя не замечала перемен света: она смотрела в глаза Здоровяка, до боли сжимая кулаки. И почему-то Женя был уверен, что кровь на костяшках её правой руки – чужая кровь. Кому-то не повезло встать на пути дикой волчицы.

Откуда у меня эти мысли?

– Ты был с ним знаком. – Голос Кати не дрожал. Он насквозь пропитался злостью, но не дрожал. – Более того, ты угощал его пивом в барах и знал, что он избивает свою жену. Ты дружил с Лжецом. Ты с ним дружил.

Здоровяк, сам того не заметив, сделал шаг назад, поближе к дверям. Рука, держащая пистолет, затряслась. Палец мог соскользнуть в любой момент, и тогда прогремит выстрел, который заберёт жизнь Кати. И она умрёт у Жени на руках как в концовках лучших драматичных фильмов. Если о сейчас же – сейчас же! – ничего не предпримет, то может не надеяться на счастливый финал. Всё закончится слишком жестоко, как всегда и бывает в реальной жизни.

– Ты часто заходил к нему в гости, да? И смотрел в глаза женщине, жизнь которой превратилась в ад из-за вас двоих. С одним я уже разобралась. Он просил передать тебе «привет».

– Успокой свою суку! – Женя сразу понял, что обращаются к нему. Он опустил голову вниз, но всё равно увидел, как на него нацелили пистолет – увидел чужими, ярко-серыми глазами. – Встань и уведи её к дальней стене! Живо!

Женя не встал. Повисшую тишину разбавляло лишь его тяжёлое дыхание, даже Влада перестала стонать и с пола наблюдала за происходящим: стоящий на четвереньках парень отказывается подниматься, пока у его головы держат пистолет. Лифт, этот огромный гроб из стали, с бешенной скоростью продолжать лететь по тоннелю, так что медлить было нельзя. Совсем скоро они прибудут на сто четвёртый этаж.

– ПОДНИМИ СВОЮ ЗАДНИЦУ И УСПОКОЙ ЭТУ ТВАРЬ! БЫСТРО!

Катя, скажи что-нибудь. Отвлеки его на пару секунд.

– Знаешь, как скоро этот говнюк из самоуверенного мачо превратился в жалкий мешок дерьма? Так же будет и с тобой. Ты и он…

– Я тебя предупреждал, сука.

В тот момент, когда Здоровяк поднял пистолет, чтобы выстрелить Кате в живот, всё и началось.

Женя кинулся ему в ноги и мгновенно повалил, одновременно услышав грохот выстрела. Он не понял, куда попала пуля – в него или нет. Но даже если и попала, то плевать. У Жени были считанные секунды, чтобы взять верх над Здоровяком, поэтому он отбросил все мысли и сконцентрировался на самом главном – инстинктах. Все органы чувств обострились за один миг, и ярче всех вспыхнула интуиция. Казалось, Женя стал единым сгустком инстинктов и интуиции.

Теперь всё зависело лишь от его действий.

Здоровяк упал не полностью, его плечи врезались в стальные двери. Буквально впились, чуть не сбив лифт с рельс. Свет вновь замигал, и теперь интервалы между наступлениями тьма стали короче. Темнота – света, темнота – свет. Так что каждые две секунды Женя со Здоровяком не видели друг друга, но слышали. Слышали тяжёлое дыхание, биение сердец и прорывающийся под землёй лифт, который неминуемо быстро приближал их к сто четвёртому этажу.

– Ты что вытво…

Женя врезал Здоровяку по морде и еле сдержал крик, когда кулак взорвался болью. Череп у того был крепким, очень крепким, чуть ли не титановым. Удар пришёлся по челюсти с левой стороны, но ничего, кроме синяка, Женя не добился. Ударил бы он чуть сильнее, то не выбил бы челюсть, а сломал себе кисть. И тогда бы уже заведомо проиграл.

Мне его не одолеть. Он намного, намного сильнее меня.

Но уже поздно отступать. Мысли прочь, выкручиваем инстинкты на максимум.

Здоровяк обхватил шею Жени подобно тростнику и сжал ладони, перекрыв все дыхательные пути. Большие пальцы давили на кадык, пытались сломать его, вогнать глубже в шею, залив её внутренность горячей кровью. Женя вцепился в руки Здоровяка, начал подниматься на ноги, но его тут же притянули к чёрной униформе совсем как тряпичную куклу. Лицо вжалось в широкую грудь, стали слышны удары чужого сердца. Тук-тук-тук. Вот как звучит предсмертная симфония. Звук стучащего сердца, олицетворяющий жизнь.

– Ещё один шаг и я его не отпущу. Отойди к той стене!

Женя втягивал воздух, но тот останавливался в том месте, где сильные пальцы впивались в натянутую кожу. Кашель застревал там же, так что гортань, казалось, вот-вот разорвётся от колоссального давления. Рот беззвучно шевелился, губы впечатывались в чёрную ткань, под которой, судя по всему, был надет бронежилет. Всё перестало иметь значение. Воздух – вот что сейчас важно. Женя забыл о любви, которую испытал с приходом Кати в его жизнь, забыл о ненависти, ставшей синонимом к слову «дом», забыл о Рэндже, которого, может быть, уже нет в живых, и даже о матери он забыл – об этом монстре в женском теле, поселившимся в одной кровати с его отцом-неудачником. Всё это перекрыла одна простая вещь – кислород. Никогда в жизни Женя не подозревал, как сильно он нуждается в воздухе.

Здоровяк продолжал сдавливать шею, наверняка намереваясь сломать позвонки. Для него это на раз плюнуть. Господи, о чём ты вообще думал?! Он же раза в два здоровее тебя! Один его удар прямиком в твою челюсть – и ты труп! Как ты с ним справишься?! Вызовешь Джина?! Или придумаешь что получше, а?! Эта махина размажет тебя по лифту, придурок! Сдайся, пока есть шанс! Он в сто раз сильнее тебя!

Нет. Сила в любви, а этот урод не способен любить.

Как только эта мысль проскочила в голове, Женя из последних сил поднял руки и на ощупь нашёл лицо Здоровяка. Сердце того ускорило ритм. Не теряя времени, Евгений Бравцев, две тысячи четвёртого года рождения, хулиган и почти двоечник, стыдливый позор семьи, с ненавистью надавил пальцами на глаза Здоровяка.

И хватка исчезла.

Женя сразу отполз в другой угол лифта, врезавшись в него плечом и начав выплёвывать лёгкие, зайдясь безумно сильным кашлем. Но хоть кашель и разрывал грудь, время из-за этого не остановилось. Кажется, оно даже ускорилось. Здоровяк начал вставать, всё ещё находясь у стальных дверей, Влада так же лежала на полу (теперь рядом с Женей), стояла только Катя, и при взгляде на неё всё внутри Жени похолодело. Если Здоровяк решит переключить своё внимание на Катю, ей конец. Она точно с ним не справится, здесь вообще без шансов.

И тем не менее она сказала:

– Если встанешь, твоя кисть окажется глубоко во рту. И я заставлю тебя сожрать её живьём.

Он её убьёт. Как она этого не понимает?!

Женя вскочил и рванул к дверям, к стальным дверям, у которых стоял огромный чёрный силуэт. Если бы не размеры лифта, совершить задуманное бы удалось: врезаться в Здоровяка и сбить его с ног, после чего придавить одним коленом грудную клетку, другим – горло, и вот после этого вырубить его, чтобы больше не поднимался. Но всё произошло совсем наоборот – Здоровяк схватил Женю, перевернул в воздухе и кинул на пол как присосавшуюся к одежде букашку. Спина взорвалась болью, но та мгновенно утонула во вспышке адреналина. В самый последний момент Женя успел поднять голову, так что череп его остался нетронутым – во всяком случае, пока.

– Твоя мама тебя не учила, что старших надо уважать?

Одно это слово – мама – всколыхнуло в груди всё живое. Злость ударила по рёбрам, и теперь в глазах Здоровяка появилось что-то другое, что-то очень похожее на…

ТЫ ПРОСТО ОДНА! БОЛЬШАЯ! ПРОБЛЕМА!

– Ну уж нет. – Женя упёрся руками в пол и, поняв, что не успеет подняться, начал отползать от огромного монстра, нависшего над ним. Ноги двигались как поршни, ещё ни разу мышцы не сокращались так быстро, боль не была такой слабой. Когда расстояние до Здоровяка превысило два метра, Женя снова вскочил и вместо того, чтобы принять рациональное решение, подумать о пистолете или какой-нибудь болевой точке на теле Здоровяка, сделал то, что лучше всего у него получалось – принял боевую стойку.

Кулаки поднялись вверх, свет с темнотой разыгрывали спектакль, в котором двое мужчин смотрели друг на друга, тяжело дыша, втягивая в себя горячий воздух.

– Я бы не советовал тебе делать это, сынок. Хорошенько подумай. Я переломлю тебя как веточку.

– Я тебе не сынок, падаль!

Женя кинулся на Здоровяка и в это раз претворил задуманное в реальность, смог обмануть соперника. Он побежал с явным намерением вогнать свой кулак в чужое лицо, но в последнюю секунду, когда руки Здоровяка взметнулись вверх, Женя со скоростью пикирующего орла нырнул вниз и оказался в ногах. Одну из них он сразу обхватил руками, под другую подставил собственную и всем весом резко навалился на ноги Здоровяка, моля Бога, в которого никогда не верил, о том, чтобы всё получилось.