Слишком живые звёзды 2

Влада удивлённо выдохнула, и Катя, услышав её, тоже остановилась.

– Ты чего встал? – Голос доносился будто издалека, Женя ничего не слышал, кроме собственных мыслей. – Вспомнил, что утюг забыл выключить? Пошли, у нас мало времени.

Но он не сдвинулся с места. Что-то шебуршилось в голове, что-то очень важное. Чёрное? Чёрная нить? Нет, просто нить. Какая-то ниточка мысли скользила по стенкам черепа, и, потянув за неё, можно было узнать что-то важное. Женя ощущал, что должен о чём-то сказать Владе и Кате – особенно Кате – вот только никак не мог понять что именно. Было чувство, но не конкретный образ. Может, свет? Да, свет. Свет темнее, более тёмный на менее тёмном, стекло, плечи, голова и…

Когда Женя понял, о чём должен предупредить Катю, справа взревел двигатель.

Все повернули головы и увидели вспыхнувшие фары внедорожника, рычащего как дикий зверь. За лобовым стеклом скрывался тёмный силуэт мужчины – его Женя и увидел, но не обратил никакого внимания; очертания силуэта почти сливались с тонированной поверхностью стекла. Двигатель взревел ещё раз, разорвав тишину на куски, и подпевая ему, уже совсем рядом взвыл гром. Во вспышке молнии Женя увидел глаза мужчины, голодные глаза хищника, а под ними – расплывающуюся улыбку. Шины истошно взвизгнули, весь мир затрещал по швам, и чёрный внедорожник рванул вперёд на всех скоростях. Прямо на кучку трёх жалких человечков.

Всю свою жизнь Женя отличался тем, что принимал решения быстро, пусть и не всегда правильные, реакция его всегда была на высоте, но сейчас, когда с бешеной скоростью приближалась радиаторная решётка внедорожника, Женя остолбенел, ничем не отличаясь от оленя, замершего в нарастающем свете фар. Разум покинул тело, хотелось бежать, но мышцы будто окаменели. Женя просто стоял и смотрел на приближающуюся смерть, забыв о Владе. Она тоже не сводила глаз с двух увеличивающихся жёлтых огоньков.

И внедорожник раздавил бы их за мгновения, если бы Катя не взяла ситуацию под свой контроль. Не колеблясь ни секунды, она упала на колено, вытянула перед собой пистолет и спустила курок. Выстрел раздался одновременно с громом. Лобовое стекло разошлось трещинами, и Женя увидел – увидел очень чётко, – как на стекло брызнула кровь и силуэт мужчины бросило вперёд, прямо на руль. Колёса вновь взвизгнули, повернули в сторону, внедорожник ринулся влево, и только когда свет фар перестал ослеплять Женю, он пришёл в себя. Услышал, как металл ударился об металл, как разбилось стекло, как жалобно застонал человек. В его стоне слышалось слабое, но хорошо уловимое бульканье.

На какое-то время Женя стал обычным зрителем, заложником своего тела, лишь наблюдателем происходящего. Он видел подходящую к внедорожнику Катю. Внедорожник врезался в огромный грузовик, от лобового стекла осталось лишь несколько осколков, торчащих по краям, но они не мешали Жене разглядеть мужчину, половина головы которого стекала по обивке сидения. И он был ещё жив. Невероятно, но он жил…правда, недолго. Катя открыла дверцу со стороны водителя, поднесла пистолет к тому, что осталось от головы самого водителя, и вынесла мозги одним выстрелом. Влада коротко вскрикнула, вжалась в Женю, испугала её вовсе не кровь (она сама сегодня разорвала человеку голову девятью граммами свинца). В ужас приводило то, что ни один мускул на уродливом лице Кати не дрогнул. Она проделала это так хладнокровно, словно в груди у неё нет и чего-то похожего на сердце.

– Залезайте на пассажирские сидения. – Катя посмотрела на них как на маленьких детей, не понимающих, чего от них хотят. – Залезайте на пассажирские сидения. Женя, помоги ей забраться в салон, если она сама не сможет. – Глаза Кати растворились в пустоте. После недолгого молчания она вновь обратилась к стоящей перед ней двойке, и в этот раз в её голосе сквозило намного больше жёсткости. – Женя, схвати эту девчонку и бегом в машину. Делай, что говорю, пока мы не сдохли!

Наконец Женя сдвинулся с места, чувствуя исходящую от серых глаз злость. Катя вцепилась в куртку существа, у которого вместо головы была каша, и с силой рванула на себя. Десятки, если не сотня, килограммов накренились в сторону и в следующую секунду рухнули на асфальт, у ног женщины, не знающей преград. Она отодвинула тело, села в водительское сидение, поморщилась, когда облокотилась и почувствовала спиной ещё тёплую кровь и что-то липкое, вероятно, мозги. Положила пистолет на сидение справа, взглянула на коробку передач (автомат, слава богу, автомат) и посмотрела, начал ли Женя делать хоть что-нибудь полезное.

Начал. Он всё-таки очнулся, открыл заднюю дверцу и усадил Владу на пассажирское сидение. Уже собрался сесть рядом с Катей, но она одной ладонью сказала ему подождать и немного отойти. Пристегнувшись, она закрыла дверь, поставила коробку передач на реверс, надавила ногой на педаль газа, и внедорожник послушно отполз от грузовика, хотя только что врезался в него. Катя отъехала на достаточное для разворота расстояние, прикинула, как лучше с парковки выйти на дорогу, и махнула Жене, чтобы тот залезал.

Господи, пусть у нас всё получится. Помоги мне вывезти нас отсюда.

Но Женя сделал именно то, чего Катя боялась больше всего – начал поступать по-своему, зачем-то обошёл внедорожник спереди – чуть ли не богом, – открыл дверь и сказал три простых слова:

– Мы забыли Рэнджа.

* * *

Катя несколько секунд смотрела в широко раскрытые карие глаза, крепко сжимая руль, даже не осознавая этого.

– Он остался в питомнике?

Женя покачал головой. Сильный порыв ветра поднял его волосы, молния осветила покрытое кровью лицо.

– Он не в питомнике, – гром перекрыл часть слов, но Катя всё равно уловила их. – Мы с ним сбежали из питомника, а потом разъединились и договорились встретиться после того, как он отведёт своё войско.

По сведённым в домик бровям Кати Женя понял, что лишь потеряет время, если начнёт ей всё объяснять. Как они могли забыть о Рэндже? Как он – он! – мог забыть о Рэндже?! Он же наравне с Катей стал самым близким другом Жени, они виделись каждый день, болтали (Рэндж очень любил погавкать), разделяли украденные со столовой бутерброды на двоих. Так как Женя мог забыть о своём друге, чуть не оставив его брошенным? Как?! Чёрт возьми, КАК?! Он не вспомнил о нём, когда Здоровяк загнал их в лифт; даже не подумал, как Рэндж будет его искать. Не вспомнил о нём и после выстрела Влады, когда сидел рядом с Катей и думал о чём угодно, только не о Рэндже, своём друге. И почти убравшись отсюда, найдя рабочий транспорт и глядя на дорогу, которая простирается вот здесь, совсем близко, Женя еле вспомнил о том, кого сто раз гладил по голове и целовал в мокрый носик. Разве это достойный хозяин? Разве можно вот так безответственно обращаться со своим питомцем, о котором сам же поклялся заботиться?

Женя почувствовал, как жгучий стыд разливается по всему телу. Если бы лицо не скрывала размазанная кровь, оно было бы ярко-пунцовым.

– Рэндж остался в Чистилище?

Глупый вопрос, очень глупый, но Женя не стал злиться на Катю. Сегодняшний день был просто наполнен глупыми поступками, глупыми словами, одной сплошной глупостью.

– Да, он там. Я так доверился ему, тому, что он со всем справится, что не подумал о том, как он выберется. Он же не сможет вызвать лифт. Он…

Женя замолчал, уставившись в бескрайнее поле, одновременно и видя, и не видя несущиеся к ним облака. Казалось, с каждой секундой они опускались всё ниже и ниже, чтобы в конце концов раздавить землю и всех, кто на ней находится.

Выживут только жители Чистилища.

Внезапно Катя схватила Женю за руку и с силой сжала её, заставив обратить на себя внимание. Она заговорила быстро, чётко, отчеканивая каждое слово – так говорит командир в сложной ситуации, требующей экстренного решения.

– Послушай меня. Рэнджа нам сейчас никак не вернуть, даже если сейчас встанем и начнём молиться. Никак, понимаешь? Мы почти выбрались, нам ничто не мешает уехать отсюда. На заднем сидении девчонка умирает – вот кому сейчас нужна помощь. Женя… – Она ещё сильнее сжала его руку. По всему её виду было понятно, что ей так и хочется сорваться на крик, но тем не менее она заставляет себя говорить спокойно. – Прошу тебя, прими правильное решение. Давай сейчас уедем отсюда и больше никогда не вернёмся. Мне жаль Рэнджа, но нужно уметь расставлять приоритеты. Ему мы уже ничем не поможем.

И на какое-то мгновение в глазах Жени промелькнуло что-то, похожее на согласие (может, смирение), но уже через секунду он вырвал свою руку и отпрянул от внедорожника как от какой-то противной твари. Смотря на Катю, продуваемый холодным ветром, Женя отходил всё дальше и дальше – ближе к Чистилищу, дальше от свободы. Наконец он заговорил, и каждое его слово било по рёбрам Катя не хуже мужских кулаков:

– Я никуда не поеду без Рэнджа. Я обещал, что буду заботиться о нём, значит выполню обещание. Я возвращаюсь в Чистилище, а ты можешь езжать, Рэндж потом приведёт меня к тебе.

Женя развернулся, побежал туда, откуда все они пришли.

И вот здесь Катя разозлилась.

Она схватила пистолет, выскочила из машины и выстрелила в Женю. Точнее, не совсем в него. Пуля чиркнула об асфальт в нескольких сантиметрах от ноги мальчишки-мужчины, не способного уследить за своими поступками. Катю так и подмывало снести ему голову! Она вся, от макушки до ног, пылала от злости, и первые капли подступающего дождя не могли потушить её. Одна часть Кати ненавидела Женю, жаждала выдавить ему глаза как Лжецу, но другая… другая любила его всем сердцем, и от этой адской смеси всё внутри разрывалось на куски.

Несмотря на окружающий её холод, Катю бросило в жар.

– ОСТАНОВИСЬ! – Женя подчинился, но не потому, что вдруг решил послушать Катю, а потому, что его до жути напугал раздавшийся за спиной выстрел. Он медленно повернулся и поднял руки вверх. От последнего жеста у Кати защемило сердце. – Я тебя прошу в последний раз! Послушай меня! Давай сядем и свалим отсюда к херам, как и хотели! Пожалуйста, Жень, ПОЖАЛУЙСТА!

Пистолет в её руке подрагивал, нет, его носило из стороны в сторону. На парковке, забитой пустыми автомобилями, друг напротив друга стояли два силуэта – мужской и женский. Оба тяжело дышали, оба освещались каждый раз, когда вспыхивала молния, и содрогались при громах. Мужчина и женщина продолжали стоять, глядя друг другу в глаза, и тогда, когда дождь усилился. Вода хлынула на покрытую кровью кожу, и почему-то Алексей в этот момент испытал удовольствие, несмотря на ноющую боль во всём теле.

– Я сейчас без вас уеду! Слышите? – Влада пыталась кричать, но из внедорожника доносился лишь еле слышимый голос. – Мне насрать на вашего Рэкса! Садись в тачку, Катя, и увози нас отсюда!

Но она не могла уехать без Жени. Иррационально, глупо, неразумно, но так оно и было. К тридцати двум годам Катя думала, что познала чуть ли не всю жизнь, что стала намного мудрее, чем, например, год назад, но сейчас, стоя под проливным дождём и целя пистолет в любимого человека, она вновь испытывала чувства, какие могут быть только у подростка. Логичнее всего было бы сейчас сесть во внедорожник, свалить отсюда и бросить Женю, вот только она не могла. Не могла Катя бросить Женю точно так же, как он не мог бросить Рэнджа. Но и позволить ему уйти тоже не могла. Нерешаемая дилемма. И на её решение давались считанные минуты.

– В пистолете остался один патрон, – глаза застилала вода. Катя не могла понять, то ли это её слёзы, то ли дождь. – Не заставляй меня простреливать тебе колено, чтоб ты не смог убежать. Я потеряла маму, когда мне было двадцать, отца – ещё раньше. Я потеряла сына! Я потеряла всех, кого любила! Не… п-пожалуйста, не оставляй меня одну. Ты единственный, за кого я могу держаться. Единственный…

Вспышка молнии осветила лицо Жени. Под его глазами тоже протекали ручейки – или слёз, или дождя, а может, и того и другого вместе. Ветер прижал надпись ROCK к груди и прошёлся по чёрным волосам. Вроде бы Женя сделал шаг навстречу Кате, но то, что она увидела в его глазах, ей не понравилось.

– Ты же понимаешь, что он нам как ребёнок? Мы не можем его бросить на растерзание Святцам, я не могу! Я буду последней паскудой, если так поступлю!

– НО ТЫ БУДЕШЬ ЖИВ! ЧЁРТ, ЖЕНЯ, ЭТО ТОГО НЕ СТОИТ! ВЫ С НИМ ЗНАКОМЫ МЕСЯЦ, А ТЫ УЖЕ ГОВОРИШЬ, ЧТО ОН НАШ РЕБЁНОК! НЕТ У НАС С ТОБОЙ ДЕТЕЙ, НЕТ! МЫ С ТОБОЙ НЕ МАМА И ПАПА! МЫ…

Она резко замолчала, не в силах выдавить из себя ни слова. Воздух между ней и Женей наэлектризовался до максимума, напряжение достигло пика. А сказанные слова… Женя опустил руки и начал отходить назад, не отрывая глаз от Кати. И у него был такой взгляд… Господи, так смотрят на предателя, а не на любимого человека.

– Я прострелю тебе колено! Остановись, пожалуйста, не поступай со мной так жестоко! Ты не имеешь на это право! Не имеешь!

Но Женя не останавливался. Собравшись с силами, Катя прицелилась, уместила левую ногу Жени в мушку и задержала дыхание.

Стрелять или не стрелять?

Прогремел выстрел.

Сначала Катя ничего не поняла. Она увидела вспышку со стороны сооружения, где находился лифт, увидела, как неестественно дёрнулся Женя, как низ штанины его джинсов вдруг потемнел и стал красным. И только когда он закричал, Катя осознала происходящее: Женю ранили, её пистолет не выстрелил, патрон всё ещё находился внутри.

Дальше она действовала инстинктивно, больше доверяя интуиции, чем голосу разума.

Из небольшого здания, в котором находился лифт и пол которого был выложен чёрно-белыми плитами, выходило насколько чёрных силуэтов, держащих в руках автоматы. Может, и винтовки – плевать. Главное, что они стреляли, ломали кости и могли убить. Катя вновь упала на колено – слишком сильно, буквально вгрызлась в асфальт, – вытянула перед собой пистолет и, прицелившись в шею/голову одного из Святцев, спустила курок. Попала она или нет – тоже плевать. Она услышала крик боли, и ей этого было достаточно…но ещё кричал Женя. Он рухнул на землю, из-под джинсов начала вытекать кровь, и Катя увидела безумно яркую плоть через разорванную ткань.