Слишком живые звёзды 2

– Ты не ранена?

Катя проигнорировала вопрос. Они находились не на курорте, не в каком-нибудь мюзикле, где во время пробки люди выходят из машин и начинают танцевать. Они ехали по пустому шоссе, рассекая воздух под грозовыми тучами, на чужом внедорожнике, все с ранением в ноге, испачканные в крови, лишь с одним-единственным желанием – чтобы побыстрее закончился этот кошмар. Поэтому Катя пропускала глупые вопросы мимо ушей, её задача состояла в том, чтобы вывезти всех отсюда живыми. Самое главное – Женю. Несмотря на все его недостатки, он был последним смыслом жизни, который остался у Кати. Смыслом жизни, в шею которому она вонзила ногти, которого била, на которого кричала «НЕНАВИЖУ!»

– Слушай меня сейчас очень внимательно, Жень. – Она сбавила скорость до тридцати километров в час, проводила взглядом заправку, посмотрела на показатель уровня топлива (две третьих бака) и позволила себе оторваться от дороги. – Будь готов к тому, что я могу отключиться. Сразу хватайся за руль и жми на вот эту педаль, понял? Никаких резких движений, иначе нам просто выбросит с дороги. И ещё кое-что… смотри, коробка передач…

– Катя, – он положил ладонь ей на ногу, и от одного этого прикосновения сразу подурнело. Оно не сулило ничего хорошего. – Мы не можем так поступать. Рэндж остался там, в Чистилище, мы его бросили, мы…

– ДА КАКОЙ НАХЕР РЭНДЖ?! – Она со всей силы ударила по рулю, и в интервале между громами пронёсся автомобильный гудок. Он что, не понимает?! Что Женя хочет сказать?! Что этим он хочет сказать?! Господи, неужели Рэндж так прочно засел в его голове?! Катя вновь разозлилась. Она не заметила, как той ногой, на которой лежала рука Жени, начала давить на педаль газа. Злость заполняла всё вокруг красным. Злость вскипала в крови, и даже этот ливень не сможет потушить и одну десятую её часть. Рэндж… Рэндж… Мы не можем так поступать, мы же не мерзавцы, давай вернёмся и сдохнем, так будет явно лучше! Да, намного лучше! Мы еле выбрались из ада, чуть не погибли, так что давай вернёмся назад!

– Ты же сама целый месяц ходила к нему и разговаривала. Ты же тоже его любишь.

– О Господи! – Катя сжала обод руля так сильно, что костяшки её пальцев разом побелели. – Ты и вправду такой тупой или прикидываешься? Тебе чуть не оторвало половину ноги, у меня пуля застряла в бедре, а ты хочешь вернуться обратно?! Тебе в шестнадцать лет жить надоело или что? Ты…ты… Короче, мы не вернёмся. Хоть сукой меня назови, я не поверну назад.

Катя чуть опустила голову и теперь смотрела на дорогу исподлобья. Её грудь тяжело поднималась от бушующей внутри злобы, а бьющие в землю молнии лишь усиливали её. Пушкин приближался, за ними никто не гнался, она наконец-то обрели свободу – Женя, Катя и Влада, – но один из них всё равно жаждал вернуться обратно! Боже, почему так тяжело? Почему так сложно? Почему обязательно нужно спорить? Почему нельзя просто согласиться, может, успокоить меня, перестать уже так себя вести и послушать то, что я говорю! Я люблю тебя так сильно, Жень, что написала лучший в своей жизни стих, но и ненавижу до такой степени, что прямо сгораю от желания свернуть тебе шею!

Катя глубоко вдохнула и выдохнула, чувствуя, что начинает потихоньку успокаиваться. Она уже решила, что Женя ничего не скажет, но совсем скоро он выпалил:

– Если бы там остался я, ты бы вернулась без раздумий.

Катя ударила по тормозам – именно ударила, приложив такую силу, что под её ногой треснул бы чужой череп. В первые секунды внедорожник чуть не заскользил по дороге, но после начал останавливаться. Стрелка спидометра упала до 10, потом до нуля, и когда колёса замерли на мокром асфальте, Катя развернулась к Жене. Что-то в её лице (или само лицо) напугало его, заставило отпрянуть подальше. Да и плевать. Катя вцепилась ему в плечо – да так сильно, что пальцы чуть ли не продавливали плоть.

– А вот теперь закрой рот и послушай меня, дорогой. – Каждое слово сопровождалось тяжёлым выдохом. Кровь продолжала стекать в кроссовку, с каждой секундой Кате становилось только хуже. – Ты сам, своим ртом мне в палатке сказал, что отныне и вовеки веком мы будем вместе. Помнишь? Или ты уже забыл?! Хватит играть в героя! Ты всех не спасёшь! Ты пытался спасти ту девочку, вытащил её из огня, но она всё равно умерла.

– Не говори о…

– Да я говорю о чём хочу, Жень! Я пытаюсь достучаться до твоего мозга и донести одну простую истину. Знаешь, какую? Ты не поверишь. – Молния сверкнула рядом с машиной, осветив окровавленные лица обоих. – Спасать нужно только самого близкого. Тебе приходится делать выбор. Просто прими тот факт, что всех не спасёшь, герои бывают только в фильмах и книгах, а нам приходится чем-то, кем-то жертвовать. В этот раз Рэндж стал жертвой. Но мы-то с тобой живы! Мы…

– Ты себя слышишь? – Он убрал её руку с плеча, с не меньшей силой сжав запястье. – Хочешь наплевать на всех остальных и пойти плясать? Главное, что нам было хорошо? Ты этим всю жизнь руководствовалась?

Катя стиснула зубы и вновь сжала обод руля, уставившись на далёкий горизонт, усеянный тучами.

– Грёбанные подростки, рядом со мной сидит целая квинтэссенция этих чуд! Ты…реально хочешь, чтобы я развернулась и поехала к Святцам? Может, мне ещё им кексы испечь?

– Я могу дойти сам, а Рэндж меня…

– ТЫ ИДИО, ЖЕНЯ, ИДИОТ, Я НЕ МОГУ ТЕБЯ ПО-ДРУГОМУ НАЗВАТЬ! ТЫ УПЁРТЫЙ БАРАН, КОТОРОМУ ХОЧЕТСЯ ПОГУБИТЬ СЕБЯ И СВОЮ СЕМЬЮ! МОЖЕШЬ ТЫ ХОТЬ НА СЕКУНДУ…

– Перестаньте! – Влада вцепилась двумя руками в передние сидения и закричала что было силы: – Хватит вам ругаться! Нам нужно ехать и…

– ЗАТКНИСЬ! – Бросили Женя с Катей и снова повернулись друг к другу.

– Честно, я не понимаю, за что полюбила тебя. Ты просто… – Она скривилась, и эта гримаса отвращения на её обезображенном лице не на шутку разозлила Женю. – Ты руководствуешься одними эмоциями, так делают несозревшие мальчишки, подростки. Тебе следует научиться быть мужчиной, Женечка. А то тебя сейчас не отличишь от истеричной целки-невредимки.

– Да? – Он приблизился к ней и под раскат грома сжал руку, которой она когда-то ударяла его под дых. – А тебя легко спутать с эгоисткой, которой насрать на всё человечество. Если мне следует научиться быть мужчиной, то тебе – быть женщиной. Женщиной, а не мамочкой, которая всему пытается научить!

Катя вырвала свою руку и с криком ударила Женю по лицу. Пощёчина получилась настолько мощной, что хлопок перекрыл шум стучащих о капот дождевых капель. Женя резко отпрянул от Кати, ударился спиной об дверцу и посмотрел… посмотрел так, будто увидел перед собой предателя, сдавшего врагам свою страну. Катя отвернулась (ещё несколько секунд под этим взглядом, и она точно бы озверела), сжала обод руля и начала сопровождать глазами тучи, несущиеся над землёй с сумасшедшей скоростью. Она тяжело дышала. Холодный воздух становился горячим в её лёгких, а выходил и вовсе невидимым пламенем, способным расплавить металл.

Если мне следует научиться быть мужчиной, то тебе – быть женщиной. Женщиной, а не мамочкой, которая всему пытается научить!

Вот же паскуда.

Катя чуть вскинула подбородок и, продолжая смотреть на тучи, произнесла:

– Вон из машины.

Её так и подмывало взглянуть на Женю, но она сдержалась, на лице не дрогнула ни одна мышца. В салоне автомобиля повисла тягучая тишина, разбавляемая лишь холодным ветром. И хоть Катя старалась не выдавать дрожь в собственном голосе, хоть она и старалась оставаться невозмутимой, после сказанных ей самой слов сердце наполнилось колющей болью. А после слов Жени и вовсе… чёрт, как он вообще мог такое сказать?

– Я повторяю последний раз: вон из машины. Раз ты так хочешь вернуть Рэнджа – скатертью дорога. На этом наши с тобой пути разойдутся.

Она, конечно, не собиралась его отпускать. Она не могла бросить его одного, на этой проклятой дороге, под ливнем, в окружении бьющих в землю молний, а сама уехать прочь. Куда? В пустой мир, где теперь никогда не закажешь понравившиеся красные туфельки, попытавшись расплатиться карточкой мужа? Вернуться одной в мир, где ночами тебя будет преследовать призрак умершего сына? Выбраться из Чистилища и начать новую жизнь, лишённую всякого, даже самого банального смысла? Да и Женя… Катя отказывалась себе в этом признаваться, но тем не менее факт оставался фактом: она просто-напросто не хотела его отпускать.

Поэтому она сказала:

– Вытаскивай свою задницу наружу. – Воздух всё ещё с трудом втягивался в лёгкие. Спустя несколько секунд молчания Катя нашла в себе силы взглянуть Жене в глаза, и с каждым словом в её голосе становилось всё больше злобы. – Выйди вон отсюда и найди себе ту, которая не будет пытаться всему тебя научить. Найди себе не мамочку, а женщину, как и хочешь. Я не собираюсь возиться с мальчишкой. Давай, проваливай отсюда.

После крайнего слова Катя стиснула зубы, чтобы не сказать лишнего. Всё внутри разрывалось от боли; тот огонь, что пылал под истекающим кровью бедром, не шёл ни в какое сравнение с тем пожаром, что бушевал в груди. Адреналин вскипал в организме, но Кате хватало холода в рассудке, чтобы кое-что понять: если Женя после её слов действительно выйдет из машины, в их отношения появится огромная трещина. И это следовало выяснить прямо сейчас, когда он так рвался к Рэнджу, что аж был готов пожертвовать всем, даже любимым человеком.

Неужели пёс и вправду так много для него значит?

– Катя, я…

– Убирайся вон! – Она с силой ударила по рулю, и автомобильный гудок прогремел под тучами подобно скулежу раненой волчицы. – Тебя же Рэндж приведёт ко мне, сам так сказал! Ну иди! Не заставляй меня ждать! Тут, если ты не заметил, сидят две умирающих женщины, которым не насрать на свою жизнь. Так что прошу вас, Мистер Вселенная, нахер покинуть это помещение. Дверь с правой стороны.

Но Женя не сдвинулся с места. Катя слышала – ощущала, – как он тяжело дышит, и вновь испытала одновременно два совершенно разных чувства: любовь и ненависть. Наверное, у здорового человека так не бывает, здоровый человек не может любить и ненавидеть сразу, но кто, чёрт возьми, сказал, что она здорова? Только ненормальный назовёт её нормальной.

В чёрном внедорожнике, под проливным дождём на совершенно пустом шоссе, окружённом одними зелёными полями, на передних сидениях тяжело дышали парень и девушка, мужчина и женщина, сердце каждого из которых больно било по рёбрам. Что карие, что серые глаза смотрели на далёкий горизонт, пока их владельцы молчали и не осмеливались посмотреть друг на друга ещё один раз. Женские руки, лежащие на руле, то сжимали, то разжимали его, одна из мужских рук нерешительно нащупала ручку дверцы и взялась за неё. Два влюблённых, два сумасшедших, потерявшихся в мире человека. Безумие разделилось на двоих и заразило каждого по-своему.

Яркая молния вспорола небо, и мир сотрясся от очередного грома.

* * *

Влада долго, слишком долго смотрела на весь этот цирк.

Сначала боль в ноге была терпимой, и расчёт шёл на то, что, скорее всего, Влада потеряет сознание на заднем сидении, но организм как назло не желал покидать мир – хоть бы на время, чтобы не слышать этих двоих! Но чем дольше Катя с Женей выясняли меж друг другом отношения, тем ярче становилась боль и тем сильнее хотелось убраться отсюда как можно дальше. За прошедший день Влада испытала огромный спектр эмоций: от сожаления, что осталась в живых, до жажды этой самой жизни. Но именно сейчас она больше всего пожалела о том, что её спасли двое чокнутых безумцев, которые, судя по всему, друг друга терпеть не могут. Их глаза застилала такая толстая пелена, что они даже не видели очевидного – внедорожник не отъехал от Чистилища и на два километра, а уже встал. Один огромный автомобиль на абсолютно пустой дороге – идеальная мишень для желающих пострелять. И эта мысль, это чувство вывешенного в тире мышонка разгрызало Владу изнутри. Слишком открытая местность…а эти двое ничего не замечают! Ругаются так, будто женаты двадцать лет и собираются прожить друг с другом столько же исключительно потому, что не видят других путей.

Да, она попыталась утихомирить их, но в ответ услышала общее «ЗАТКНИСЬ!» Общее «ЗАТКНИСЬ!» от двух сумасшедших. И что ей оставалось делать? Наплевать на них, выйти из машины и брести по шоссе одной, с раненой ногой? Или попытаться самой сесть за руль, а остальных связать и кинуть в багажник – мол, пусть разбираются там, кто должен учиться быть мужчиной, а кто – женщиной? Поэтому Влада и замолчала, зная, что других вариантов нет. Секунда проходила за секундой, минута догоняла минуту, шум падающих на машину капель то ослабевал, то вновь усиливался, а вот боль никуда не исчезала. И именно нарастающая боль заставила Владу собраться с силами и решить, наконец, взять ситуацию под свой контроль. Плевать, что скажут эти двое! Она не собирается умирать из-за их тараканов в голове, а если и умрёт, то лично встретит их в аду!

Катя будто услышала её мысли и…прониклась что ли? А может, ей просто надоела эта болтовня, поэтому она и сказала, нет – приказала Жене убираться вон.

Замер он, замерла и Влада.

Убирайся, пожалуйста. Вам двоим просто противопоказано быть вместе! Вы не только себя сгубите, но и меня, и всех остальных, кому не повезёт оказаться рядом с вами.

Влада сидела за Женей и смотрела прямо ему в шею, невольно вспомнив, как точно так же, чуть больше месяца назад, сидела на заднем сидении такси, которое везло их с Ромой к нему домой. В ту ночь в машине тоже находились трое, и Влада также была среди них. Только она и выжила – благодаря силе воли, умещённой в хрупком женском теле. Авария забрала жизнь Ромы, жизнь водителя, но не её. Почему-то её смерть решила не трогать…точно так же, как светлячки решили не трогать конкретных жителей Петербурга. Светлячки… Влада ни разу о них не вспоминала в стенах Чистилища, хотя сама, собственными глазами видела одного из них на заправке, к которой добралась после аварии. И Джонни про них рассказывал. Господи, Джонни… Он тоже затерялся где-то в недрах памяти и только сейчас всплыл наружу. Сколько они пробыли вместе? День? Два? А что случилось потом? Как быстро голубые глаза Джонни успели превратится в светло-зелёные глаза Алёны?

Женя взялся за ручку, но ещё не решился открыть дверцу. Влада слышала, как тяжело дышит он, как тяжело дышит Катя, как тяжело дышит она сама. Почему-то именно сейчас, в моменты, когда из её тела мерно вытекала кровь, память начала выкидывать наружу всё: важное и неважное, – подсвечивая каждый образ ярким светом.

Вместо того, чтобы думать о Жене, который ещё несколько секунд назад должен был выйти из машины, Влада вспомнила Джонни, его рассказ и заправку.