Слишком живые звёзды 2

– Но вы не придали её словам никакого значения.

– Да, мы решили, что лучше выясним свои отношения, чем прислушаемся к Владе. Ну и…пару минут мы ехали молча, пока Катя не спросила: «Зачем ты это сказал?» Я сразу понял, о чём она, наверное, мог бы закрыть себе рот, но тогда внутри меня что-то резко вспыхнуло, и понеслось. Ситуация вышла из-под контроля… – Женя взял стакан, поднёс ко рту и сделал несколько глотков, слыша отчётливые щелчки в горле. Он поставил стакан обратно на тумбочку, обвёл взглядом болотно-зелёные стены, глубоко вдыхая воздух полной грудью. Наконец он услышал собственный, до жути слабый голос: – Я не хотел, чтобы так всё получилось. Мной руководили эмоции, и…

Конечно, мужчина руководствуется именно эмоциями.

…и Катя тоже запылала от гнева. Влада пыталась нас успокоить, но, сами понимаете, мы бы не успокоились даже под угрозой смертной казни. А потом она сказала… Катя, я имею в виду… сказала такое… я не могу вам об этом рассказать. Это слишком личное.

– Я понимаю. Постарайся рассказывать только то, что можешь, я всё равно понимаю, к чему всё привело. Честно говоря, когда я увидел каждого из вас, то подумал, что вы не особо-то отличаетесь от мертвецов.

Женя открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент его новые наручные часы запикали, извещая его о том, что прошёл ещё один час. Женя уже собрался встать со стула, как его запястье тут же мягко сжала чужая мужская рука. Именно мягкость твёрдой хватки заставила остановиться.

– Можешь остаться. С ней сидит Влада, я ей всё объяснил. Если вдруг что-то пойдёт не так, она нажмёт на кнопочку, и мой мини-телефончик завибрирует, я почувствую. Катя в надёжных руках.

Женя около минуты (может, две, может, вечность) молча сидел в раздумье, потом упёр локти в колени, сцепил руки в замок и опустил голову, уставившись на носки своих кроссовок.

– Продолжай.

Жужжание ламп пропало, его заменили стучащие о капот капли дождя и грохочущий над головой гром. Воздух пропитан озоном, по венам течёт горячая кровь.

– Когда мы проехали табличку с надписью «ПУШКИН», Катя закричала…

* * *

– Ты не мужчина, потому что не отвечаешь за свои слова! Потому что тебе плевать на всех, кроме своего внутреннего героя! «Давайте я спасу мир! Давайте я отправлюсь на верную смерть, и плевать на то, что меня может кто-то ждать!» Ты не мужик, ты мальчишка! Тобой руководят одни эмоции и собственное эго! Глупый подросток!

– Так пойди и найди себе мужика! – Женя вцепился одной рукой в приборную панель, а другой – в водительское сидение, буквально нависнув над Катей. Из-за хлещущего по мозгу гнева (мальчишка, мальчишка, грёбанный мальчишка!) он совсем забыл, что именно Катя управляет внедорожником. – Если я тебе так не нравлюсь, что ж ты просила меня остаться? Почему не дала мне уйти?!

– Я тебя выгоняла!

– Я прошу вас, успокойтесь!

– Я тоже не понимаю, за что полюбил тебя. Ты просто самовлюблённая эгоистка, которой насрать на весь мир, даже на самых близких!

Катя дёрнулась как от пощёчины. Она взглянула на Женю так, словно увидела его в первый раз, а в следующую секунду её лицо исказилось от ярости, стало таким уродливым, что Женя пожелал выколоть себе глаза. Она почти помогла ему в этом.

Катя вцепилась в шею Жени и закричала что было мочи. Внедорожник бросило в сторону, на блестящем металле отразилась молния, ударившая в землю в тот момент, когда Женя приложился спиной к дверце внедорожника. Он завопил, попытался оторвать от себя прыткую женскую руку, но ногти лишь глубже вошли в плоть. Катя всё ещё продолжала рулить, но остальной вектор её внимания был направлен на мерзкое чудовище, на жалкого подонка, изо рта которого вылетали просто омерзительные слова! Он попытался ударить её раненой ногой, но лишь застонал от боли, когда мышцы напряглись, а на джинсы вновь хлынула кровь. Голова высунулась из окна, ветер ударил по лицу, и только когда Женя по самые лопатки вылез из машины, ему удалось оторвать от себя Катину руку.

Но это было только началом.

– Хватит! Хватит! Успокойся! Мы сейчас слетим с дороги!

Катя будто не услышала его. Вместо неё на водительском сидении появился дикий зверь, бешеный зверь, одичавшая волчица, в серых глазах которой билось безумие. Она оторвалась от руля и с воплем бросилась на Женю. Руки вцепились в футболку, и через секунду Катя затянула его обратно в салон.

На передних сидениях началась война. Обезумевшая волчица возвысилась над орлом, который смотрел на неё снизу вверх, не в силах сбросить с себя.

– Я ценю близких, сволочь! ЦЕНЮ! НЕ СМЕЙ ГОВОРИТЬ, ЧТО НЕТ!

Внедорожник начал сбрасывать скорость, но казалось, сильный ветер подталкивал его, заставляя мчаться по мокрому асфальту, обгоняя свирепые молнии.

– Ты с самого начала решила бросить Рэнджа, а ведь говорила, что любишь его!

– Да ты нихрена не знаешь, что такое ЛЮБОВЬ! Ты нихрена не знаешь обо мне, говнюк, и ещё что-то говоришь! ТЫ ПРОСТО ВОНЮЧИЙ КУСОК ДЕРЬМА – ВОТ КТО ТЫ!

Она с размаху врезала ему по лицу, почувствовав зубы костяшками пальцев. Женя дёрнулся, схватил её за руку, но она тут же укусила его запястье и ощутила, как в рот хлынула тёплая кровь. Когда он отдёрнул руку, Катя не задумываясь харкнула ему в лицо и завопила как дикий зверь – завопила так громко, что перекрыла рёв мотора и гром вместе взятых.

Её кулак поднялся вновь, но на этот раз не успел опуститься – его перехватила чужая рука. Это заняло не больше двух секунд, но Жене хватило одного взгляда, чтобы понять, что действовать нужно быстро. Пока Катя поворачивалась к Владе, Женя вцепился в её волосы и сразу потянул вниз, под приборную панель. Услышал удивлённый вдох и уже в следующую секунду увидел полные ненависти (и боли) глаза. Другой рукой он схватил Катю за шею и с силой сжал пальцы, перекрыв большую часть дыхательных путей.

– ХВАТИТ, ПРЕКРАТИТЕ, ВЫ Ж УБЬЁТЕ ДРУГ ДРУГА!

– МЫ ВМЕСТЕ, А ЗНАЧИТ ВЫСТОИМ! ДА, ЖЕНЬ?! ТАК ТЫ ГОВОРИЛ?! ТЫ ЖЕ ГРЁБАННЫЙ СЛОВОБЛУД! ТВОИ СЛОВА НИЧЕГО НЕ СТОЯТ!

– ТЫ НА СЕБЯ ПОСМОТРИ, СУМАСШЕДШАЯ!

В его рот нырнули чужие пальцы, и через секунду Женя почувствовал, как острые ногти – те же, что впивались в его шею – распарывают нёбо. На язык вылилась кровь и начала заполнять горло, пока голосовые связки содрогались от крика.

– ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА СО МНОЙ ТАК ПОСТУПАТЬ! ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА ГОВОРИТЬ МНЕ ТАКИЕ ВЕЩИ! ТЫ НЕ…

Катя завопила, как только челюсть сомкнулась на её пальцах. Она резко отпрянула от Жени, ударилась головой о верх машины и…взглянула на дорогу, с которой уже начал съезжать внедорожник. Здесь она допустила ошибку. Женя обвил ею шею рукой, зажав в сгибе локтя подобно учебникам. Мгновенно прижал её к себе, вынул ногу из-под Кати и упёрся в водительское сидение. В следующую секунду он перевернулся, оказался сверху – молния осветила два борющихся силуэта – и уже собрался отпустить Катю, когда она вырвалась сама. Она бы упала под переднее сидение…

…если б не схватилась за руль.

Внедорожник бросило вправо, и Женя тут же упал на Катю, свалившись вместе с ней под переднее сидение. Они напоминали маленьких детишек, дерущихся из-за вкусной конфеты, вот только дети не могут ТАК смотреть друг на друга, на их лицах (в нормальном мире) не бывает столько крови, а глаза не горят ТАКОЙ необузданной яростью. Лицо Жени находилось в паре сантиметров от лица Кати, они чувствовали дыхание, исходящее друг от друга. Никто из них не мог подняться: ноги болтались вверху, головы находились там, где обычно держит ступни пассажир. Так что чтобы подняться, оному из них придётся опереться об чужое лицо – буквально вдавить в него ладонь. А если внедорожник на такой скорости врежется во что-нибудь, черепа обоих превратятся в одну общую кашу. И только Владе посчастливится выжить.

Женя вцепился пальцами в обшивку сидения, но его руку мгновенно пронзила боль (ногти, снова ногти!), и он вновь рухнул вниз. Его подбородок стукнулся об скулу Кати, клацнули зубы, по стенкам горла продолжала стекать кровь.

Карие глаза вцепились в серые – на расстоянии нескольких сантиметров, чертовски близко друг к другу.

– Я потеряла сына. – Катя притянула к себе Женю. Казалось, она вообще не замечает, что несётся навстречу смерти. – Я потеряла маму, папу, мужа, всех, кто был мне дорог. Потом нашла тебя, подумала, что люблю, но ты оказался такой же тварью! Тварью, не способной следить за своим языком!

Сверху что-то происходило. Женя сразу понял, что Влада пытается перебраться на переднее сидение, взяться за руль, но уже через мгновение всё его внимание заняли серые глаза. Огромные серые глаза на покрытом кровью лице. Блестящие глаза. Ужасные глаза. Безумные, прекрасные, глаза дикого зверя.

– Я не пытаюсь быть мамочкой. Я просто вновь пыталась полюбить. Поверила тебе. Но своим поганым ртом ты доказал, что я ошиблась. Ты сделал мне больно!

Она ударила его в живот, но кулак врезался в пресс, так что никакой боли Женя не почувствовал. Только страх и злость, только страх и злость разбавляли пропитанный озоном воздух. Катя извернулась, попыталась нанести ещё один удар, но сама получила в ответ – прямо по раненому бедру. Пуля впилась глубже, кровь хлынула из плоти.

– Посмотрите на неё, ценительница слов! А что ж ты тогда ничего не рассказал, а?! Про что говорил Алексей? Боишься показать свой грех? Так сильно, что готова мне врать?!

– МЕНЯ ИЗНАСИЛОВАЛИ! – Катя теперь не просто кричала, а визжала. – ИЗНАСИЛОВАЛИ МЕНЯ, ТЫ, СВОЛОЧЬ! ЛЖЕЦ, ЛЖЕЦ, ЕГО ЗВАЛИ ЛЖЕЦ! МЕНЯ ИЗНАСИЛОВАЛИ! ДОВОЛЕН?!

Женя замер, тупо уставившись в серые, широко раскрытые глаза. Вокруг пропали все звуки: исчез рёв мотора, смолкли барабанящие по капоту капли, собственное дыхание утонуло в тишине. Сквозь неё прорывались всего два слова.

Меня изнасиловали.

Меня.

Изнасиловали.

Изнасиловали Катю. Кто-то изнасиловал Катю, а Женя об этом не знал. Но напугало его больше всего другое – она боялась ему об этом говорить. Он понял это сразу, с первых секунд.