Черное и Белое

– Начальство, – ответил Артур и уже привычно прислонился к обсосанной стене. – Не вышло у нас, до края дойти – все впустую.

– Я его не пойму, он что несет? Я ж его по голове, вроде, не бил, – повернулся второй полицейский к первому. – Ты его понимаешь?

– Не особо, – прислушиваясь к еле слышным, но уже вполне отчетливым шагам, заметил первый. – Подожди, кто-то идет. Не лупи пока.

– Если тока пока, – потирая палку, согласился мент.

Второй раз за день лязгнул замок на двери обезьянника. И тут же среди запахов мочи, крови и непередаваемого по мощи бомжацкого тряпья пошел совершенно новый запах – запах ладана, от которого Артура передергивало сильнее всего.

– Добрый вечер, господа полицейские, я войду? – вежливо, но твердо спросил Иван. А затем исполнил и православный вздох от его непотребного вида: – Боже, ты живой?

– Все в норме, – тихо сказал Артур, – все в норме.

– Вы за это ответите, – едва ли не прошипел Иван. – Это как вообще понимать? За что вы его избили?

– Кто избил? Мы? Вы ошибаетесь, святой отец, он таким прибыл. Верно, синий? – охранник ткнул его ногой, – а, собственно, в чем дело? Вы как вообще сюда попали?

Но договорить он не успел, так как за священником в обезьянник зашел кто-то еще, из-за кого дерзкий голос полицейского совершенно потух.

– Ты как? – снова послышался голос Ивана. – Артур, ты как?

– Говорю же, в норме я.

– У тебя слюна кровавая.

– Да, упал неудачно. С приземлением вечно проблемы. А ты что-то припозднился. Проблемы с допуском?

Иван покачал головой и помог ему подняться. Артур не возражал и, облокотившись о священника, медленного заковылял к двери. Охранников он увидел только у выхода. Где сквозь большое стекло общего кабинета, было видно, как они внимательно слушали отповедь своего начальника. Артур покачал головой, по сути, это было совсем не нужно.

Оказавшись на улице, он, превозмогая боль, сделал глубокий вдох. Судя по боли, несколько ударов не прошли даром для легких.

– Зачем ты так? – снова спросил Иван, встав рядом. – Ты же мог обойтись без этого. Зачем ты их задирал?

Артур повернулся к нему. Было немного непривычно при такой боли все так хорошо видеть, ведь обычно после подобных порок он и пальцы разглядеть не мог. А тут все как при нормальном раскладе. Профессионализм битья в чистом виде.

Непослушными пальцами он попытался вытащить сигарету, но она предательски выпала из рук. Видимо, пару раз он все же прикрыл себя руками, и теперь кистями можно было даже подтираться.

– Артур… – покачал головой Иван и, вытащив сигарету из пачки, вставил ему в рот. – На, кури.

– Спасибо, – прошептал Артур. – И прикурить.

– Прикури ему, Семен. У меня нет зажигалки.

Вышедший из машины Семен протянул вожделенный огонек.

– О да, – Артур сделал глубокий вдох, дав табачному дыму заглянуть во все измочаленные уголки, – Да. Черт возьми.

Постепенно он почувствовал облегчение. Незримо. Уверенно. Боль сдавала свои позиции, с каждой затяжкой отступая назад. Артур в очередной раз затянулся и уже сам вытащил сигарету.

– Все же ночью куда спокойнее. Признаться, думал опять под солнцем пойду.

– Солнце. Ночь. Ты зачем это сделал? Неужели нельзя было иначе, Артур? Что за истязание?

– А у меня был выбор? – Артур вытащил сигарету и, прицелившись, метнул ее в урну, победно улыбнувшись судьбе. – Мне просто надо было отвлечься. А боль как ничто отвлекает от скуки.

– Ты идиот. Вот ты кто, – буркнул Иван. – И поверь, основная боль у нас впереди, так как нам сейчас придется объяснять, как так вышло, что пришлось убить беременную, засадить тебя в участок и целый день бегать по кабинетам вытаскивать, вместо того, чтобы грамотно выполнить работу.

Артур согласно кивнул и, обернувшись, посмотрел на луну. Все-таки она была намного прекрасней солнца, хотя бы только потому, что легко позволяла на себя смотреть.

Мракобесие, свет, тюльпан

Сидя в приемной, Артур зевнул. Было откровенно скучно, проводить время именно так, ожидая, пока Иван получит все инструкции относительно их работы с этой несчастной беременной женщиной. Но нельзя же предусмотреть абсолютно все. Артур вытащил помятую пачку. Невыносимо. Невыносимо то, что в приемной нельзя курить. Он посмотрел в окно. Ночные приемы всегда были долгими.

Повертев сигарету, он посмотрел на послушника, выполняющего роль секретаря. Это был высокий, худой юноша, с только-только проступающей бороденкой. Артур улыбнулся. Несчастный видел его впервые, а потому постоянно косился, не в силах совладать с любопытством.

– Я покурю?

– Но здесь не положено.

– Я на улице.

– Но там тоже не положено.

– Хорошо. Тогда я просто постою с сигаретой.

Артур поднялся и пошел по коридору к крыльцу. Его немного тошнило, так как это было главное здание всей церковной цитадели, и оно не могло не влиять на его несчастный организм. Встав на крыльце, он пустил облако сигаретного дыма. Тюльпаны, тюльпаны, тюльпаны. Сколько же их тут, сотни? Он посмотрел на разноцветные клумбы. Епископ был просто помешан на этих цветках, выращивая абсолютно все известные цвета.

Вдыхая запах цветов, перемешанный с дымом сигареты, Артур невольно вспомнил свой первый приезд. Казалось бы, все должно было пройти хорошо, но увы, его вырвало прям на драгоценный ковер под ноги Его Преосвященства, навсегда испортив отношения с начальством. Святые мощи и кресты – священные реликвии сделали тогда свое светлое черное дело.

Артур сделал глубокий вдох. Погода, теплый ночной воздух – и вот головная боль начала немного сдавать назад. Он снова посмотрел на цветы. Какие же они все-таки были отвратные. Лучше уж розы посадили бы.

За спиной послышались шаги. Артур обернулся и увидел того самого послушника, стоявшего позади него с небольшим пакетиком. Прищурившись, Артур смерил его взглядом. У него конечно были идеи относительно такого поведения, но церковники могли и удивить.

– Это зачем? – он указал на пакетик.

– Для окурка, – тихо сказал послушник.

Артур ухмыльнулся. Не сдал. Решил сам проследить. Он с грустью посмотрел на половину сигареты. Всё же сложно идти против подобной вежливости, пусть и от столь штатного раба системы. Впрочем, все они тут такие. Артур затушил сигарету и протянул секретарю.

– Держи. Если тебе от этого спокойней, то забирай.

– Спасибо, – несколько виновато протянул послушник.

– Звать-то тебя как?

– Олег.

– Олег. Как вещий? – попытался несколько разбавить обстановку прокаженный, но лишь усугубил дело.