Грань

Линдгаард просто молча протянул руку в ответ, внутренне опасаясь, как бы гигант не сплющил ее своей огромной лапищей. Он не знал, что сказать. Мысли отказывались поверить в приносимых с неба молнией людей.

Рукопожатие, конечно, было крепким, но нисколько не экстремальным и болезненным, как боялся Эрик, а даже, напротив, каким-то теплым и, можно сказать, деликатным. Оно, это рукопожатие, каким-то непостижимым образом успокоило Эрика и дало уверенность в том, что никакого зла или враждебности от незнакомца ждать не нужно. Поэтому Эрик позволил себе пристальней вглядеться в его лицо и заглянуть в глаза. Синие глаза в ответ смотрели спокойно, мудро и по-дружески.

– Меня зовут Эрик.

– Я знаю, – с улыбкой перебил его незнакомец.

– Э… Отлично! Кстати, вы тоже почему-то кажетесь мне каким-то знакомым. Даже не знаю, – продолжал Линдгаард с легким замешательством и отвел взгляд, – возможно, все дело в типаже. …Да и имя какое-то знакомое.

Синие глаза прищурились и заиграли лукавыми искорками.

– Я уверен, ты слышал обо мне. Вообще много кто должен был слышать на Земле. Сейчас, конечно, этому мало придают значения, но когда-то давно я был здесь весьма популярной личностью, – при этих словах в голосе рыжего гиганта можно было уловить тщательно замаскированные, но все же ощутимые нотки тщеславия пополам с легкой досадой.

Он продолжил:

– Ваша планета думает, что встала на собственные рельсы. И отчасти это во многом так и есть, вот только никто не знает, куда эти рельсы ведут. К сожалению, может оказаться, что выбранная вами колея обрывается, а там, за обрывом, пропасть и крушение.

– Так, – сказал Эрик, – вот сейчас было довольно туманно…

– Туманно, хах! Впрочем, как и вокруг!

Эрик, переставший что-либо понимать, сначала хотел спросить, что на этот раз имеет в виду Тур, но вместо этого оглянулся. И действительно, вокруг было весьма туманно. Точнее, кроме тумана в мире в принципе мало что осталось. Они по-прежнему стояли на асфальтовой дороге, под ногами можно было различить неяркую разделительную двойную сплошную полосу. Все остальное, включая дома, машины и людей (хотя последние уже давно пропали из виду), если и оставалось, то полностью было скрыто густой туманной мглой.

– Я что, сплю? – спросил Эрик.

– Можно сказать, что да, – с тем же лукавым прищуром, словно веселясь чему-то, понятному одному ему, ответил Тур, – а может, и нет. Тут, знаешь, однозначно никогда не скажешь. Что вообще такое сон, кстати, по-твоему?

Тут Эрик невесело, истерически усмехнулся и ответил:

– Знаешь, спроси ты меня об этом еще хотя бы несколько месяцев назад, я бы пустился в пространные философские рассуждения, а теперь же, – Эрик помолчал, – я просто не знаю.

– Понимаю тебя. А виной тому, как и повсеместно в жизни, пережитый опыт?

– Именно так. И подозреваю, твое появление с этим связано самым тесным образом.

– Тоже верно, – ответил великан и вздохнул.

– Или, может, я просто лежу сейчас на своем диванчике и веду диалоги со своим подсознанием, которое почему-то решило мне показать скандинавского бога, чуть изменившего стиль в соответствии со временем.

– Может, и так, кто знает, – спокойно ответил Тур, – однако, подозреваю, твое подсознание никак не может знать того, что я могу тебе рассказать, а возможно, и показать.

Сразу после этих слов Тур сделал легкий жест в сторону. Одно из колец быстро сыграло светом, туман в направлении движения руки рассеялся, и Эрик увидел очертания своего любимого кафе. Рядом с ним, возникая из мглы и затем снова растворяясь в ней, проходили как бы сотканные из этого же тумана людские фигуры.

– Мне на самом деле нужно сказать тебе пару важных вещей, – обратился к Эрику Тур, – поэтому можем либо прогуляться дальше, либо зайти сюда перекусить. Я бы не отказался отведать местной еды. Тем более черт знает сколько лет я вот так, как сейчас, не гулял по Земле.

– То есть мы не во сне?

– Говорю же, – Тур повысил тон, будто сердясь на твердолобость собеседника, – и да, и нет. Опять же не знаю, насколько наши с тобой определения сна как явления близки. Понимаешь?

– Стараюсь, – ответил Эрик немного холодно. Он не привык, когда его ставили на место, тем более настолько неделикатно.

– Тогда давай уже скорей зайдем, что-нибудь перекусим, – нетерпеливо сказал Тур, – путешествие через миллионы световых лет одним смещением отнимает много сил, знаешь ли.

– Как скажешь, не имею ничего против, сам бы перекусил, – согласился Эрик и даже поднял вверх руки с раскрытыми ладонями.

– Чудно! – воскликнул Тур. – Тогда вперед!

Он сделал рукой еще несколько пассов, как-то хитро перебрал в воздухе пальцами. Его кольца в ответ сыграли целую световую симфонию. Подул ветер, кафе резко набрало краски, а туман развеялся как сигаретный дым. И вот они уже стояли на настоящей улице в окружении людей, снующих туда-сюда и косящихся на огромного, эпатажно одетого рыжего мужчину. Кто-то, возможно, спутал его с небезызвестным Джигурдой, несмотря даже на то, что сходство было самое отдаленное.

Тур же удовлетворенно улыбался. Эрик подумал, что ему все так же приятно внимание людей, чем бы оно ни было вызвано. Пока все то, что он знал из мифов об этом персонаже, странным образом во многом соответствовало действительности.

Они зашли в кафе. Тур слегка пригнулся, чтобы головой не задеть какие-то интерьерные, свисающие с дверного косяка побрякушки.

– Вон, пойдем за мой любимый столик, – пригласил Эрик.

Они прошли, сели, позвали официантку. Заказ Тура на один блокнотный листок не влез, и бедная девушка-официантка даже устала записывать все желаемое в маленький блокнот таким же маленьким и неудобным карандашиком.

Через примерно час, когда Тур разделался с половиной своего заказа, он удовлетворенно крякнул и сказал:

– Ну, вот теперь можно и нормально поговорить! Кормят, конечно, у вас неплохо, но вот раньше продукты были лучше… Натуральней, что ли…

– Я совсем запутался, – сказал Эрик, – и ничего уже не понимаю. Скажи мне для начала одно, пожалуйста: это все вокруг реально или нет?

– Опять же, – с набитым ртом отвечал ему Тур, – что ты понимаешь под реальностью? Нам, как и в любом цивилизованном разговоре, сначала нужно определиться с терминами.

– Ну что за!.. – сердясь, всплеснул руками Эрик. – Вот я принадлежу определенному миру, я в нем родился, мне в нем предстоит умереть, меня в нем даже похоронят, охота верить. Каждый раз утром я просыпаюсь в нем, именно в нем, и иду заниматься своими делами. Потом засыпаю, вижу сны или не вижу. И эти сны считаются, в том числе и мной, НЕРЕАЛЬНЫМИ! Потом снова просыпаюсь – и я в реальном мире! Здесь нужно работать, чтобы чего-то достичь. Жизнь непростая, она строит тебе барьеры, что нужно преодолевать, проблемы, которые нужно решать, да и вообще постоянно подкидывает разную пищу для размышлений! Суровая реальность, понимаешь? И это мне еще повезло! У меня все хорошо. Ну, вижу сны, пожалуй, иногда немного ярче, чем другие люди. А может, и нет! Это я сам так думаю. Иногда, последнее время, точнее, изрядно стал загоняться и путать из-за этих снов, представь!

– Загоняться и путать? Куда загоняться и что с чем путать? – озадаченно спросил Тур.

– Да это просто оборот речи такой! Не обращай внимания. Просто сейчас у нас так говорят. Значит, что плохо стал себя чувствовать по причине чего-либо.

– Понятно. Можешь продолжать. Добавить в лексикон данного языка, – ни к кому не обращаясь, будто бы в воздух негромко сказал Тур.

– Прости, что? Это ты сейчас с кем?

– А у тебя не возникало вопросов, откуда я знаю ваш язык и могу довольно сносно на нем изъясняться?

– Да как-то, знаешь ли, нет. Чему тут удивляться, если это всего лишь очередной глупый сон? – и Эрик развел руками.

– Сон, как я понимаю, он, по вашему мнению, не реален?

– Да, конечно, не реален. На то он и сон. Поэтому так и называется. Был бы реален – назывался бы «реальность». Ну, или «явь».

– Угу, – после недолгого размышления протянул Тур. – То есть во сне должно быть все наоборот, в отличие от реальности: легко, просто, без напряжения, без, как ты сказал? Того, чтобы «загоняться»? Правильно?

– Да, в общем-то. Ну, если это осознанный сон. Когда ты не понимаешь, что спишь, то дела во сне могут обстоять часто очень странно, а порой и просто до чертиков пугающе.

– Хах, я придумал эксперимент, смотри! Ты считаешь, что это сон, так? А раз ты сам мне это только что сказал, то ты осознал, что спишь?