– Чё это вы шипите, как гадюки в террариуме? Чё за ши-ши, – поинтересовался Кружок недоумённо.
– По-китайски, это значит – спасибо! – объяснил сияющий Фёдор, уже в лифте. – Бриджит изучает.
– Да, а ругаться, ты по-китайски не научилась? – осведомился Кружок. Компания весело переглянулась, после чего, все уставились на Бриджит.
– Э тута нун ен, – смеясь, высказалась Бриджит, и тут же перевела, – Означает – гадина.
– Э-э, тута на те в ен, а тама, на те в бубен?! Всё, я научился ругаться по-китайски, – довольно «выругался» Кружок, ожидая поощрительного смеха.
Народ доброжелательно рассмеялся. Настроение у всех, резко повысилось, поэтому, особого повода или шутки, для смеха не требовалось.
Лифт остановился, и друзья, наконец-то оказались на 22 этаже.
– А моя любовь живёт, на 22-о-ом, этаж-е-е … – жизнерадостно запел Серёга, подходя к квартире Фёдора, которую тот, собрался открыть, своими многочисленными ключами.
Еще несколько оборотов ключей, и многострадальная компания – очутилась в квартире замдира, в которой приятно пахло цементом и штукатуркой.
Маша, оценивая с восхищением неоштукатуренные владения замдира, шепнула Бриджит:
– Я бы тут развернулась, непочатый край работы…
– Всё в твоих руках, незнаю, что ты тормозишь … – также ответила Бриджит шёпотом.
– Это он тормозит, дотормозился, откуда я знала о его чувствах. Он как-то, совсем не подъезжал ко мне, никак не проявлял их, – высказалась Маша, убедившись, что Фёдор находится, вне зоны прослушивания разговора.
Мужчины возились со столом в гостиной, или в том помещении, которое должно было стать ею.
– Подъедешь к тебе, без квартиры-то… – несколько осуждающе сказала Бриджит.
Маша виновато замолчала, осторожно вытаскивая салаты из сумки.
– Ну, что девчонки… цигль-цигль… айлю-лю потом… Стол мы поставили, дело за вами, – торопил девчонок, повеселевший Фёдор.
Ровно в половину двенадцатого, друзья усевшись за стол и наполнив пластиковые стаканчики шампанским, провожали, старый год.
– Успели всё таки… хотя происки злобной нечисти, сбившие с пути истинного, чистую, невинную душу, сегодня были, как никогда, активными, – Серёга посмотрел на Васю, который наконец-то улыбался. – Мы, все здесь, в чудесном логове замдира, провожаем Старый год. – Кружок, как всегда взял на себя роль тамады. – Так пусть же, всё злобное и плохое уйдёт, как ушёл «конец света», который так и не случился, а с последним ударом новогодних курантов, в нашу жизнь войдёт всё самое прекрасное и замечательное.
С криками «ура», друзья поддержали тост, глухо чокаясь пластиковыми стаканчиками.
Новый год, и уже совсем немного о корейцах…
Новый 2013 год, уже третий час владел своим правом наследования, проявляясь на всех телевизионных каналах, праздничными концертами. Город тонул в разноцветных фейерверках, которые просто шикарно просматривались с 22 этажа. Рассматривая панораму города, украшенного букетами салютов, друзья не могли оторваться от окон.
– У нас, тоже есть фейерверки. Но с Федиными лифтами, я бы не рискнул на улицу выходить, вдруг опять встанут, а у меня сейчас сил, с учётом выпитого и съеденного, еще на один марш-бросок не хватит. – сказал Кружок, глядя в окно. – Может с балкона запустим, у тебя их тут три? – Кружок озадаченно взглянул на Фёдора.
– Да, ладно, смотрите, какая красота отсюда открывается, зачем выходить на улицу, стрелять с балкона – опасно! – Бриджит восхищенно любовалась салютом.
– Танцы до упаду, хочу… Врубай музыку на полную катушку! – раздухарилась Машка, которой надоело глазеть на салют и включила музыкальный центр с огромными колонками.
Компания веселилась, и под громкую музыку, не заметила иcчезновения Васи.
Курьер Вася, видимо, намаявшись с тяжестью чувства вины, разомлев от алкоголя (много ли надо, непьющему студенту), забрался в комнату заваленную мешками с цементом и кирпичом, долго там агукал и угукал, восхищаясь акустикой помещения и сожалея, что нет гитары, а то, он бы сбацал… Он так и уснул, на мешках с цементом.
Двумя часами позже, Васю обнаружила Бриджит, которая, как самая трезвая, заметила отсутствие «ребёнка» и бросилась искать его по квартире, посеев небольшую панику у веселившихся.
– О, вот он, – увидев спящего Васю в комнате, Бриджит облегчённо вздохнула.
– Умаялось дитё, споили мерзавцы, – самокритично сказал Кружок и попытался положить ему кирпич под голову.
Машка хлопнула его по плечу: – Ты дурак, что ли?
– А что, я ему поудобнее хочу сделать, лежбище его… – Кружок отложил кирпич.
– Себе, вот и сделай, придумал тоже, кирпич «ребёнку» под голову класть, – возмутилась Бриджит.
– Тащи его, на матрасы, они в комнате с балконом лежат… Девчонки на диван в «гостиной» лягут. Пора на боковую. – зевнул Фёдор. – Гулять идти, я так понял, никто не хочет, танцевать я лично уже устал, есть и пить тоже. Предлагаю поспать…
Зевота Фёдора передалась остальным, и народ решил поддержать замдира. Но Машка, ни в какую не хотела ложится спать, и с криками: – «Я требую продолжения банкета!» – побежала в гостиную. Она включила музыку на полную громкость и стала танцевать, размахивая руками и даже ногами, напоминая каратиста.
Фёдор и Серёга подняли с цемента Васю, и отнесли его на матрасы. Вася даже не шелохнулся.
Бриджит собирая пластиковые тарелки и стаканы со стола, оторопело наблюдала за «странными танцами» Маши. Подошедшие Кружок и замдир, с подушками и бельём, осторожно обошли «каратистку», дико поглядывая на Машкино буйство, и положили постельные принадлежности на большой угловой диван.
– Чё это, с ней? Что за шоу-линь, мастер Йода? – крикнул Серёга Машке в ухо, наблюдая за её «дикими» танцами.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: