Самовар с шампанским

Я дернула его за плечо:

– Если вы не поднимитесь, я не смогу поменяться местом с Мотей. Кстати, стюард любых международных рейсов давно бы уже вызвал сюда охрану, и летели бы вы дальше в наручниках, с кляпом во рту. Вам повезло, что воспользовались российской авиакомпанией. У меня к перевозчику лишь одна претензия: он дает слишком много прав пассажирам и не защищает от них своих служащих. Вы возмущались, что не сидите вместе с собакой? Пожалуйста, я готова поменяться с Мотей. Но вам этого не надо, потому что вы намерены скандалить по любому поводу.

В глазах бортпроводницы мелькнул испуг, она явно ожидала шумного продолжения скандала. Но мужик неожиданно молча встал. Я вышла в проход, стюардесса в мгновение ока переставила перевозку с чихуахуа, я же села рядом с бледной до синевы женщиной и сказала:

– Добрый день.

Она не ответила, я открыла айпад. Всякий раз, возвращаясь из Франции, я забываю, что в России не принято здороваться с незнакомыми людьми. В Париже, войдя в булочную или встав в очередь за билетами в кино, человек машинально бормотнет: «Бонжур», и ему все ответят. Но в Москве это не принято, у нас почему-то не любят приветствовать друг друга, редко говорят спасибо и не улыбаются посторонним.

– Я принесла вам чай, – тихо сказала бортпроводница, – и пирожное.

Я взглянула на поднос, где стояли чашка и тарелка с десертом, и не удержалась от восклицания:

– Теперь в полете угощают кондитерскими изделиями от Ладюре? Надо же!

Стюардесса зарделась:

– Это только для вас. Я купила перед отлетом коробочку в кондитерской. Не отказывайтесь, пожалуйста, большое вам спасибо за понимание.

– Мне ни разу не попался человек, способный отказаться от шедевров Ладюре[1 - Ladurеe – старейшая кондитерская Парижа, основана в 1862 году Луи Эрнестом Ладюре. Знаменита печеньем Макарон и пирожными.], – воскликнула я, выдвигая столик из подлокотника. – Как вас зовут?

– Екатерина, – представилась девушка.

Я хотела назвать свое имя, но не успела. Из эконом-салона неожиданно раздался визг, потом вопль:

– Падает!!!

Стюардессу как ветром сдуло, моя соседка позеленела и прошептала:

– Все! Так и знала! Конец! Как мне жарко! Вся горю!..

Я решила успокоить перепуганную насмерть даму:

– Не волнуйтесь, вероятно, один из пассажиров что-то уронил.

– Нет, нет, нет, – зашептала незнакомка, – мы сейчас упадем. Бортпроводница убежала надевать спасательный жилет. Салон разгерметизировался, холод с улицы в него проникает.

– Самолет летит, никакой паники среди персонала нет, – сказала я. – Посмотрите вон туда, вперед, другая девушка выкатывает тележку с товаром. Не хотите что-то купить без пошлины?

– Мы не долетим живыми, мне холодно, холодно, – прошептала еле слышно соседка.

– Меня зову Даша, а вас как? Давайте познакомимся, – предложила я.

– Мила, – чуть слышно отозвалась соседка. – Почему молчит радио? Они должны объявить, что самолет падает.

Я начала ковырять ложечкой пирожное. Ну, Дашутка, повезло тебе сегодня! Обычно в бизнес-классе полно свободных мест, но сейчас большинство кресел занято темнокожими парнями-французами. Из их громких разговоров я поняла, что это какая-то футбольная команда летит на товарищеский матч в Москву. А на оставшихся четырех креслах расположились я, хам-паникер, Мила и собачка Мотя. Лететь еще два с половиной часа, и это время явно не удастся приятно провести.

– Они обязаны объявить, что самолет падает, – твердила Мила, прижимая руки к груди, – люди должны приготовиться к смерти, прочитать молитву.

Я сделала вид, что увлечена десертом. Какой смысл говорить Миле, что мы с ней купили билеты авиакомпании, самолеты которой более пяти лет летают без катастроф? Аэрофобу эта информация не поможет.

– Они обязаны объявить, – не успокаивалась Мила, – объявить обязаны…

Я нажала на кнопку вызова стюардессы. На борту есть аптечка, вероятно, в ней должны быть таблетки для пассажиров, теряющих рассудок от ужаса.

И тут вдруг ожило радио:

– Уважаемые пассажиры, наш самолет временно находится в зоне турбулентности. Просим вас занять свои места, застегнуть ремни безопасности и не вставать, пока не погаснет табло.

Самолет затрясло.

– Что я говорил? – закричал паникер. – Так и знал! Господи! Отче наш, помоги умереть без боли!

Продолжая причитать, он открыл перевозку и вытащил оттуда свою собачку. Ей, очевидно, передалось истеричное настроение хозяина, она дрожала и выворачивалась из рук владельца. Я с сочувствием смотрела на крошечную чихуахуа с купированным хвостом. Да уж, нелегко с таким хозяином, он в злую минуту может больно пнуть питомца. И похоже, он это регулярно проделывает, потому что собачка категорически не желает сидеть у него на руках.

Паникер что есть силы прижал к себе чхуню, а та вдруг протяжно завыла.

Моя соседка всхлипнула.

– Смерть почуяла! – торжествующе заявил дурак. – Не плачь, Мотя, я не дам тебе страдать и мучиться, придушу, когда войдем в штопор, ты шмякнешься о землю мертвой, боли не почувствуешь. Жаль, меня никто не убьет! Я в полной мере испытаю муки умирания, у меня поломаются все кости, раздробятся зубы, треснет череп. Начнется пожар…

На секунду в мою душу закрался страх. Вдруг мы и впрямь падаем?

– Вот, – простонала Мила, – все! Отче наш… спаси и сохрани… Пора! Пора! Где она? Где?

И она начала рыться в своей сумочке, вытащила маленькую коробочку, достала из нее таблетку, сунула в рот и бросила упаковку на пол. Мотя перестала выть.

– Чем я могу вам помочь? – спросила стюардесса, подходя к нашему ряду. – Убрать посуду?

– Что случилось в экономклассе? – спросила я. – Мои соседи насмерть перепуганы, полагают, что мы падаем.

Девушка секунду колебалась, потом ответила:

– Один пассажир открывал верхнее багажное отделение, что-то из чемоданчика доставал, а потом плохо захлопнул крышку, она открылась, все вывалилось ему на голову.

Я повернулась к Миле:

– Слышали? На борту полный порядок, вопль «Падает» относился к поклаже. Между прочим, ни один самолет в мире от этой самой турбулентности еще не развалился. Вот уже и трясти перестает.

– Сейчас принесу успокоительные капли, – пообещала стюардесса и быстро ушла.

Удивительное дело, но паникер молчал.

– Мила, вы как? – поинтересовалась я. – Хотите коньяка? Или чаю? Могу поделиться с вами пирожным Ладюре, отрежу половину. Ну очень-очень вкусно! Вылезайте из пледа, зачем вы с головой закрылись?

Соседка не отвечала, она не двигалась, словно застыла. Я вздохнула: Миле явно следует обратиться к психотерапевту, и лучше ей ездить поездом «Париж – Москва».

– Дарья, – сказал хам, – вас же так зовут? Я слышал, как вы называли свое имя. А я Валерий.