Блеск и нищета инстаграма

– Я читаю твои книги. Ничего так, иногда даже интересно. И по телевизору тебя вижу. Хорошо, что ты вылезла из дерьма.

Я внимательно посмотрела на уборщицу.

Те, кто любит детективы, обращаются ко мне – Арина. Виола я для всех остальных, а Вилка только для близких друзей и знакомых. Откуда посторонней женщине известно мое домашнее прозвище?

– Гадаешь, где мы встречались? – рассмеялась незнакомка. – Раису Ивановну помнишь? Казаноскину.

У меня в ушах незамедлительно зазвучал противный голос: «Тараканова! Виола! Только дворничиха могла так красиво ребенка обозвать! Виола! Анекдот прямо! Принцесса помойки. Опять ворон на уроке считаешь? Судьба тебе умереть в придорожной канаве, лентяйка!»

– Раису Ивановну помнишь? – повторила техничка.

– Если вы имеете в виду учительницу русского языка и литературы, то очень смутно, – ответила я, – простите, я тороплюсь.

– Лиза Мышатина, – сказала вдруг тетка. – Ее ты тоже забыла?

– Нет, – удивилась я, – девочка училась в нашем классе. Она сидела за мной, и…

Я быстро прикусила язык. Не стоит говорить, что Елизавета, чей отец работал дипломатом, а мама была светской львицей, считалась звездой класса и постоянно издевалась надо мной. Девочка из богатой семьи смеялась над моими старыми туфлями, обзывала меня оборванкой, тыкала мне во время уроков карандашом в спину и шептала:

– Массаж для бедных.

Один раз я не выдержала и поколотила обидчицу. Учительница отвела меня к директору, а я честно рассказала, по какой причине наподдала от души Мышатиной. Зинаида Семеновна выслушала меня, увидела на моей школьной форме следы карандашного грифеля и велела:

– Иди в класс.

На следующий день Лиза в школу не пришла, она вернулась через неделю и с той поры вела себя тихо, больше меня не обижала.

– Мышатина Лиза это я, – произнесла поломойка.

– Так мы с ней одногодки, а вы выглядите намного старше, – от неожиданности ляпнула я.

– Отличный комплимент, – скривилась собеседница, – но, несмотря на то что я кажусь старухой, я твоя бывшая одноклассница.

Я внимательно посмотрела в лицо уборщицы и узнала глаза Лизы. Пришлось заставить себя произнести:

– Рада тебя видеть.

Елизавета взмахнула руками и упала спиной на пирамиду из упаковок бумажных полотенец. Я бросилась к ней.

– Тебе плохо?

Лицо Мышатиной посерело, она схватилась рукой за горло. Я невольно отметила, что у нее красивый маникюр, а на внутренней стороне запястья несколько ссадин.

– Что происходит? – спросил охранник, подходя к нам.

– Мы разговаривали, потом Елизавета упала, – сказала я, вынимая телефон. – Алло, «Скорая»? Можете прислать машину в магазин? Виола Тараканова, она же писательница Арина Виолова, у нас с мужем, Степаном Дмитриевым, договор у вас на обслуживание. Да. Сейчас.

Я сунула секьюрити трубку:

– Быстро назовите адрес, они мигом примчатся.

Глава 3

– Вы Тараканова? – спросил мужчина средних лет в дорогом костюме. – Где Елизавета?

– Вам лучше поговорить с врачом, – пробормотала я.

– Немедленно объясните, где его искать? – потребовал незнакомец.

Я показала рукой на дверь, возле которой сидела.

– Там. Только у него посетитель.

– Плевать мне на всех, – отрезал мужик, пнул ногой створку и заорал: – Эй, я хочу видеть свою жену!

Из кабинета выскочила медсестра и сердито сказала:

– Зачем так кричать? Сейчас поговорю с заведующим, он вас примет.

– Да пошла ты… – смачно выругался матерщинник, – вали отсюда на…

– Как вы смеете так разговаривать! – возмутилась молодая женщина.

Грубиян схватил ее за руку, вытащил в коридор, а сам скрылся в кабинете врача.

– Вы видели, как он себя вел? – ахнула девушка. – Ну сейчас я ему устрою…

– У него жена при смерти, – сказала я, – он об этом пока не знает. Но, наверное, почувствовал, что беда случилась, поэтому и потерял контроль над собой.

Медсестра ойкнула.

– Ужас! Вот бедняга. А что с его супругой? Ее машина сбила?

– Не знаю, – ответила я, – женщине стало плохо на работе, я вызвала «Скорую», у бедняги в машине была клиническая смерть, но ее реанимировали.

– Жуть, – затряслась собеседница, – когда человек долго болеет, это тяжело для родственников, по себе знаю. Но как-то морально становишься готовой к его уходу, понимаешь, что он скоро умрет. А если вот так! Утром здоровая на работу уехала, а вечером тебя в морг вызывают… Тут просто жесть.

Дверь кабинета приоткрылась, высунулась другая медсестра.

– Виола Ленинидовна, зайдите, пожалуйста.

Я трусливо поджала хвост.

– Может, не надо?

– Не бойтесь, – прошептала девушка в белом халате, – Евгений Петрович успокоился. И если что, мы вас в обиду не дадим. Нашего доктора зовут Владимир Николаевич.

С некоторой опаской я вошла в кабинет.