Преемница

Оттого Николь проводила большую часть дня в отведенной комнате, по долгу оставаясь наедине с собой, вспоминала детали прошедших событий, пытаясь соединить их в хоть какую-то нормальную и понятную логическую цепочку. А когда размышления надоедали, доставала такой всем привычный и необходимый в современном мире предмет – смартфон. Еще совсем недавно она и представить не могла свою жизнь без него, увековечивая чуть ли не каждую минуту в этом маленьком, напичканном приложениями, мобильнике. Впадая в тоску, девушка могла по долгу рассматривать то фото кривляющейся Кэти, то улыбающейся мамы. Казалось, уже выучила все эти изображения наизусть, каждую деталь, каждую мелочь, но все равно раз за разом включая девайс, вновь смотрела фотографии, будто боясь забыть, как выглядели родные. Она дорожила этим смартфоном, не обращая внимания на мнения подруг, удивлявшихся такой привязанности, ведь телефон – это показатель статуса, а этот старый и немодный. Но для Николь это была не просто дорогая вещь, а память – последний подарок мамы.

В который раз она вновь набрала номер Аманды, но в ответ услышала холодный голос бездушной записи. Даже городской телефон все время молчал. В первые дни Николь часто подходила к аппарату в надежде на более устойчивую, чем мобильная, связь. Но телефон молчал, гудков не было, и скоро девушка перестала обращать внимание на бесполезный предмет интерьера, ловя себя на мысли, что Мэнди просто бросила ее, как ненужную вещь. Становилось жаль себя, маму и Кэти, даже Джейсона, тогда она сворачивалась на кровати калачиком, охватывая свои ноги, и тихо плакала в подушку.

Все же благодаря знакомству с местными ребятами некоторые события происходили в ее жизни. Ника ждала встречи с новыми друзьями, прикипая к этим простым, милым и открытым людям. Правда сердце начинало биться сильнее при встрече только с одним человеком – с Дэвидом. Можно сказать, что парень был самым обычным, каких наверняка много, но было в нем что-то, что отличало его от всех, кого она знала до этого: был простым, но не скучным, решительным и даже где-то нагловатым, но при этом отзывчивым и нежным. Он не дарил прекрасных цветов, да и денег на дорогие презенты у него не было, но мог подарить самое главное тогда для Ники – внимание, заботу, защиту и тепло.

Николь вышла из дома, на улице ее ждали новые друзья. Еще накануне они решили показать гостье городка гору Скайлен в качестве изучения местной достопримечательности. Жаркое солнце слепило глаза, было душновато, впрочем, как всегда, запах с озера сегодня чувствовался сильнее, чем обычно. При виде Дэвида, что с остальными ребятами ждал ее у кромки леса, быстрее забилось сердце. Ника не могла смотреть ему прямо в глаза, боясь вновь утонуть в них, рядом с ним тело обдавало жаром, на бледных щеках загорался румянец, руки становились непривычно горячими. Приходилось все время одергивать себя, уж слишком было видно ее отношение к нему. Парень не возражал, ему льстило внимание гостьи, такой непохожей на всех остальных.

Тем временем дружной толпой ребята вошли на лесную территорию, весело болтая. Парни много шутили, девушки хихикали. Ника заметила, что Саманта больше не смеется над шутками Дэйва, лишь изредка поглядывает в его сторону, поджимая губы; ее шансы заполучить парня таяли на глазах. Дэвид шел рядом с миниатюрной красавицей, с трудом приноравливаясь к мелким шагам девушки. Рядом с ним Николь чувствовала себя такой нежной и трогательной. Ей было все равно, что подумают и скажут о ней другие. Хотелось просто быть с ним рядом, ощущать себя слабой и беззащитной, пусть это и не совсем принято в современном обществе.

Ребята разбились на пары: Дэйв и Ника, Белла и Джон, Майкл и Линда, лишь Саманта, оставшись без спутника, обиженно сжав губы, шла немного в стороне. Время словно остановилось, давая возможность молодым людям насладиться минутами, проведенными вместе. Дэвид держал Николь за руку. Для счастья так мало надо: чтобы он был рядом и просто держал тебя за руку. Молодые люди углублялись в лес все больше, не замечая времени и дороги.

– Где это мы? – заставила ребят вернуться в реальность Сэм.

Парни и девушки, придя в себя, внимательно оглядели лес. Никто не мог узнать этих мест. Только сейчас они заметили, как далеко ушли.

– Сейчас, сейчас, найдем дорогу, – засуетился Майкл.

– Слышь ты, Доктор, чего ты лечишь! Заблудился, так и скажи, – довольно резко выкрикнул Джон.

– Как он тебя назвал? – обратилась удивленная Ника к Майклу.

– Доктор, – вздохнул тот.

– Он просто умный, – влезла в разговор неугомонная Лин.

– Все в порядке. Сейчас найдем дорогу. Просто пойдем назад, – успокоил всех рассудительный Майкл.

Но куда бы друзья не поворачивали – не могли найти нужный путь, уходя все дальше и дальше от Фоготтена, даже не замечая этого. Лес казался огромным или это ребята ходили кругами, как часто бывает с теми, кто заблудился. Джон попытался позвонить, но связь отсутствовала, тоже было и с другими телефонами, хотя все к этому привыкли – связь в городке не была в почете.

Невозможно было понять сколько времени им пришлось кружить по лесу. Неясно, как они все же вышли к огромной горе с плоской вершиной, поросшей низким кустарником. Странно было видеть кривые ветви с искореженными стволами на практически монолитной скале необычного черного цвета. Но желания любоваться удивительным творением природы уже не было, путники сильно устали. Проведя лишь несколько минут у подножья горы, все собрались обратно, но дороги назад никто не знал, как и тот запутанный путь, которым они добрались сюда.

Густой туман скатился с горы в лес, облачая в серые рваные рубища кусты и деревья. Духота сменилась прохладой. Не желая ночевать у подножья горы, друзья двинулись в обратный путь, плохо разбирая дорогу. Тошнотворный запах усиливался. Линда вдруг неожиданно взвизгнула, ее нога угодила в воду. Туман, окутавший все вокруг, немного рассеялся, и ребята дружно охнули: «Чертово озеро!»

Они стояли на берегу лесного водоема, больше похожего на болото, с темной и густой, как слизь, водой. На водяной глади иногда появлялись пузырьки, лопаясь, они выпускали на поверхность тошнотворное зловоние. Их окружал безмолвный лес, полный мертвых искореженных деревьев, покрытых пушистым то ли мхом, то ли плесенью. Странное хлюпанье иногда нарушало тишину.

– Вид, конечно, нерадостный, – констатировала Николь, осматривая безжизненные берега.

– Раньше озеро было прекрасным, здесь росли деревья и самые красивые цветы на свете, – Лин зажала нос рукой, отчего ее голос звучал нелепо и смешно, хоть немного разряжая обстановку.

– Этим воздухом нельзя дышать, – нервно засуетился Майкл, – возьмите платки или кофты, дышите через них. Иначе можно подхватить болотную болезнь.

Девушка, как всегда, вошедшая во вкус, решила продолжить:

– Многие считают, что во всем виноват водяной дух, который поселился тут. Тогда-то люди и стали болеть, – та вздохнула. – Он заманивает людей в озеро. Подумать только: сколько здесь погибло!

– Хватит болтать, – одернул Джон рассказчицу.

А Дэвид, обратившись к Нике, сказал:

– Ты же не веришь в эту чушь? Это все выдумки нашей Линды, которая готова верить всякой ерунде.

Та в ответ только покачала головой, мол, говори-говори, я-то знаю правду. Оставшись без увлекательных историй, ребята с новым усердием приступили к поискам обратной дороги. Никто уже не хотел рассматривать местную природу, все вымотались и устали, хотели добраться до дома.

– Здесь должна быть тропинка, ведущая к городу, – сообщил Майкл, косясь на темную воду.

Друзья стали двигаться вдоль береговой линии, пробираясь через сухие ветви деревьев, стоявшие мертвецами, убитыми озером. Как-то мгновенно стемнело, а тропинка все никак не находилась. Линда вновь соскользнула, угодив в воду, Майкл подхватил девушку и помог ей выбраться на берег. Вода мягко и медленно, как масло, стекла с ног девушки обратно в водоем.

– Осторожно, – нарочито крикнула Сэм, – попадешь в лапы духа – не избежать беды!

Все нервно засмеялись, пытаясь не показывать свой страх, никому не хотелось прослыть трусом, испугавшись какого-то выдуманного духа. Не смеялся один лишь Майкл, нервно осматриваясь вокруг, бросая частые взгляды на озеро. Ника заметила на водной глади свободной от тумана странный блеск. Показалось, что одна из земляных кочек, расположившаяся в воде, опустилась, затем вновь приподнялась, при этом блеск в виде двух маленьких огоньков исходил именно от нее.

– Смотрите! – воскликнула она, указывая ребятам на странную кочку, которая сразу же скрылась.

– Ха-ха! – зло рассмеялась брюнетка. – Маленькая девочка верит в сказки!

Николь понимала, что Сэм ведет себя так из-за ревности, и постаралась не обращать внимания на эти слова.

– Тропинка! – радостно воскликнул в этот момент Доктор, указывая на едва заметную лесную тропку, суетливо направляя друзей на этот путь.

Ребята, подчиняясь указаниям парня, направились по указанной дорожке. Проходя мимо Ники, Сэм окатила соперницу холодным взглядом. Оставшись замыкающей, Николь обернулась напоследок, теперь кочка высунулась из воды довольно сильно и походила на чью-то уродливую башку. Эта голова смотрела на нее! То, что она приняла за огоньки, было отражением света в глазах жуткой головы. Девушка уже открыла рот, чтобы закричать, но ее схватил за плечи Дэвид и потащил за собой в сторону Фоготтена.

Весь обратный путь Майкл вел себя нервно, размахивая своими длинными руками, разговаривая сам с собой. Ника шла молча, постоянно оборачиваясь назад, словно ожидая нападения причудившейся уродливой головы, будто та смогла бы выскочить на берег и погнаться за ребятами, желая растерзать несчастных, так глупо заблудившихся в лесу.

Довольно скоро они увидели знакомые очертания. Ника узнала крышу дома миссис Митчелл. Теперь всем казалось смешным заблудиться в такой близости от Фоготтена. Друзья решили никому не рассказывать о происшествии, ведь ходить на озеро было запрещено. И потом, их могли поднять на смех: надо же заблудиться в двух минутах ходьбы от города! Парочки направились к своим домам: Майкл пошел с Линдой, Белла и Джон, взявшись за руки, не торопясь поплелись в сторону, желая вновь уединиться, а Дэвиду пришлось провожать напросившуюся к нему в попутчицы Саманту, которая обернулась напоследок, даря Николь кривую усмешку.

Оставшись одна, она едва успела дотронуться до дверной ручки, как к ней неожиданно подскочил сумасшедший Аллен. Сейчас, в лунном свете, старик казался еще старше. На миг показалось, что виден череп сквозь его тонкую кожу. Безумный Роберт кинулся к ней, сверкая своими глазами: «Теперь ты знаешь! Ты видела! – он говорил то шепотом, то срывался на крик, плача или переходя на хохот, повторяя одни и те же слова. – Ты видела! Ты вернешься туда, я знаю! Ты видела и тебя видели!». Ника в ужасе прижалась к двери, от этих слов и всего происходящего больно кольнуло в голове. Она открыла входную дверь, буквально отталкиваясь от сумасшедшего старика.

Следующее утро началось с уже привычной уборки. На этот раз хозяйке дома во что бы то ни стало приспичило привести в порядок подвал. Во всем должна была быть система, считала Сара, все аккуратно сложено, подписано. Они разбирали скарб и решали: если эти вещи еще могли сослужить службу, то отправлялись на полки с аккуратно выведенными надписями, если нет – их ждала учесть переезда в самый дальний угол подвала, ожидая лучших времен. Миссис Митчелл обнаружила в одной из коробок крышки для банок разных размеров и цветов.

– А я их везде искала, – прошептала она и обрадованная своей находке отправилась на кухню вместе с крышками.

Николь продолжила разбирать забытый хлам. Обнаружив пачку старых фотографий, не нашедших места в альбоме, она уселась на деревянный ящик, с удовольствием разглядывая семейный архив. Вот здесь Аманде лет пять, ее с легкостью можно было узнать – та же улыбка, те же глаза. С другой фотографии смотрели молодые и счастливые мистер и миссис Митчелл, стоявшие у красивейшего небольшого пруда с многочисленными цветами. «Неужели это Чертово озеро?» – удивилась Ника. Не верилось, что прекрасный пейзаж с яркими цветами и утопающими в зелени деревьями и мертвые берега одно и тоже место. Со следующей фотографии на нее смотрели три мальчугана.

– Джейсон такой взрослый здесь, – задумчиво произнесла вернувшаяся миссис Митчелл, – а ему всего-то десять лет.

Ника внимательно смотрела на мальчика. Казалось, что даже сейчас на фотографии он уводит глаза в сторону, лишь бы только не встречаться с ней взглядом. Сколько Николь помнила, он всегда избегал ее. Даже тогда, в тот день, когда впервые пересек порог их маленькой квартиры в Петербурге. Нику смущал вопрос: как этот американец приехал в далекую Россию, не зная языка и страны, направился именно в тот самый город, где жила она с мамой?

Уже потом, узнав происхождение своей семьи, она поняла почему все ее родные так хорошо знали английский, хотя тогда, в детстве, это было таким естественным. «Забавно, – подумала Николь, – в России мама говорила со мной на английском, а здесь – на русском».

А тогда Анна, открыв дверь незнакомому человеку, согласилась уехать с ним, оставляя старенькую бабушку совсем одну.

Николь плохо помнила детство, проведенное в России, воспоминания всплывали невнятными обрывками: добрые руки бабушки, ее любящие глаза, высокие белые двери в их квартире и большой красивый дом с куполом, видневшийся из окна. Еще помнила, как по ночам кто-то робко стучал в дверь, а потом вошедшие со всхлипыванием что-то рассказывали, прося бабушку о чем-то. Она всегда уходила после таких визитов, возвращаясь лишь к утру бледная и уставшая. Ника вспоминала, как обнимала ее голову тогда, ласкала детскими ручками лицо бабушки, а та улыбалась и говорила, что теперь ей гораздо легче.

А вот своего отца девушка не помнила вовсе. Не знала кто он и куда исчез. Не было ни единой фотографии, ни вещи, ничего. Только однажды Николь спросила о нем у матери. Та молча увела глаза в сторону, пряча выступившие слезы. Тогда стало ясно – мама до сих пор любит его.

Анна ценила мужа, уважала его, но не любила, живя с ним, словно повинуясь чужой воли. Ника помнила, как вечерами мать нарочно задерживалась на первом этаже их большого дома, ища себе занятие как причину не подниматься в супружескую спальню. Даже тогда маленькой девочке было ясно, что мама ищет предлог, ждет, когда ее муж уснет. Только тогда она сможет спокойно отдохнуть, прячась в отдельное одеяло, закутавшись в него так плотно, что, проснувшись утром, нужно было изрядно потрудиться, избавляясь от одеяльного убежища.

Джейсону не суждено было стать любимым мужем, но он был прекрасным отцом для Кэти – обожал свою дочь, позволял ей буквально все, со скоростью звука исполняя любые желания своей дочурки, даря любовь, которой так не хватало ему самому. При этом девочка не была избалована, разумность в ее воспитание вносила Анна. Да и самой Николь жаловаться на приемного отца не было причин. У нее всегда было все самое модное, дорогое, достаточно было подойти и сказать, что ей было нужно, тот лишь кивал в ответ, отводя глаза в сторону. Ника понимала, что Джейсон не любит ее, избегает общения, но все же она ни разу не услышала от него ни одного плохого слова. Он полностью обеспечивал семью материально, хотя тогда, в их общей жизни, она отчего-то думала, что тот обязан это делать и что деньги, водившиеся в доме, это вовсе не его заслуга, будто так было всегда. Лишившись этого, она поняла, как много мужчина работал тогда, как много сделал для их общего, пусть такого разного для каждого, благополучия.