Написано кровью моего сердца. Книга 1. Перипетии судьбы

Дженни, которой досталась роль Белого Кролика, закрыла за лейтенантом Розвеллом отремонтированную дверь и повернулась ко мне.

– Что еще за лорд Мелтон? – уточнила она, заламывая черную бровь.

– Это одно из имен Хэла, пока тот не получил герцогский титул. Должно быть, лейтенант Розвелл знаком с ним уже много лет.

– А, ясно. Ладно, не важно, лорд он или герцог, сколько он еще проспит? – спросила она.

– Лауданум будет действовать часа два-три, – ответила я, взглянув на позолоченные часы с каминной полки, чудом уцелевшие во вчерашней буре. – Но день выдался тяжелым, а ночь – бессонной, так что он может спать и после того, как средство выветрится. Если только больше никто не будет колотить в дверь почем зря, – добавила я, вздрогнув, когда с улицы донеслись крики и грохот.

Дженни кивнула.

– Хорошо. Тогда я схожу в типографию, разузнаю последние новости. Может, Джейми уже вернулся, – обнадеживающе добавила она. – Вдруг он решил, что сюда идти небезопасно. На улицах полно солдат.

Искорка надежды вспыхнула зажженной спичкой. Хотя я знала наверняка: если бы Джейми был в городе, сейчас он стоял бы передо мной. Пусть злой, пусть раненый – но был бы рядом.

Сейчас, во всеобщей неразберихе, до высокого шотландца, подозреваемого лишь в передаче каких-то сомнительных бумаг, никому нет дела. Ему же не приписывают распространение крамольных листовок. О том, что Джейми взял заложника, знает один Уильям – а тот вряд ли побежал докладывать о случившемся командиру.

Все эти соображения я и высказала Дженни. Хотя да, пожалуй, ей стоит сходить в типографию и проверить, как там Фергус и Марсали с детьми, а заодно узнать, не замышляют ли чего повстанцы.

– Думаешь, на улицах безопасно? – спросила я, помогая ей надеть плащ.

– Кому нужна старуха вроде меня? – оживленно сказала та. – Хотя мое сокровище лучше припрятать…

Сокровищем оказались серебряные часики с изящной филигранью на крышке, которые Дженни носила на груди, приколов к платью.

– Джейми купил мне в Бресте, – пояснила она, заметив мой взгляд. – Я говорила, что это глупо – зачем, мол, мне эта безделушка, я и без того знаю, который час. Однако он настоял; сказал, что так удобнее делать вид, будто ты распоряжаешься событиями. Ты ведь знаешь, какой он, – добавила она, пряча часики поглубже в карман. – Стоит на своем до последнего. Хотя, по правде сказать, ошибается он не так уж часто.

У самой двери Дженни повернулась.

– Теперь слушай. Я постараюсь вернуться прежде, чем герцог наверху проснется, но если не смогу – пришлю Жермена.

– Как это – не сможешь?

– Из-за Йена, – ответила та удивленно, словно я и сама должна была догадаться. – Раз солдаты уходят, он может вот-вот вернуться из Валли-Фордж… а ведь мальчик мой, бедняжка, до сих пор думает, что я мертва.

Глава 16

Место для секретов

В лесу, в пяти милях от Валли-Фордж

– А квакеры верят в рай? – спросил Йен Мюррей.

– Некоторые верят, – ответила Рэйчел Хантер, переворачивая носком ботинка большую поганку. – Нет, пес, не трогай! Разве не видишь, какого она цвета?

Ролло, решивший было обнюхать гриб, презрительно фыркнул и отвернулся, задирая морду к ветру в надежде на более аппетитную добычу.

– Тетушка Клэр говорила, собаки не различают цвета, – заметил Йен. – А почему «некоторые»? Квакеры бывают разными?

Порой убеждения квакеров ставили его в тупик, но в трактовке Рэйчел они всякий раз обретали необычайно интересный смысл.

– Наверное, обходятся одним нюхом? Собаки, я имею в виду. Что до твоего вопроса, то мы считаем таинством жизнь здесь, на земле, в свете Христовой любви. Может, загробная жизнь и существует, но оттуда никто еще не возвращался. Поэтому нам всем остается лишь гадать, что там.

Они стояли в тени небольшой ореховой рощи, и мягкий зеленоватый свет, струящийся сквозь листву, озарял Рэйчел неземным сиянием, которому позавидовал бы любой ангел.

– Что ж, я там тоже не бывал, поэтому спорить не буду, – заметил Йен и наклонился, чтобы поцеловать ее чуть выше уха.

По виску Рэйчел тут же пробежали крохотные мурашки, вид которых необычайно тронул его сердце.

– А с чего ты вдруг заговорил о рае? – с любопытством спросила она. – Думаешь, в городе будет война? Не замечала прежде, чтобы ты боялся смерти…

Валли-Фордж, откуда они ушли час назад, кишел солдатами, словно мешок зерна – долгоносиками. Как только пошли слухи, что солдаты Клинтона отступают, американцы принялись спешно лить пушечные ядра и набивать порохом патроны, готовясь к захвату Филадельфии.

– Что ты! В городе войны не будет. Вашингтон хочет перехватить людей Клинтона по дороге.

Йен взял Рэйчел за руку: маленькую, загрубелую от работы, но – как оказалось, когда она сплела с ним пальцы – на удивление сильную.

– Нет, я думал о матушке… Как бы хотелось показать ей места вроде этого.

Широким жестом он обвел полянку, на которой они стояли: из скалы под ногами бил родник удивительно синего цвета, над ним нависали ветви желтого шиповника, в которых гудели летние пчелы.

– У нее дома в Лаллиброхе тоже рос такой шиповник; еще бабушка посадила. – Он сглотнул комок в горле. – Но потом я подумал: наверное, на небесах с отцом она будет счастливее, чем здесь без него.

– Она всегда будет с ним: и в жизни и в смерти, – прошептала Рэйчел, сжимая ему пальцы, и приподнялась на цыпочки вернуть поцелуй. – Когда-нибудь ты отвезешь меня в Шотландию, чтобы я увидела розы твоей бабушки.

Они помолчали, и тиски горя на сердце понемногу разжались… И все благодаря Рэйчел.

Йен не стал говорить этого вслух, но более всего он жалел не о том, что не смог показать матери красоты Америки… а о том, что она так и не увидела Рэйчел.

– Ты бы ей понравилась, – вырвалось вдруг у него. – Моей матушке.

– Хотелось бы надеяться… – с нотками сомнения протянула Рэйчел. – А ты рассказывал ей обо мне там, в Шотландии? Что я из квакеров? Многие католики нас недолюбливают.

Йен напряг память, но так и не вспомнил, упоминал ли при матери об этом незначительном факте. В любом случае, уже не важно, поэтому он просто пожал плечами.

– Я рассказывал ей, как тебя люблю. Кажется, этого ей было достаточно. Правда… отец очень много о тебе расспрашивал. Поэтому он точно знал, что ты квакер. Значит, и мама тоже.

Йен взял ее под локоть, помогая спрыгнуть с высокого камня.

Рэйчел задумчиво кивнула, но, следуя за ним через поляну, все-таки спросила:

– Как считаешь, супружеская чета должна во всем доверять друг другу? Делиться не только прошлым, но вообще, каждой своей мыслью?

Опасливое чувство пробежало по спине Йена мышью с холодными лапками. Он глубоко вдохнул. Йен любил Рэйчел всеми фибрами своего существа, но это ее умение – читать его словно открытую книгу, будто она впрямь умеет заглядывать ему в голову, – несколько пугало.

Йен рассчитывал, что они пешком дойдут до Мэтсон-Форта и там встретят Дензила с его фургоном, тогда ему хватит времени, чтобы обсудить наедине с Рэйчел кое-какие вопросы. Правда, будь у него выбор, он предпочел бы этому разговору пытки… Однако Рэйчел права – она должна знать всю правду. Чем бы потом ни обернулась его искренность.

– Наверно. Я хочу сказать… да… насколько это возможно. Пусть не каждой мыслью, но хотя бы самыми важными. И прошлым, да. Иди сюда, давай присядем на минутку.