Оседлавшие рхара. Роман

Она открыла книгу и укусила яблоко. Да уж, оно было куда духмяней тех, что вчера ей принес надьяр Таэль. Кусок даже не надо было жевать, он таял, словно пряный снежок. Она закрыла глаза и вдохнула любимый аромат.

– Раздери тебя рхар! Они же недозрелые! – ругался во дворе Наэль. Эсгель выглянула из окна. Двое новеньких хэккийцев притащили огромную корзину голубых плодов.

– Надьяр, так не все ли равно, какие в настойку добавлять? – недоуменно почесал затылок один из них.

– А если надьяра Эсгель пожелает съесть парочку, что я ей скажу, а?

– Да как их можно есть, надьяр? Снег снегом! Да и там все они одинаковые, других нет.

Подошли еще двое хэккийцев с заплечными корзинками – Раэль и Инмэль.

– А вы что принесли? – Наэль подошел к ним, взял одно яблоко из корзины Раэля и бросил его двум неудачливым собирателям. – Нет других говоришь? Он-то нашел!

Затем пересмотрел всю корзину и сказал:

– Неси надьяре Эсгель. Всю целиком, – потом посмотрел в корзину сестры. – А тебе лень на яблоню было залезть? Ты же куда легче него!

Через несколько минут в дверь постучали. Эсгель улыбнулась.

– Входи, покоривший зимние яблони.

Раэль все ещё дрожал от холода. Девушка бросила ему лежавший неподалеку плащ.

– Я бы подогрела комнату, но яблоки испортятся. Присядь.

Раэль снял корзину с плеч, закутался в плащ и послушно сел, испуганно глядя на девушку.

– Ты первый после меня, кто сразу полез на верхушку, – она посмотрела на него и взяла яблоко. – Как тебе удалось?

Раэль пожал плечами.

– Привычка.

Эсгель тогда подумала, что это нахрак гонял его на вершины летних яблонь. Те были высокими и крепкими, не то, что зимние.

А потом он как-то обмолвился, что, когда есть захочешь и не туда залезешь.

Эсгель доела яблоко, так и не прочитав ни строчки. В голове вертелся вопрос, доселе её не беспокоивший. Что она вообще о нем знала? В ветви был обычай не спрашивать о прошлом. Каждый рассказывал столько, сколько считал нужным. Кто-то выкладывал все как есть, кто-то приукрашивал, а кто-то вообще молчал. Но тем и хороша была ветвь. Ты приходил, и никто не спрашивал, кто твои родители. Ты всего добивался сам. И она сама, потомственная княжна, лазила за зимними яблоками, мыла полы, стирала, чистила конюшни, а никто и не говорил, что будет легко. Но именно поэтому хэккийцы были хэккийцами, а не княжеским войском.

Ветвь Хэку… Попасть туда тяжело, но условия для всех были равными, будь ты чистокровным дворянином, чьи предки веками служили в княжеских войсках, или сыном или дочерью рыбака, садовника, портного. Всяких хватало. Тот же Наэль, например, хэккийский дворянин. Его мать была дочерью прежнего военного советника Князя, а отец – сыном княжеского кузнеца. Не объедини их ветвь, советник никогда в жизни не допустил бы этого брака. А Гаэль, так тот вообще первый в своем роду, кто надел черный мундир. Но их обоих она знала с детства, они практически выросли вместе. Наэль частенько приезжал на зиму в Белый Дворец, погостить у дяди с тётей или у деда, а Гаэль жил в Западном крыле. И разница в возрасте помехой не была, Гаэль был старше нее всего на четыре зимы, Наэль на десять, но он её двоюродный брат. Вернее, был им.

Внезапно в дверь постучали. Эсгель удивленно подошла к двери – до рассвета еще около часа. Она открыла дверь и заметила, что Раэль её не обманул, стражи было куда больше чем обычно.

– Я увидел у тебя свет, – произнес стучавший Глава. – Я войду?

Эсгель впустила его, всем видом показывая, что скрывать ей нечего. И некого. Надьяр Таэль прошел по комнате, как бы невзначай провел рукой по подоконнику, и по лицу его пробежало разочарование.

– Надьяр, а почему столько стражи в коридоре? – недоуменно спросила Эсгель.

– Вот прохвост! – восхитился Глава, взяв с постели мешочек с яблоками. Эсгель мысленно ударила себя по голове, надо было прикрыть его подушкой. Попалась как кухарка. Надьяр Таэль покосился на девушку. – Надьяра Заэля и мою сестрицу ты обманешь в два счета, но не меня. А он мне все больше нравится.

– Надьяр? – подняла брови Эсгель.

– Я проверял насколько он хэккиец. И остался крайне доволен, – он подошел к девушке и взял её за подбородок. – Неужели, драгоценная дочь, ты допустила мысль о том, что я чего-то не предусмотрел? Если бы я действительно хотел, чтобы он не лазил к тебе в окно, то он бы не лазил. А это все для отвода глаз и спокойствия моей сестры и её супруга. До свадьбы не положено, значит не положено. Они ведь не знают, после чего именно появляется узор. Да, дочь, дай покопаюсь в твоей шкатулке, раз уж пришел.

Вот уж такой просьбы от хэккийского Главы она не ожидала совсем. Но протянула ему резную шкатулку из красного дерева. Глава взял, присел на постель и раскрыл.

– И всё? – разочарованно спросил он. – Ты же княжна! У тебя мешок целый должен быть!

– Надьяр, зачем? Я же была Дланью Хэку! – она села рядом с ним.

– А я был Главой, – он посмотрел на девушку. – И у меня в твои годы было куда больше. Ладно, зато ты должна помнить историю каждой штучки. Вот это, дай угадаю, твой бывший жених подарил?

Он поднял из шкатулки золотое ожерелье с изумрудными листочками. Работа была изумительная, на листочках даже были золотые прожилки. К ожерелью прилагались длинные серьги и изящный браслет. Её двадцать четвертые именины. Эсгель вздохнула, у нее сердце кровью обливалось всякий раз, когда надьяр Итэль ей что-то дарил.

– Это же целое состояние! – надьяр Таэль любовался переливающимися изумрудами. – Но ты предпочла того, кто подарил тебе гребешок из черного дерева. Истинная хэккийка.

– Его надо вернуть, – сказала Эсгель, протягивая руку за ожерельем. – Я же больше ему не невеста.

– Даже не вздумай, – нахмурился Таэль. – Не оскорбляй и без того растоптанные чувства. Белый Дракон, а это откуда?

Эсгель улыбнулась. Рубиновый медальон в виде полумесяца. От нее не укрылся испуг на лице надьяра. Такие вещи просто так женщинам не дарили.

– А, мы вытащили из плена Сумрачного визиря во время войны с Итмосом. Это с его царственного плеча.

– Ты чего-то недоговариваешь, дочь, – прищурился Глава. – Если бы все было так, как ты говоришь, тебе бы жаловали Сумеречный клинок, но уж никак не колдовской амулет первого стратега и чернокнижника Сумеречного Княжества. Он единственный в своем роде.

– Он был так благодарен, что даже выдрал у меня волосок из хвоста, – саркастично ухмыльнулась Эсгель. Надьяр Таэль вздохнул. Ему стало все понятно. Для сумеречных бессмертных величайший позор, быть обязанным жизнью или свободой женщине. Вот визирь и решил извести спасительницу с помощью колдовства. Но, очевидно, понятия не имел, с кем связался.

Надьяр Таэль запустил пальцы поглубже в шкатулку, что-то нащупал и резко вытащил. Черный Дракон на серебряной цепочке.

– Только не говори, – в горле у него пересохло. Эсгель кивнула.

– Князь подарил. После того, как я получила тхинак. Красивый, правда?

– Я подарил его твоей матери, когда она стала Дланью. Не надевай его. Никогда, от него одни беды, – он осекся. – Его вообще следовало уничтожить.

Эсгель подозрительно сощурилась.

– Князь сказал странную вещь тогда. Я долго голову ломала над его словами. Он ведь никогда ничего не говорит просто так. Черный в черном станет белым, кто был прав, тот ошибется. Понятия не имею, что он имел в виду.

– Он уже тогда знал, – прошептал Таэль. – И потому послал тебя на север.

– Надьяр, хотите вы того или нет, – она посерьезнела. – Он уже девять зим принадлежит мне. И это подарок Великого Князя. В любом случае он знал, что делал и зачем.

– Пожалуй, ты права, дочь, – он обнял её за плечо и улыбнулся. – Поесть хочешь? Одними яблоками ведь не наешься. Да, и я видел твое платье. Смею заметить, Мирандэль меня приятно удивила, оно чудесно.

Эсгель недоверчиво посмотрела на отца. Он казался ей странным. От одного его взгляда кровь стыла в жилах, а он говорил с ней о тряпках и украшениях.