И дело в шляпе

– Я – Демонтин Летящая Походка, – ответил индеенок, плюхаясь в дорожную грязь к ногам ковбоя – к молчаливому удивлению Джона, невысказанному ехидству Бэтти и несказанному облегчению барана.

Юнец был одет в мешковатую униформу, впрочем, чего уж там, скорее всего она и была раскрашенным мешком, в котором продрали отверстия для рук и ног. Баран же был реально страшен. Точнее, нереально грязен. Еще точнее, судя по многострадальной морде, да и по всему телу, на бедолагу просто напал сумасшедший авангардист, который вывалял кучерявого в луже синей краски. Надо ли говорить, что мешок, который напялил Демонтин, побывал в той же луже…

– Я почтовый служащий. Точнее, стажер. Волонтер.

– Так, а это что?

– Это? – паренек оглянулся. – Это просто баран. Он на меня работает. Точнее, я на нем. Ну, вы поняли…

Джон удивленно хмыкнул:

– Никогда раньше не слышал о почтовых баранах. Но что с ним? Это боевая раскраска твоего племени?

– Ну… – Демонтин задумчиво почесал за ухом. Баран аж прибалдел от такого неожиданного проявления ласки и настороженно ухо отдернул. Вообще видно было, что парнокопытное изрядно напугано всем происходящим, что и понятно: не все рождаются храбрыми львами. – Любая дорога опасна, и я подумал, что если нанести на барана цвета почтового отделения, то никакие бандиты не станут на нас нападать: всем ведь нужны письма…

– Боюсь тебя огорчить, но степные волки редко умеют читать. В основном пишут: романтически, кровью клиентов по земле, и все больше всякую нецензурщину. А еще прекрасно слышат, а ты зачем-то нацепил на своего «скакуна» колокольчик…

– Я думал, так можно отпугнуть приведений.

– А вот у них как раз ушей нет.

– Ну ладно, сдаюсь, просто когда я его украл, колокольчик уже был, и я постеснялся снимать…

– Ишь какой робкий… Стоп, так он краденый? – уже обессиливший от хохота ковбой осторожно улыбнулся, морально готовясь к очередному приступу. – Много я в жизни повидал. Лихие угоны поездов, отчаянные налеты на торговые караваны, кровавые ограбления банков. Но дерзкое похищение барана – о таком слышу впервые. Зачем?

– Чтобы догнать вас, – виновато пожал плечами парниша. – У меня срочное дело, а никакого скакуна мне взять не разрешили, мол, свободных нет. А я давно мечтал о хорошем баране или об овце. Прямо спал и видел такого. Они, правда, живут мало. Вот если бы баран волшебный был… э лек три чес кий… Эх, ладно. На самом деле я сначала хотел угнать корову, а лучше стадо, голов пятьдесят. Ну или хотя бы лошадь. Но за ними приглядывали, а за этим – нет.

– Неудивительно, – посмотрел Джон на медленно помирающего на ходу барана. Затем понял, что все еще чегото не догоняет. – Зачем ты его обул?!

– Мистер, ну что за выражения? Обул я того фермера, который решил на Диком Западе завести барана, и даже не привязал его. А своего скакуна я замаскировал. Чтобы меня не вычислили по следам. Что с вами, мистер, вам плохо?

От пробивавшего его смеха ковбой начал медленно оседать рядом с уже прилегшей на всякий случай Бэтти. Однако затем взял себя в руки, схватился за рога коровы и заставил себя подняться.

– Ладно, умник, последний вопрос, просто чтоб посмеяться. Шляпу ты на него нацепил с той же целью? Замаскироваться в толпе? Или продвигал новую маркетинговую политику: почта с человеческой мордой?

– Что? – не понял ни слова заинтересовавшийся Демонтин. – Не, это ваша.

– Что? – не понял уже Джон.

– Шляпа ваша. Подобрал в луже. Мне ее просто деть некуда было. Вот, – парень, нимало не смущаясь, снял самую большую шляпу Запада с вихрастой головы барана и возложил ее на затвердевшие патлы Джона, прикрыв не до конца дожеванный парик. Безмолвная кудрявая скотина лихо встряхнула головой, а онемевший от такой наглости ковбой по-бараньи уставился на мальчугана.

Тяжелый взгляд сурового ковбоя подействовал на Демонтина, как на слона дробина – чем-то развеселил.

– Ах, мистер, вы сейчас так похожи на моего барана! Он так же загадочно посмотрел на меня, когда я придал ему подобающий ковбою вид. Но довольно слов! Я принес Вам письмо! – важно объявило непоседливое дитя прерий, раскрывая перекинутую через плечо холщевую сумку.

Джон поморщился.

– Ты ошибся, парень. Ты ведь даже не знаешь, кто я.

Ступай-ка отсюда!

– Это и не важно! Все равно это письмо специально для Вас!

– Ты говоришь загадками, и я не собираюсь их разгадывать.

– Да нет же! Вы – убийца подлого Гарри!

– Это мог сделать кто угодно!

– А сделали Вы! И я должен отдать Вам записку. Это вопрос жизни и смерти!

– Правда? Такие вопросы я люблю.

Нет, последнюю фразу произнес вовсе не ковбой. И даже не Шальная Бэтти, хотя пару раз за бредовый диалог она и порывалось вставить свое веское «Му!» и настучать копытом засранцу по ушам. Баран все еще не отошел от случившегося. Значит, остается одно: новый участник диалога. Вон он вышел на свет в паре шагов от спорщиков. Или не он, а они. В общем, судите сами: снизу четыре копыта – наверху одна голова. Снизу мускулистые ноги, бурая шерсть – наверху все та же лысая голова. Массивное туловище украшает мохнатый хвост, чем-то похожий на конский, а вот наверху… ну, вы поняли, на голове конские хвосты обычно не растут. Так можно продолжать долго, но уже понятно, что верхняя половина существа сильно проигрывала нижней в объеме и разнообразии, хотя и была явно главней. Так всегда: низы значительней, зато верхи – значимей…

– Ну вот, накликали. Сфинкс… – протянул ковбой.

К собеседникам неторопливо приближалось массивное существо двух метров в холке весом в пару тонн, оставляя просторную просеку в пугливо подминающейся под исполином растительности. Непонятно, как он мог подобраться так близко. Еще страннее то, что метров через десять оставляемый им след обрывался, словно сфинкс возник из ниоткуда. И что самое паршивое, Джон Дабл-ю Смит прекрасно знал, что, несмотря на кажущуюся неторопливость гиганта, от сфинкса уже не убежать…

Классическая легенда Дикого Запада. Голова мужчины, тело бизона. Вот не повезло человеку! Или быку?… Сфинксов притягивают споры, загадки. Именно поэтому по некоторым дорогам лучше ездить одному…

– Трепещите, смертные, вы заплатите за свое кощунство!

Сфинкс был суров, брутален, и, если бы не глупая фраза, голова его наводила бы на ассоциации с голливудским героем боевиков Джейсоном Стэйтемом. Тварь медленно приближалась. Джон машинально прикидывал, какого размера останется лепешка, когда эти несколько тонн разбегутся и вомнут его в желтую грязь. Досчитал. Мрачно сплюнул. Достал кольт. Ну да, пулю в висок ведь менее болезненно?

Глядите, а мальчишка-то ничего, держится. Точнее, горящим взором смотрит на чудо, само целенаправленно идущее в руки.

– Ой, дяденька ковбой, смотрите, какая зверюшка?

Можно я его себе возьму, вместо барана?

– Ме?! – заинтересованно поднял голову рогатый, с надеждой глядя на потенциального преемника. Сфинкс неуверенно притормозил, с сомнением посмотрев на странную компанию. Надо признать, неуверенность придала ему что-то узнаваемое, человеческое, в общем, чудо-юдо начало слегка напоминать Виктора Сухорукова.

– Я говорю, бойся меня, мальчишка!

– Вот только рот надо будет чем-нибудь занять, а то говорит много, мочи нет, клиентов распугает. Хотя… – в голосе юного представителя старого индейского племени вдруг послышался звон задетой торговой жилки, – если должным образом это подать… Подумайте только, голосовая почта, это же сколько возможностей…

Сфинкс замер. Потом радостно покачал головой:

– Я понял, индеенок просто потерял разум от страха!

Ах-ха-ха-ха!..

Под скептическим взглядом ковбоя громогласное «ахха-ха-ха» как-то незаметно трансформировалось в чуть более скромное «хо-хо-хо». Заметив отчетливую иронию в лукавых глазах Шальной Бэтти, сфинкс заметно покраснел и выдал что-то вроде смущенного «хи-хи». Молчаливая мольба и надежда в очах барана превратила возглас существа в скромное «хе», а снова посмотрев на приценивающегося Демонтина, сфинкс умолк вовсе.

Когда паренек деловито принялся развязывать ботинки на ногах барана, поглядывая на копыта бизона, лысая голова Гоши Куценко то ли взмолилась, то ли возмутилась:

– Да хватит уже, есть в вас хоть что-то человеческое?!